Многоярусный мир. Том 1. Сборник фантастических произведений - Филип Фармер

— Я мог бы воспользоваться слоновьим ружьем, — сказал Вольф, — и уверен, что оно остановило бы его. Кстати, почему гворлы — да и индейцы, судя по тому, что ты мне рассказывал — не пользуются огнестрельным оружием?

— Оно строго запрещено Господом. Видишь ли, Господь не любит некоторых вещей. Он хочет держать свой народ на определенном демографическом уровне, на определенном технологическом уровне и в пределах определенных социальных структур. Господь правит планетой железной уздой. Например, он любит чистоту. Ты, может, заметил, что народ Океан оса — ленивая, радующаяся, что им повезло, компания. И все же они всегда убирают за собой. Нигде никакого помета. То же самое происходит на этом уровне, на каждом уровне. Индейцы также соблюдают личную чистоту, так же, как дранланцы и атланты. Господь хочет, чтобы было так, и наказание за неповиновение — смерть.

— Как он проводит в жизнь свои правила? — спросил Вольф.

— По большей части, имплантировав их в нравы обитателей. Первоначально он поддерживал тесный контакт со жрецами и знахарями, и, используя религию — с собой в качестве божества — он сформировал и утвердил обычаи населения. Он любил аккуратность и не любил огнестрельного оружия или любой формы развитой технологии. Может быть, он бог романтик, не знаю. Но различные общества на этой планете главным образом конформистские и статичные.

— Значит, тут нет никакого прогресса?

— Ну так что ж? Разве прогресс обязательно желателен, а статичное общество нежелательно? Лично я, хоть и ненавижу надменность Господа, его жестокость и отсутствие человечности, тем не менее одобряю кое-то из сделанного им. За некоторыми исключениями, мне этот мир нравится намного больше, чем Земля.

— Тогда ты тоже романтик!

— Может быть. Этот мир, как ты уже знаешь, достаточно реален и мрачен, но он свободен от грязи и копоти, от любых болезней, мух, москитов и вшей. Юность тут продолжается, пока ты жив. В общем и целом, это не такое уж плохое место проживания. Во всяком случае, для меня.

Вольф стоял в последнем карауле, когда солнце появилось из-за угла мира. Светляки побледнели, и небо стало зеленым вином. Воздух прошелся прохладными пальцами по двум спутникам и омыл легкие взбадривающими потоками. Они потянулись, а затем, спустившись с помоста, отправились поохотиться за завтраком. Позже, наполнив животы жареным кроликом и сочными ягодами, они возобновили свое путешествие.

Вечером третьего дня, когда солнце находилось на ширину ладони от ухода за монолит, они вышли на равнину. Перед ними находился высокий холм, за которым, как сказал Кикаха, лежали небольшие леса. Одно из высоких деревьев даст им убежище на ночь.

Внезапно из-за холма выехал отряд человек в сорок. Они были темнокожими и заплетали волосы в две длинные косички.

Лица их были раскрашены бело-красными полосами и черными иксами.

Они носили маленькие круглые щиты и держали в руках копья или луки. На некоторых были в качестве шлемов медвежьи черепа, у других-воткнутые в шапочки перья и шляпы с длинными птичьими перьями.

Увидев перед собой пеших, всадники закричали и бросили коней в галоп.

Копья со стальными наконечниками опустились. В луки вставили стрелы и подняли тяжелые стальные топоры или утыканные шипами дубинки.

— Стой спокойно! — велел Кикаха.

Он улыбался.

— Это Хровака — медвежий народ, мой народ.

Он шагнул вперед и поднял обеими руками лук над головой.

Он крикнул атаковавшим их на родном языке; речи со многими глоттализированными остановками, назализированными гласными и быстро поднимающейся, но медленно опускающейся интонацией.

Узнав его, они закричали:

— АнгКун гавас ТреКикаха!

Они подлетели, воткнув копья в землю, как можно ближе, но не задевая его. Дубинки и топоры свистели у него перед лицом или над головой, а стрелы вонзались в землю у его ног или даже между ними.

С Вольфом обошлись точно так же, что он вынес, не моргнув глазом. Подобно Кикахе, он продемонстрировал улыбку, но не думал, что она была такой же ненапряженной.

Хровака развернули коней и атаковали снова. На этот раз они резко натянули поводья, подняв своих лягавшихся, ржавших коней на дыбы. Кикаха подпрыгнул и стащил с коня юношу в шляпе с пером. Смеясь и тяжело дыша, они боролись на земле, пока Кикаха не повалил хровака на обе лопатки. Затем Кикаха поднялся и представил проигравшего Вольфу.

— ИгатуГангис, один из моих шуринов.

Двое индейцев спешились и приветствовали Кикаху долгими объятиями и взволнованной речью. Кикаха подождал, пока они не успокоятся, а затем принялся говорить долго и торжественно. Он часто тыкал пальцев в Вольфа. После пятнадцатиминутной речи, прерываемой время от времени краткими вопросами, он с улыбкой повернулся к Вольфу.

— Нам повезло. Они отправились в набег на Ценаква, которые живут довольно близко к Лесу Деревьев со многими тенями. Я объяснил, что мы здесь делаем, хотя ни в коем случае не все. Они не знают, что мы лягаем самого Господа, и я не собираюсь им рассказывать. Но они знают, что мы идем по следу Хрисенды и гворлов, и что ты-мой друг. Они также знают, что нам помогает Подарга. Они испытывают большое уважение к ней и ее орлицам и хотели бы, если могут, оказать ей услугу. У них масса запасных лошадей, так что выбирай на вкус. Единственное, что мне в этом не нравится, это что ты не наведаешься в вигвам медвежьего народа, а я не увижусь со своими двумя женами, Глишовей и Ангванат. Но нельзя иметь все.

Военный отряд скакал в тот день и на следующий без передышки, меняя лошадей каждые полчаса. Вольф натер себе седалище о седло, или скорее об одеяло. К третьему утру он был в такой же хорошей форме, как любой из медвежьего народа, мог оставаться на коне весь день, не чувствуя спазмов во всех мышцах тела и даже в некоторых костях.

На четвертый день отряд задержался на восемь часов. Поперек их пути промаршировало стадо гигантских бородатых бизонов. Животные собрались в колонну шириной в две мили и длинной в десять миль, создав барьер, который не могли пересечь ни зверь, ни человек.

Вольф был раздражен, но другие не слишком несчастливы, потому что и всадники, и кони одинаково нуждались в отдыхе.

Затем в хвосте колонны прискакали охотники шаникоца, намеревавшиеся вогнать свои копья и стрелы в отставших бизонов. Хровака хотели внезапно напасть на них и перебить всю группу, и только страстная речь Кикаха удержала их. После Кикаха рассказал Вольфу, что медведи думали, что один из них равен десятку из любого другого племени.

— Они — отличные бойцы, но чересчур самоуверенны и самонадеянны. Если бы ты знал, сколько раз мне приходилось отговаривать их от попадания в ситуации, где их стерли бы в порошок! Они поскакали дальше, но были остановлены Нгашу Тангисом, одним из разведчиков в тот день. Он подскакал, крича и жестикулируя. Кикаха расспросил его, а затем сообщил Вольфу: