Школа монстров - Лизи Харрисон

Когда Джексон разглядел ее, его карие глаза вспыхнули. Мелоди побагровела. Она совершенно забыла, что на ней мини-платье Кандис! Ей сделалось ужасно стыдно. Не оттого, что он увидел ее голые ноги, а оттого, что он увидел, как она экспериментировала со своей привлекательностью.

– Я, это, – сказал он, вытирая внезапно вспотевший лоб, – я просто зашел тебе сказать, чтобы ты держалась подальше от Девла.

– А что такое? – Мелоди мстительно улыбнулась. – Ревнуешь, что ли?

– Да нет. – Он снял очки и протер глаза. – Просто он опасный парень.

– Ревнует, ревнует, ревнует! – дразнилась Мелоди, как ребенок на детской площадке. К ее удивлению, ее голос звучал чуть чище и звонче, чем обычно.

– Да не ревную я, поняла? Просто беспокоюсь!

Верхняя губа Джексона покрылась капельками пота.

– Можно сказать, забочусь о ближнем... Блин, у вас все время так жарко?

– Ага, – кивнула Мелоди, стараясь сделать вид, что ни чуточки не разочарована. – У меня в комнате есть вентилятор, – сказала она. – Но раз ты все равно зашел только затем, чтобы сказать мне про Девла, то...

Она с изяществом жирафа на роликах доковыляла до двери комнаты и распахнула ее настежь.

– До свидания, спокойной ночи! Спасибо, что предупредил!

Джексон послушно вышел. Мелоди почувствовала себя так, словно падает в гигантскую пропасть. Она схватилась за голову, чтобы та не кружилась.

– Вот, так гораздо лучше! – сказал он.

Он зашел к ней в комнату, включил свет и вентилятор. Ощущение падения исчезло.

Джексон расположился, как у себя дома. Он уселся на пол под черной кроватью-чердаком, подтянув колени к груди так, чтобы на него дул поток воздуха от вентилятора. На нем была рубашка с коротким рукавом и отложным воротником, линялые джинсы и черные кеды – совсем как у нее! В этом был какой-то эксцентричный шик, отдающий Марком Джейкобсом.

– Интересно... – сказал он, окидывая взглядом неразобранные коробки.

– Ну да, неплохо.

Она села, думая больше о нем, чем о своей тесной неприбранной комнатке.

Ненадолго воцарилось неловкое молчание.

– Так что там у вас с Клео? – выпалила Мелоди. Это выскользнуло само собой, ее мысли были как будто маслом намазаны.

– Ты о чем?

Он прикрыл глаза и подвинулся ближе к вентилятору.

– Ты это всерьез?! – Сердце у Мелоди снова отчаянно заколотилось. – Слушай, я знаю, ты донжуан. Все нормально. Я все понимаю. Самое большее, на что нам приходится рассчитывать, – это добрососедские отношения, так что со мной-то уж можешь быть честным!

– Ах, это я донжуан? – Джексон только что не расхохотался ей в лицо. – Можно подумать, это не ты целовалась с Девлом прямо в коридоре!

Мелоди встала. Да как он смеет обвинять в этом ее?!

– Ладно, все! Между нами все кончено.

– Чего?! А что я сделал-то?!

– Знаешь, Джексон, я не дура!

Буря эмоций сдавила ей горло, на глазах выступили слезы. Сколько раз она это говорила? Тысячу? Менялось только имя.

– Ну, тогда, наверно, я дурак...

Он взял ее за руку. Это было как запах имбирных пряников и рождественской елки.

– Ну скажи, что я сделал-то?

Мелоди посмотрела ему в глаза. Он вцепился в ее взгляд так же отчаянно, как в ее руку.

– Объясни! – умоляюще повторил он.

Мелоди потрясла головой, как стаканчиком с гадательными костяшками, словно надеялась выбросить нужный ответ. Что это – такой экстремальный способ охмурять новую девочку, или он и правда представления не имеет, о чем идет речь?

– Клео! – выпалила она и уставилась ему в лицо в поисках малейших признаков замешательства. Но ничего такого не увидела. Он не стиснул зубы, не дернул веком, не облизнул внезапно пересохшие губы. Он смотрел на нее с невинным видом ребенка, которому воспитатель читает сказку.

– Ты с ней целовался! – продолжала Мелоди. – Все время!

На этот раз он пристыженно опустил голову.

– Ага! Помнишь, значит?

Он покачал головой.

– Нет, не помню. В этом-то все и дело!

– Чего-о?!

Мелоди плюхнулась на пол рядом с ним и сбросила ботильоны. Разговор был не из тех, которые удобно вести, стоя на каблуках.

– У меня бывают затмения, – признался он, колупая оторвавшуюся полоску резины на носке кеда. – Ну, провалы в памяти. Что-то вроде обморока. Мама думает, что это происходит под влиянием тревоги, но она не уверена.

– А врачи что говорят?

– А никто ничего толком не знает.

– Погоди, чушь какая-то!

Мелоди развернулась к нему лицом, но сидеть по-турецки в мини-юбке было невозможно.

– Постой! – сказала она и полезла в коробку с надписью «Домашнее». Вытащила оттуда мятые пижамные штаны и натянула их под платье. – Вот, так лучше! – она с облегчением улыбнулась. – Слушай, но если ты был в обмороке, как ты мог целоваться?

– Хороший вопрос... – Он провел рукой по штанине и вздохнул. – Может, мне становится хуже?

– Не волнуйся! – Мелоди мягко коснулась его колена. – Есть куча людей, которые наверняка смогут тебе помочь!

– Да я не из-за себя волнуюсь, а из-за мамы... – сказал он. – У нее же никого нет, кроме меня!

Мелоди, тронутая его самоотверженностью, наклонилась к нему ближе. Ее черные волосы, подхваченные потоком воздуха от вентилятора, мазнули его по лицу. Как в Голливуде, блин!

– Расслабься! – Она шутливо стиснула его запястье. – Ничего с тобой не случится! Мы нужны Сейлему!

– Что ж, тогда я готов к бою! – не остался в долгу Джексон.

И оба рассмеялись, забыв о ненужной ревности и готовые ко всему, что бы их ни ожидало.

– Ну, ты же понял, что я целовалась с Девлом только затем, чтобы заставить тебя ревновать? – сказала Мелоди.

– Нет, не понял. Но это подействовало!

– Йес! – взвизгнула Мелоди: ей было очень приятно это слышать.

Он заглянул ей в лицо – его глаза улыбались, как будто он читал буриме.

– Что такое?

– Твое имя тебе идет, – сказал Джексон.

– Что, правда? – удивилась она. Несмотря на то что она когда-то пела, ей всегда казалось, что ей бы подошло что-то более мрачное, суровое, вроде «Мередит» или «Елена». – «Мелоди» звучит так... весело, живо, а я ведь совсем не такая!

– Да, но его значение тебе подходит! – Он тоже скрестил ноги, так, что их колени соприкоснулись. – Сочетание отдельных нот, которые вместе создают нечто чудесное. А ведь ты такая и есть!

Мелоди нервно хихикнула, потом посмотрела на свои мозолистые босые пятки. Нет, Кандис все-таки права. Почему бы ей не делать иногда педикюр? Не умрет же она от этого!

– Спасибо, – сказала она, тронутая своей собственной застенчивостью. – Знаешь, – призналась она, – никто никогда особо не задумывался над моим именем. Даже родители. Они ведь хотели назвать меня «Мелани», но, когда мама меня рожала, у нее был жуткий насморк. И когда медсестра спросила у нее, какое имя записать в родовом сертификате, «Мелани» прозвучало как «Мелоди». Ошибку заметили только три месяца спустя, когда пришли бумаги, и решили с этим смириться.