Прорыв (ЛП) - Кент Кайли

К черту.

Как только шайба касается льда, я отбиваю ее назад, где ее подбирает Джеймсон, а затем отправляет ее вдоль борта. Мои ноги работают, я не отрываю глаз от приза, сосредоточившись на маленьком черном круге. Мне удается добраться до шайбы одновременно с Уэлчем. Всем телом я впечатываю ублюдка в борт. Мне хочется сделать гораздо больше, но я знаю, что, поскольку Грея не будет на льду в ближайшие пять минут, команда не может остаться без еще одного игрока.

Я подбираю шайбу и пасую Джеймсону. Он скользит по льду в направлении ворот, замахивается клюшкой и наносит удар. Шайба пролетает прямо над щитком вратаря и попадает в сетку. Звучат сирены, и толпа сходит с ума. Команда набрасывается на Джеймсона, поздравляя его. Гол в первые две минуты игры.

Вот как надо играть в этот чертов хоккей, мальчики и девочки.

В конце первого периода мы выигрываем три шайбы. Я захожу в раздевалку и сажусь рядом с Греем. Он смотрит на меня.

― Я хочу вывести его из игры, ― говорит он. ― Чертов мудак думает, что может неуважительно относиться к моей сестре. ― Он качает головой. Я вижу, что он все еще кипит от ярости.

― Что ты хочешь, чтобы я сделал? ― спрашиваю я, готовый на все, что потребуется. Весь первый период я упорно играл против Уэлча, нанося ему как можно больше ударов в рамках правил. Я не боюсь набить ему морду. Я сдерживаюсь только потому, что, по словам Алии, мне нужно исправить свой имидж. Но этот ублюдок действует мне на нервы.

― Ты? Ничего, просто прикрой, потому что они попытаются добраться до меня, ― говорит он.

― Не делай ничего такого, за что тебя могут отстранить, ― предупреждаю я его.

― Не буду. Но им не понравится то, что я задумал. Просто прикрой меня, ― повторяет он.

― Всегда. ― Я киваю, и мы стукаемся кулаками.

― Ладно, слушайте. Мы ведем, но они в ярости. Не пускайте их в зону и забивайте. Все просто, ― говорит тренер, а затем смотрит прямо на Грея. ― Монро, держи себя в руках.

― Тренер, этот ублюдок сказал, что хочет трахнуть мою сестру, ― выдавливает Грей сквозь стиснутые зубы, и вся раздевалка замолкает.

― Он, блядь, мертвец, ― говорит Джеймсон.

― Трахните его. Вы можете позволить себе штраф, но не дисквалификацию. Имейте это в виду, ― говорит владелец, наш владелец, сам Джейкоб Монро. Я не так много общался с ним, но он всегда наблюдает за нами. Я это чувствую.

Команда кричит, и все вскакивают, готовые вернуться к игре. Как только мы касаемся льда, Грей и Джеймсон кивают друг другу, словно говорят на языке, который мне неведом. Что не так уж далеко от истины. Эти парни знают друг друга вдоль и поперек, играют вместе уже много лет. Я же ― новичок. Однако мне не требуется много времени, чтобы понять, что они задумали. Я выигрываю вбрасывание у Уэлча, отбиваю шайбу Грею, который уносится по льду, а затем пасует мне.

Я разворачиваюсь с шайбой и обхожу Уэлча. Он оказывается рядом, пытаясь быстро перехватить шайбу. Я поднимаю глаза и вижу, что Джеймсон находится прямо передо мной. Мне удается передать ему пас. Уэлч бросается вперед, и в этот момент Джеймсон пригибается, в результате чего Уэлч перелетает через спину моего товарища по команде. И тут начинается настоящий ад, когда Грей резко и быстро атакует. Он падает на Уэлча, и его левый клинок врезается тому в лицо. Кровь заливает звездного центрового «Медведей», и он плашмя падает на лёд, теряя сознание.

Судьи, игроки, все толпятся вокруг него. Все, кроме Грея и Джеймсона, которые наблюдают за происходящим со стороны. Я подкатываюсь к ним.

― Ты в порядке? ― спрашиваю я.

― Да, хотя не могу сказать того же об этом ублюдке, ― бормочет Грей себе под нос, а я не знаю, что ответить. Это выглядело как совпадение, случайность. Конечно, это был не первый раз, когда я видел, как игрок получает коньком по лицу, и, вероятно, не последний, но что-то в том, как Джеймсон и Грей переглянулись, говорит мне, что за этим кроется нечто большее.

Конечно, я держу свои мысли при себе, пока каждая команда направляется к своим скамейкам, а Уэлча пристегивают к каталке и увозят со льда. Выходят уборщики, чтобы стереть остатки крови. Я смотрю через каток на место, где сидела Алия, но ее там больше нет. Ее подруги тоже исчезли. Может, они ушли перекусить или еще куда-нибудь.

В конце игры, когда весь стадион празднует первую предсезонную победу «Рыцарей», я снова бросаю взгляд в сторону штрафной скамейки и понимаю, что Алия так и не вернулась.

Кто, черт возьми, покидает хоккейный матч в середине? Но затем в моей голове возникают более мрачные мысли. Что, если с ней что-то случилось?

Я направляюсь в раздевалку. Я должен был остаться на послематчевые интервью. Но сейчас мне плевать на прессу. Я роюсь в шкафчике в поисках своего телефона и отправляю Алие сообщение.

Я:

Ты в порядке?

На экране появляется уведомление о прочтении, но она не отвечает.

Глава двадцать первая

Алия

Мне пришлось уйти до окончания игры. Я не могла вынести вида крови на льду. В голове звучали слова отца ― если ты позволишь кому-то из моих игроков дотронуться до себя, лёд окрасится в красный цвет от их крови, и тебе придется придумать креативный способ объяснить, как пропала целая команда игроков НХЛ.

Я представила на льду кровь Лиама, а не игрока из команды соперника ― парня, который явно чем-то разозлил моего брата. Я увидела тело Лиама, распростертое на катке, и лужу крови вокруг него, потому что я позволила ему прикоснуться к себе. И я действительно позволила ему поцеловать меня. Дважды.

Но с тех пор мне удается держать себя в руках. Я не собираюсь поддаваться своим желаниям, какой бы безумной не становилась моя потребность в нем. Иногда мне кажется, что я сгораю изнутри. Но у меня нет выбора, он не для меня.

У него все налаживается. Он безропотно посещает все пиар-акции, которые я для него организовываю. Мне больше не приходится срываться посреди ночи, чтобы найти его и убедиться, что он не попадет на первую полосу таблоидов. За что я очень благодарна, потому что я действительно люблю поспать.

Сейчас я дома, в постели, с Каспером на коленях. Я сто раз перечитала сообщение Лиама, но не знаю, как на него реагировать. То, что у меня в голове возник его образ, истекающего кровью на льду, и то, как сильно это меня напугало, ладно… привело меня в ужас.

Что это значит?

Я не могу разобраться в чувствах, которые испытываю к нему. Я думала, что это сумасшедшая химия, смешанная с сильным сексуальным влечением, но когда я представляю, что ему больно, мне становится физически плохо. Это больше, чем просто желание потрахаться. Может быть, если я приму его предложение попрыгать на его члене, это поможет мне избавиться от этого сумасшествия, и мы сможем продолжать делать вид, что этого никогда не было. Точно так же, как мы притворяемся, что тех поцелуев не было.

Пока я смотрю на его сообщение, мой телефон загорается, и на экране высвечивается его имя. Черт, почему он мне звонит? Я смотрю на время. Сейчас девять вечера, пятница, после игры. Вся команда должна праздновать победу.

― Привет, ― отвечаю я на звонок.

― Алия, где ты?

― Дома. А что? ― спрашиваю я. На заднем плане слышна клубная музыка.

― Ты ведь должна уберегать меня от глупых ошибок, верно?

― Да.

― Тогда ты должна приехать и помочь мне.

― Что ты делаешь? Где ты?

― Я в том баре «Лёд» с командой. Тут повсюду хоккейные зайки, и я имею в виду повсюду, ― он делает ударение на последнем слове.

― И почему это моя проблема? Ты уже большой мальчик, Лиам. Просто уйди.

― Потому что я чертовски возбужден, Алия. У меня не было секса с тех пор, как я приехал сюда, потому что одна няня не поддается моим чарам.

Я улыбаюсь. Если бы он только знал, как тяжело мне с ними бороться.