Место Силы 1-2 (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

— И в случае чего нас отсюда никто не вытащит, — привёл я решительный довод. — Я бы попытался сбежать, Алеф.

Но ей, похоже, дополнительная мотивация уже не требовалась.

Сквозь тугой кокон прорвалось длинное лезвие кинжала. Как из «выкидухи». Значит, я не ошибся в своих расчётах, руки ей примотало крайне удачно.

— Молодец, — похвалил я. — Давай, теперь потихоньку расшатывай. Без резких движений. Мне кажется, пауки видят только двигающиеся объекты.

— Серьёзно?

— Не знаю… Может быть, я путаю их с тираннозаврами…

— О боже…

Алеф закатила глаза, но лезвие задвигалось, постепенно расширяя прореху.

Паутина, затвердев, утратила свои «липучие» качества, иначе задача оказалась бы посложнее. Но у Алеф дело шло споро.

Я отвернулся, попытался заслонить её попытки от пауков, которые не обращали на нас никакого внимания. Они стояли перед Вратами и щёлкали, мяукали друг на друга. Что ж, ребята, понимаю. В такой ситуации наверняка есть о чём поспорить. Я бы обязательно спорил.

Сам я тоже изо всех сил старался возиться в своём коконе, ослабляя, растягивая паутину. И вдруг пальцы коснулись нагрудного кармана. Я не сразу понял, что это в нём, а потом память вернулась из отлучки.

Батончик.

Тот самый чёртов «протеиновый батончик».

Что ж, вот и повод испытать. Буквы рекомендовали сожрать его перед рейдом, но у меня, увы, нет машины времени, так что… Лучше поздно, чем никогда.

— Почти, — прошипела Алеф.

— Можешь разрезать мой кокон? — шепнул я через плечо.

— Погоди…

Я почувствовал прикосновение. Алеф резанула сзади, и это сильно мне помогло. Я выдвинул вперёд руку, шипя сквозь зубы от напряжения. А миг спустя рука появилась у меня перед лицом. С батончиком.

Обёртку я содрал зубами и целиком засунул батончик в рот. Разжевал, проглотил… Ну вот, теперь, кажется, можно рискнуть призвать топор. Если зарублю себя сам — будет, конечно, обидно и глупо, но…

Один из пауков, стоявший спиной к Вратам, особенно громко мяукнул. Тот, что стоял к нему мордой скачком развернулся и, моментально оценив обстановку прыгнул к нам.

— Чёрт! — крикнул я, больше не скрываясь.

Я услышал визг Алеф, а потом — топот её ног. Повернул голову, не веря глазам, и увидел только взметнувшиеся пряди её светлых волос с сединой паутины.

Алеф сбежала.

Паук приземлился возле меня, следующим прыжком перелетел и почти настиг Алеф. Но его остановило чьё-то мяуканье. Паук затормозил, не добравшись до поворота, повернулся и раздражённо щёлкнул. Ему пощёлкали в ответ.

«Запасная еда убегает!»

«Хватит тратить время. Там у нас будут другие заботы».

«Но еда…»

«У тебя есть ещё еда. Возьми эту еду».

Я похолодел, осознав, что начинаю понимать их язык. Если можно называть это языком.

А ещё — оттого, что понял: еда — это я.

Паук шагнул ко мне, предполагая поднять меня к себе на спину.

Ну — сейчас, или никогда.

— Пошёл в задницу, — прошипел я сквозь зубы. — Решили сдохнуть — давайте без меня!

Пальцы сжали рукоять топора, лезвие, образовавшись из пустоты, рассекло несколько слоёв жёсткой паутины, и я что было сил рубанул им, высвобождая верхнюю половину туловища.

Свобода!

Я и не думал, что силы после батончика вернутся так скоро и в таком изобилии.

Паук явно не ждал, что «еда» сумеет выбраться из кокона.

Паук явно не привык, чтобы «еда» его атаковала.

И когда лезвие пробило фасеточный глаз, паук завизжал больше от изумления, чем от боли. О, я и об этом узнал из его визга. Он недоумевал. Он спрашивал вселенную, что вообще происходит.

Я перехватил топор и ударил по второму глазу.

На руки брызнула красная холодная жидкость. Не кровь — что-то другое. Я застонал от отвращения, выдернул топор и повернулся к остальным.

Ещё трое, которые уже не растеряны. Которые распределились по стенам и потолку, окружают меня с трёх измерений вместо привычных для драки двух.

Дерьмо!

Бежать было некуда. Мечущийся слепой паук заблокировал пути отхода. Я мог либо рваться к Вратам, либо принять бой. Но даже проход к Вратам был лишь обманчиво свободен. Жало вонзилось бы в меня прежде, чем я бы успел пройти хоть половину пути.

Я рубанул вниз, рассёк остатки паутины, всё ещё сдерживающей мне ноги, и прыгнул вперёд и в сторону.

Вовремя.

Паучья лапа рассекла воздух надо мной.

Я упал — опять на выбитое плечо, но вспышку боли проигнорировал, вскочил на ноги и взмахнул топором.

Показалось, или лезвие сверкнуло? Не так, будто отражало свет, а как будто светилось само. Фиолетовым светом.

Реакция не подвела меня. Жало, которое летело мне в глаз, упало на пол, а из покалеченного брюшка хлынула красноватая жидкость. Паук, лишённый оружия, заверещал.

Я завертел топором так же, как тогда, после Испытания, после того, как выбрал, за какие ручки чаши браться.

Это отпугнуло пауков. Ребята смекнули, что «еда» не так проста. Что вот эта штука, которая уже отчётливо светится фиолетовым, будто светодиодная, представляет реальную опасность.

Но долго раздумывать пауки не стали. Тот, у которого я отсёк жало, решил, что настал час отмщения и плюнул в меня сгустком жидкой паутины. Я вскинул топор навстречу этому снаряду.

Разрубить бы не успел. Вернее, паутина не успела бы долететь до нужного места, когда его пролетало бы лезвие. Но от топора что-то отделилось. Нечто, похожее на бледно-фиолетовый серп, который с каждым преодоленным сантиметром увеличивался в размерах.

Этот серп, напоминающий случайный блик, солнечный зайчик, отражение света от блестящих пылинок в воздухе, рассёк паутинный сгусток пополам. Две половины пролетели слева и справа от меня, не причинив вреда, а серп ударил паука между глаз.

И паучья башка развалилась на две части, на пол хлынула кровь. Тело попятилось, мотая башкой, две половинки которой хлопали друг о друга.

Я почувствовал, что сейчас просто рехнусь от отвращения, если это не прекратится.

И я заорал, трансформировав ужас и отвращение — в ярость. Я бросился в атаку на всех них.

Топор уже не тускло светился, он полыхал фиолетовым, будто джедайский меч. Лезвие порхало в воздухе с такой скоростью, что в битве с Гайто и Скрамом одновременно я бы точно поставил на себя.

Новые и новые «серпы» слетали с лезвия. Пауки не думали бежать. Один пёр на меня с распоротым брюхом, из которого вытекали потроха. Другой, зацепившись за потолок четырьмя оставшимися ножками из восьми, пытался подобраться ко мне сверху. Ему я отсёк голову, вторым ударом раскроил хитин на спине.

Встретил третьего…

Это казалось бесконечным. Пауков было всего трое, но они подыхали слишком медленно. И, похоже, вовсе не обладали инстинктом самосохранения.

В какой-то момент я заметил, что руки у меня не просто дрожат — ходуном ходят. И виной тут была отнюдь не напряжённая на запредельном уровне нервная система.

Я истощил свою «ману», как назвали это ребята. Слишком дохрена всего. Преодоление действия яда, драка с шатунами, драка с пауками, да ещё эта внезапно открывшаяся «магия».

Топор опустился в последний раз, и я замер, тяжело дыша. Дрожали уже даже колени. Если я до сих пор не упал, то лишь потому, что мне совершенно не хотелось валяться среди подрагивающих останков трёх пауков.

Трёх!

Мяуканье заставило меня резко повернуть голову.

Паук, которого я ослепил в самом начале, смотрел на меня… глазами. Они восстановились. Они были бледно-розовыми, а не кроваво-красными, как должны, и, должно быть, видели плохо, но — видели.

Он встал на задние лапы, поднявшись надо мной неотвратимой смертью. Я как в замедленной съёмке видел его жало, нацелившееся мне в живот…

И вдруг что-то сверкнуло ниже этого жала — я не успел разобрать, что. Задние лапки паука, на которые он встал, подломились, и паук с мяуканьем рухнул. Я заставил себя поднять топор ещё раз. И ещё. И ещё…

Прислонился спиной к стене и помутневшим взглядом нашёл причину своего неожиданного спасения.