Дай! Дай! Дай! - Дарья Калинина

– Входите.

– А ворота?

– Сейчас открою.

Вскоре к воротам подошел высокий мужчина, в котором подруги сразу же узнали мужчину с фотографии, хранящейся у Марии Филимоновны в томике «Войны и мира». Да, он постарел, подурнел, но по-прежнему выглядел этаким гоголем.

– Это все-таки вы! – удовлетворенно выдохнула Рита. – Значит, Никитка в самом деле убил самозванца!

– Не совсем понимаю, о чем речь?

– О человеке, которого Никита всем представлял своим дядей.

Борис покачал головой:

– Я не видел своего племянника много лет. Последний раз он был у меня в гостях, когда ему исполнилось пять. Я подарил ребенку огромную электрическую железную дорогу, а его мать потребовала у меня чек от нее. Представляете себе мой шок? В общем, с тех пор я старался избегать контактов с этой меркантильной особой. Уверен, она собиралась сдать подаренную мной ребенку игрушку обратно в магазин. И что же это за мать такая? Хотела лишить собственного мальчика его законного подарка!

Подруги переглянулись. Борис так искренне возмущался поведением матери Никиты, а ведь должен был понимать, что пара теплых ботинок или зимнее пальто для мальчика-сироты были куда важнее, чем игрушечная железная дорога. Только такой самовлюбленный и эгоистичный тип не мог понимать этого!

– Наверное, ваш племянник жил в крайне стесненных условиях.

– Ну да. Мой брат не обладал предпринимательской жилкой. Он содержал семью в бедности.

– А вы, значит, были предпринимателем?

– Был и есть, – с достоинством кивнул Борис Аркадьевич. – А что? Разве то, что я в состоянии жить в отдельном доме, не является проявлением моей предприимчивости?

– Возможно, вам дом достался в наследство.

– Ну нет! Наш с Владимиром отец был честным работягой. Вкалывал на заводе с шести утра по восемь часов в день. И так всю жизнь! Тяжелый физический труд рано его состарил. На пенсию он вышел, будучи уже полной развалиной. Так что умер он тоже рано.

– А вы так не хотели?

– Я? Нет! И Владимир тоже не хотел. Только мы с ним пошли разными путями. Владимир упорно учился, получал высшее техническое образование, вернулся на тот же завод, где трудился наш отец, дипломированным специалистом и…

– И что?

– И через пару лет умер! А даже если бы и не умер! Что бы из него получилось? В лучшем случае руководитель среднего звена, получающий зарплату в триста, от силы четыреста рублей в месяц. Конечно, по советским временам и это было неплохо, но… Но мне такой путь казался слишком долгим, утомительным и трудным.

– И что же за путь выбрали вы?

– Я стал предпринимателем. Я вам это уже говорил.

– Однако вы уже немолоды.

– Причем тут это? – слегка оскорбился Борис Аркадьевич.

– Притом, что ваша молодость должна была прийтись на времена советской власти.

– И что?

– А советская власть к таким вот людям, как вы говорите, с предпринимательской жилкой, относилась очень настороженно. И величала их не иначе как спекулянтами. Даже статья в Уголовном кодексе соответствующая имелась – спекуляция. Срок от трех до тринадцати.

– Не напоминайте мне о тех страшных временах, – поморщился Борис Аркадьевич. – Не хочу даже вспоминать! Сколько моих друзей и коллег пострадали из-за этой статьи. Какие жизни были сломаны! Какие карьеры пошли коту под хвост! Удручающие времена.

– А вы, значит, оказались в числе счастливчиков? Всю жизнь спекулировали, но ОБХСС ни разу на вас не вышло?

– Да. Смею признаться, мне везло. Но не только в везении дело. Я тщательно просчитывал все варианты, отбирал контакты. И никогда не имел дела со случайными людьми. Нет, как минимум двое из моих хороших клиентов должны были поручиться за третьего, чтобы я стал иметь с ним дело.

– И чем же таким крупным вы занимались? Антиквариатом? Вы же по образованию искусствовед?

– Да, я занимался разным. Картинами, предметами искусства, старинными книгами. Одно время даже иконами. Словом, всем! Всем прекрасным, за чем охотятся коллекционеры и за что они готовы платить бешеные деньги.

– И вы хорошо на этом зарабатывали?

– Более чем.

– Но тем не менее не пожелали взять на себя заботу о маленьком племяннике?

– Мне была неприятна его мать.

– А впоследствии, когда племянник вырос, вы не пытались встретиться с ним?

– Зачем? – удивился Борис Аркадьевич.

И удивился он так искренне, что подругам сразу же стало ясно – этот человек не врет. Он действительно такой и есть. Холодный и черствый. Ему судьба Никитки, как маленького мальчика, так и почти что зрелого мужчины, глубоко не интересна. Наплевать ему и на Никиту, и даже на своего собственного брата. И на его вдову тоже плевать.

И не было у Бориса Аркадьевича никакой жены, которая бы запрещала мужчине общаться с родственниками. Жену он придумал специально, чтобы не общаться с ними.

– Значит, вы всю жизнь спекулировали антиквариатом и старинной мебелью, потихоньку приворовывали из музеев, в которых работали, и знать не знали, как там живет ваш племянник?

– Ну да. В общем и целом верно. Мне только не нравится термин «приворовывали». У кого же я воровал? Все эти картины и старинная мебель были уже украдены у людей большевистской властью. Я просто возвращал людям их законные ценности.

– Но не безвозмездно, надо полагать?

– За любую работу положено вознаграждение. Цены я назначал сам. И они были немаленькие.

– Однако матери вашей любовницы вы уступили кое-какую мебель за гроши.

– Кто это?

– Мать Марии Филимоновны.

– Машенька? – задумчиво повторил Борис Аркадьевич. – Это кто же такая? Да еще с папашей Филимоном? А-а-а! Вспомнил! Да, правда, была у меня в жизни такая история. Признаюсь, я тогда заработал совсем немного. Но очень уж мне хотелось посмотреть на эту надутую клушу – мамашу моей Машеньки. Воображала, что она крутая птица, а сама не умела отличить рококо от ренессанса. А уж о том, чтобы отличить хорошую подделку от подлинника, и речи не шло. Ей и в голову не пришло, что она покупает новодел.

– Вы продали ей фальшивку?

– Ну да, я продал ей мебель почти что по ее реальной цене. Да что тут такого? Эту мебель изготовляла бригада резчиков. Получалось у них весьма неплохо. Только очень опытный специалист, вооруженный спектроскопом, мог бы обнаружить, что это всего лишь подделка под старину. А зачем я это сделал… Мне просто понравилось, как вытянулась морда у этой дуры. А когда оказалось, что я еще и обрюхатил их кобылу дочурку… Восторгу моему вообще не было предела. Вот это называется уделал соседей!

Борис Аркадьевич радовался очень живо. Похоже, его натуре в самом деле все произошедшее представлялось отличной шуткой. А наивная Мария Филимоновна до сих пор хранит фотографию этого мерзавца в своем тайнике, в томике «Войны и мира».

Тем не менее подруги прошли в дом к этому человеку. Мерзавец он или нет, а им предстояло еще очень о многом расспросить его. В частности о тех людях, с которыми он пересекался в своей жизни. Возможно, там мелькнет и личность второго Никиткиного «дяди» – Бориса Анатольевича.

В доме у Кривко было богато. Комнаты были обставлены с большим вкусом. Никакого смешения стилей, которые современные люди, прикрывая некоторую несостоятельность вкусов и кошельков, гордо именуют эклектикой. Нет, в доме у Кривко в каждой комнате жил свой век. Были комнаты, обставленные в стиле Людовика Двенадцатого или Четырнадцатого, а были те, где жил Калиф аль-Рашид.

– И встречаются же такие мерзавцы на свете! – шипела Ритка во время небольшой экскурсии по дому Бориса Аркадьевича. – Только эти старинные цацки в голове и есть, а на близких людей ему плевать!

– Но быть мерзавцем – это еще не преступление.

– А что преступление?

– Убить человека. Позволь напомнить тебе, что мы ищем убийцу некоего Бориса Анатольевича, который по неизвестным нам с тобой причинам предпочитал представляться другим людям Борисом Аркадьевичем.

– Как ты думаешь, зачем он это делал?

– Не знаю.

Кривко услышал их шепот и обернулся.

– Вам не интересно? – ядовито осведомился он. – Произведения мирового искусства оставляют вас равнодушными? Могу вас уверить, тут все подлинное. Подделки я оставляю для своих клиентов и для музеев.

– Почему же? Все очень интересно. Но вы не боитесь показывать нам все эти богатства? Ведь мы с вами практически не знакомы. Вдруг мы воровки или наводчицы?

– Не переживайте, – усмехнулся Кривко. – В моем доме круглосуточно проживает охрана. Кроме того, все наиболее ценные предметы моей обстановки находятся под сигнализацией. Так что я целиком и полностью уверен в своей безопасности. Теперь я человек с большим именем и большими связями. Мне нет нужды больше прятать свое богатство. Слава богу, у нас в стране теперь модно быть богатым и преуспевающим. Но давайте все же перейдем к сути вашего визита. И что там случилось с моим племянником? Кого он убил?