Беременна от мажора (СИ) - Мельникова Надежда Сергеевна "Хомяк_story"

Будто опомнившись, мой дорогой доктор сует мне букет алых роз, и я, рассмеявшись, обнимаю цветы, тыкаясь в них носом.

— Не у меня же праздник, Игорек, я ведь просто переводчик.

— Самый лучший в мире переводчик.

— Ну, это спорно.

Я жмусь к его боку, а он продолжает рассказывать о своих успехах. Он так увлечен работой, но мне это очень нравится. Для меня это как что-то недостижимое. Я бы в жизни в чужой глаз не полезла, а Игорьку нравится спасать людей, помогать им сохранить зрение. Он просто человек, но при этом делает очень важное дело. Он высокий, крупный и широкоплечий. К спортзалу относится спокойно, его фигура далека от идеала. Есть небольшой животик. Нет покатых стальных мышц, блестящей загорелой кожи и кубиков пресса. Меньше всего он похож на голливудского актера. Но это и не главное. Он настоящий человек, и я очень ценю это.

— О, кстати, я же Ваське самосвал купил, там даже кабина поднимается автоматически и кузов переворачивается. Очень крутой, знаешь ли, пацаны в песочнице обзавидуются.

Мы вместе заглядываем в пакет в его руках и, глядя на блестящую желтую машину, я тоже улыбаюсь. Вцепившись в Игореву руку, смеюсь, представляя довольное лицо сына. Все-таки он очень хороший.

— Скоро мне надо будет ходить по залу и помогать Каругову очаровывать иностранцев.

— Ты молодец. — Мы снова смотрим друг на друга.

Народ отодвигает нас в сторону, мы с Игорем, обнявшись, отходим от стола. Фуршетный зал наполняется гостями. Здесь тоже есть картины, и некоторые посетители, рассматривая их, расползаются вдоль выставочных стен.

Снова цепляюсь за Игоря, очень широко улыбаюсь, прижимая к себе букет. И спустя какое-то время наконец-то решаюсь оглянуться по сторонам.

Дима пошел за мной, я уверена.

Так и есть. Чуть вдалеке, у входа, опершись о стену, стоит Красинский-младший. Шикарный, самоуверенный, богатый и опасный до чертиков. Он повзрослел, заматерел, стал более мужественным.

Меня пугает его внимательный холодный взгляд в нашу с Игорем сторону. Он не предвещает ничего хорошего. Не пойму, что ему нужно. На фиг он сюда приперся? Я очень боюсь, что он увидит Ваську и сразу поймет, как был не прав на мой счет.

Мой сын не похож на деда, он копия своего отца, просто один в один: чернявый, кареглазый, даже ямочка на подбородке такая же. Если они с Красинским-старшим пожелают, найдут способ отобрать у меня ребенка. Богатый ублюдок хотел предотвратить рождение моего сына и заодно уговорил себя, что я пыталась подсунуть Диме чужого ребенка. Но теперь, когда малышу два года, уже очевидно, что это их кровь.

Всегда можно вырастить наследника империи без участия нищенки-матери.

Каругов забирает меня у Игоря, и вместе с начальником мы идем по залу, обсуждая с гостями произведения современного искусства. Аляповатые картины, кривовато-сумбурные скульптуры и барельефы, вся эта красота, художественной ценности которой я решительно не понимаю, стоит огромных денег. И кажется, очень сильно нравится самому Каругову.

Больше я ошибок не делаю, полностью сосредотачиваясь на деле. Не хватало еще потерять работу из-за человека, который совершенно не достоин нашего с Васей внимания. Он сделал свой выбор. Он нам не нужен. Страшно было увидеть его впервые, а теперь, когда Красинский-младший уже тут, становится даже легче, потому что он ко мне не подходит. Так и стоит у стены, припечатав взгляд к моей фигуре.

Надменное выражение лица Красинского рождает во мне приступ злости, который аккумулируется в профессионализм. Да, я немного растерялась поначалу, но теперь-то все в порядке. Все уже случилось. Он тут, и мне на это наплевать. Игорь улыбается, поддерживая меня и салютуя бокалом минеральной воды с противоположного конца зала, а я подмигиваю ему в ответ. Хороший мой.

— У нашей галереи есть собственный сайт, — повторяю я за Владимиром Ивановичем, скрестив руки за спиной и вышагивая за важными гостями. — Она широко представлена в социальных сетях. В современных реалиях не обойтись и без грамотного программиста.

Может, он вообще не ко мне. Мало ли… Теплится надежда — а вдруг не узнал?

Когда залы заканчиваются, мы с Игорем снова обнимаемся.

— Как ты так быстро воспринимаешь информацию? — Поправляет он очки, поглаживая меня по спине. — Я вроде тоже английский учил, а ничего не соображаю. Пока два слова в предложение сложу, твой начальник уже четыре предложения выдаст. Ужас.

— Зато ты оперируешь глаза. — Игриво толкаю его локтем.

— Ну не прямо оперирую, — он заливается задорным смехом, — пока просто ассистирую.

— Ну все равно. — Жмусь к нему, и, обнявшись, мы идем к выходу.

На дурацкие мазилки с высокохудожественными брызгами я уже насмотрелась. Кинув быстрый взгляд на то место, где только что стоял Красинский- младший, я громко выдыхаю. Его нет. Ну и отлично. Только вот сердце все равно бьется как сумасшедшее.

На стоянку мы идем, держась за руки, мне вдруг очень хочется чихнуть. Игорек смеется, сжимая мои пальцы, а я, зажмурившись, очень громко чихаю, почти согнувшись пополам.

— Будь здорова.

— Спасибо большое.

— Иванка, ты знаешь, что если чихнуть с открытыми глазами, они никуда не денутся — не выпадут, не лопнут, не сдуются, — шутит Игорь.

— Ай, да ну тебя. — Висну на его плече, мы переглядываемся и, улыбаясь друг другу, подходим к его старенькой «Ладе-Весте» серебристого цвета.

— Закрытые глаза во время чихания, Иванка, — это рефлекс, точно такой же, как опускание век при сильном ветре.

— Как скажете, доктор. — Подбираю подол и захлопываю дверцу.

Пристегиваюсь, а Игорь обходит автомобиль и садится за руль. Я укладываю на колени цветы, бережно поправляя целлофан упаковки букета. Он заводит мотор. Автомобиль трогается с места и через секунду почти утыкается в капот кислотно-желтого «шевроле корвет С6 кабрио».

Игорь выдает порцию матов, не понимая, что происходит. Спорткар газует, но стоит на месте.

— Это что за придурок?

— Не знаю, — выдавливаю из себя.

Вру не краснея. Сердце колотится о ребра как ненормальное.

— Эй, друг, ты чего? По правилам ты должен уступить! — Высовывается в окно Игорь.

Красинский-младший не обращает на него внимания. Он смотрит на меня своими черными глазами, сверлит через лобовое стекло так пронзительно, что я почти физически ощущаю его взгляд. Передо мной красивое лицо с острыми мужскими скулами, идеальными губами и легкой щетиной. Широкие рельефные плечи и крепкие руки, обтянутые плотным темным пиджаком, сильные длинные пальцы на руле.

Мне не по себе от его присутствия, от того, что он делает. Не могу точно описать, что со мной происходит. Но я точно хочу, чтобы он убрался с нашего пути.

— Я не желаю проблем, друг! — пытается успокоить мажора Игорь, но тот не двигается с места и как будто даже пытается заставить нас сдать назад.

— Но они у тебя будут! — надменно перекрикивает рычащий мотор, обращаясь к Игорю, а смотрит при этом на меня.

Исподлобья, тяжело, насквозь.

— Больной какой-то! — Все же сдает назад Игорь, уступая, крутит головой, выглядывая, нет ли машин сзади. — Я уступлю, мне не жалко.

Меня трясет.

— Конечно, уступишь! Куда же ты денешься! — глядя мрачно и совсем не дружелюбно, выкрикивает Красинский, а затем, усмехнувшись, давит на газ, заставляя Игоря поторопиться.

Напирает на него, увеличивая скорость. Ненавижу все семейство Красинских. Чтоб они сгорели вместе со своими деньгами. Возомнил себя пупком земли, так бы и врезала коленом по яйцам. Не выдержав его темный взгляд, я, тяжело дыша, утыкаюсь глазами в цветы. Целлофан хрустит под моими руками. Я нервничаю. Опять все сначала. Этого не может быть. У меня только все наладилось. Я прожила и пережила.

— Эти богатые придурки совсем уже обнаглели! Такой подержанный спорткар восемьдесят штук баксов стоит, что уж о новом говорить! — Быстро выкручивает руль Игорь и задом выезжает на дорогу, чуть не столкнувшись с другой машиной.