Прусское наследство - Герман Иванович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно начинали «порчу» монеты — делали содержание того же серебра меньше номинала. Тот же «папенька» стал чеканить вполне полновесные рубли, с ефимок, потом сохраняя прежний вес монеты, постепенно уменьшал пробу серебра — сейчас в рубле около 18 грамм, три четверти веса — примерно 750 проба. Но ведь после злосчастного Прутского похода было еще хуже — Алексей держал эти рубли, которые не вызывали у иноземцев никакого доверия — сплав почти биллон, едва шестисотая проба. Серебра не хватало, золота в обороте нет — а казна постоянно пустая, а расходы растут с каждым днем.
Царь Петр Алексеевич повелел отчеканить только медную копейку и деньгу, оставив в обороте серебряные гривны, полтины и рубли. Иначе нельзя — до сих пор хорошо помнили, какой случился в Москве бунт из-за бесконтрольной чеканки медных монет больше полувека тому назад.
Вон в Швеции до последнего времени барон Герц свои медные далеры принялся чеканить от отчаяния. Пришибли бы стервеца, но тут королю Карлу подфартило — дочиста ограбил Восточную Пруссию, вот и потекло серебро в Стокгольм, доверие шведов к монарху возросло, как и терпение. Свою часть урвал «папенька» — отправил первую партию из двухсот тысяч талеров в качестве выкупа за Ливонию и оплаты за поставки оружия и обмундирования, которое изымалось в стрелецких полках, переходивших на русские кафтаны. Теперь до казны прусского короля добрались, и Берлин предали ограблению — так что миллион талеров перепадет не меньше.
— Вот, государь, полтина новенькая — посмотри какие вышли. Теперь в твоем рубле серебра будет больше, чем в дедовском, хотя царь Алексей Михайлович таких не чеканил. Клеймо на ефимках только ставили особое, с «признаком». А мы хоть к благословенной старине вернулись, но монеты гораздо лучше, копеечка к копеечке, и все одинаковые, круглые вышли. Хороший станок ты удумал, государь, добрые монеты получаются.
Иван Федорович зачерпнул из шкатулки ладонью серебряные кругляши — блестящие, новенькие. Алексей только хмыкнул — в горячечном блеске глаз тестя он не увидел жадности, одна лишь радость от хорошо выполненной работы. Да и на счет «весомости» рубля князь-кесарь полностью прав — раньше ефимок примерно две трети рубля составлял, а сейчас ровно половину, оттого и полтиной стал, увесистая такая монета весом в унцию. Две таких монеты золотой дукат стоят, примерно в три с половиной грамма. И серебро на них идет пробой такой же, как у цесарцев, что в чешском серебре доходы черпают — богаты этим благородным металлом Рудные Горы. Ничего, до верховий Иртыша уже добрались, а там Алтайские горы обследовать начнут, благо карта имеется. Будет свое серебро, уже русское. Тут Алексей сощурил глаза, разглядывая монетки размером с советский гривенник и полтинник, но не юбилейный с вождем, а тот, что с номиналом, меньший по размеру. Это были новенькие копейки и алтын — три копейки, вот только не совсем это серебро, или даже низкопробный биллон, но вполне на него похоже. Но зато монетки достаточно крупные, практически идентичные советским образцам, и предназначены исключительно для внутреннего обихода. Такие вывозить не будут, только менять на золото начнут или товары, что и нужно.
Гривенники по десять копеек вполне соответствуют советским юбилейным полтинникам, но уже из высокопробного серебра отчеканены, как и полтины. Вот тут «порчу» устраивать ни к чему, доверие у иноземцев должно быть к русской монете полное, и брать будут охотно.
— Теперь у нас свое золотишко, государь, отовсюду отписали, что россыпи богатые, и жилы есть — рудники заложат. И две трети в казну напрямую пойдет, монет на шестнадцать тысяч рублей будет твоей доли! Только начеканить нужно, да к следующему году подготовится — свое ведь золото, свое!
Князь-кесарь аж захлебывался от удовольствия, и было отчего так радоваться — неделю назад старообрядцы и Акинфий Демидов ларец привезли, который он поднять не смог. Раскрыли крышку, и чуть не ахнули — тот был почти до верха заполнен золотыми крупинками, среди которых имелись и вполне приличные по размеру самородки. Ларец весом в четыре с половиной пуда, из которых добытчикам только треть. И все без обмана — старообрядцы с Демидовыми вскладчину вошли, друг за другом смотрят и доносы отписывают. И пока не сговорятся меж собою, честно отправлять будут — а тут все, что намыли за лето и сентябрь людишки, коих несколько человек от натужных работ в одночасье померли.
Действительно — золото оплаты жизнями требует от работных людей, а от солдат токмо кровью!!
— Хороший рубль, именно рубль, а не отцов червонец, — Алексей отбросил золотую монетку в шкатулку. Ценность «старых» денег к новым пошла как три к одному — для подданных такое весьма зримо, когда три отцовских рубля за один «царевича» идет, «худые» монеты за «добрые». Ведь убирать все прежние деньги из оборота необходимо, и чем быстрее, тем лучше, раз прежний царь анафеме предан. А ведь на монетах его образ отчеканен бесовский, и надписи срамные, на латыни порой.
— А вот с «обманным серебром», государь, опасное дело. Его ведь в Богемии добывают вместе с настоящим, мы закупили десяток возов, как велено — там на него спроса нет, задешево отдавали. Да в Печенге, как мне отписали из Архангельска, сию «обманку» тоже нашли — к следующему лету привезут, сколько надобно будет, если работных людей отправить. Но из него монеты чеканить все же нельзя, как эти — распознают подмену сразу же, с «никкелем» все мастера и рудознатцы знакомы. Ох, и шума будет много, коли всучить «гостям» их попытаемся.
— И не нужно всучивать, копейки и алтыны в обиходе только меж своими, на наших землях — вывозу оные не
