Дизель решает всё - Михаил Маришин

— Вот… — я развернул сверток, показывая меч.

— Ух, ты! Ни… чего себе! Откуда?

— В лесу нашел.

— А с чего решил, что эта сталь на кольца пойдет?

— Приснилось…

— Издеваешься?!

— Иван Алексеевич! Сначала проверь, потом ругайся! Менделееву периодическая система приснилась, никто не удивляется. Да вы только на него гляньте! Сколько в земле пролежал, а ни пятнышка ржавчины! Сплавов таких в древности не делали, если только он не сам собой получился. Метеоритное железо на него пошло наверняка. Если до земли долетело, не сгорев, значит — жаропрочное.

— Ладно. Давай сюда!

— Нет уж! Целиком не дам! Довольно и хвостовика будет.

— Тогда сам иди и пили! Раз такой жадный. Чтоб через пятнадцать минут образец был! У меня уже все договорено, до конца рабочего дня отвезти надо.

Разделить меч оказалось довольно таки непростой задачей, нет, высверлить бронзовые заклепки и снять рукоять — пять минут, а вот пилить мы бросили, едва попробовав, чтобы не портить инструмент. В конце концов, отломили хвостовик, парой сантиметров выше клинка, прессом, прочно зажав лезвие.

После этого я тихо сидел с изуродованным оружием, положив его на колени и обхватив голову руками. Народ проходил по своим делам мимо, глядя с недоумением. Мне было абсолютно все равно, что обо мне подумают, лишь бы не трогали.

— Кхм… Семен Петрович? Ты здесь, или тебя потрясти надо?

— Чего тебе, Поздняк?

— Да ты не ершись, я с добром пришел. Прежде чем ремонтировать этого красавца, разрешение выправь. А то «оружие категории „Б“, могущее быть использованным для вооружения РККА», получается.

— Что ты сказал?

— Ну ты же сварщик. Сейчас сгоряча что-нибудь пришпандоришь, а мне тебя за это придется арестовывать. Так что, не торопись.

— А… Спасибо, Терентьич, подожду пока, да и абы чем лечить его не хочется. Вот сварят нам такую же сталь, тогда…

— Вот и ладненько, а теперь домой иди, рабочий день уже заканчивается. В кои-то веки жену порадуешь.

Пусть, князь, нас мало на ногах,И пусть вокруг враги —В позорный плен мы не пойдем,Хоть жизни дороги…

Дружина, раскинув крылья, перекрыла узкий шлях и начала разгон, чтобы встретить ударом вражьих конных. Нас едва пара сотен кованой рати под княжьим стягом, врагов же без счета. Это хорошо, они не убоятся, не побегут, примут наш удар и запнутся об острое булатное железо, о тяжелые булавы и шестоперы. Иначе стоящих позади бездоспешных пеших ратников сомнут, стопчут нековаными копытами степных коней, лишив князя большей части войска. Прятаться за чужими спинами нам не к лицу!

Смелее, князь, веди вперед,Мы не привыкли ждать —Нас встретит стрел колючий дождьИ вражеская рать!

Бурая толпа летит навстречу, негде им играть в степные игры, кружа вокруг и побивая из луков, — позади них река. Только грудь в грудь, щит на щит, только по-нашему будет. Стрелы летят, негусто и на удачу, из задних рядов, передние об этом даже не думают, в стремительной сшибке не успеть спрятать лук и взяться за копье.

Смелее в бой! Перун — наш Бог,Он будет нас беречь,К свободе пусть проложит путьНаш обнаженный меч!

Нас слишком мало, чтобы ударить слитно, плечом к плечу, колено в колено. Слишком редка наша лава, иначе не перекрыть шлях. Зато сегодня каждый боярин может показать свою силу и удаль. Посмотрим, кто из нас лучший! С другой стороны вражеского войска!!!

Не видно неба синевы, повсюду воронье —Мы не добыча, князь, мы волки —Хищное зверье!

Стена пыли, выбитой из стонущей земли сотнями копыт, все ближе. Она будто пожрала весь мир, исторгнув из себя многоголовое чудовище, ощетинившееся острыми иглами — наконечниками копий и укрытое толстой чешуей щитов. Мгновения до сшибки.

— Уррра-а!!!

Визг и улюлюканье навстречу.

Вонзим булатные клыки,Пусть кровь течет рекой!Смелее, князь, мы за тобой —Лишь сделай взмах рукой!

Короткое тяжелое копье летит во врага справа от меня, вслед за ним шуйца мечет ненужный уже щит налево. Булава, будто сама прыгнувшая в десницу, подбивает копье степняка вверх. Удар!

— Нна-а-а!!!

Буран грудью отбрасывает низкого конька, а рукоять меча ударяет в щит врага, вбивая его верхний край прямо в горло.

И, если Маре суждено забрать нас в мир иной,Мы встанем рядом с ПеруномВ небесный ратный строй!

Разум не поспевает за телом, только направляя его в нужную сторону. Все смешалось и померкло в клубах пыли. Вокруг вой и стоны, хруст лопающихся под булавой костей и хлюпанье, когда она попадает в мягкое, звон меча, крушащего сырое вражье железо и треск вспарываемой на мне кольчуги.

— Рус! Рус! Хазар! Хазар! — несется со всех сторон, иначе не отличить в этой толчее врага от друга, чтоб не задеть по ошибке.

Уже не понять, летим ли мы с Бураном по-прежнему вперед, рассекая рать как стоячую воду, или наоборот, стоим как скала в бурном потоке.

Тебе мы клятву принесли —Веди нас, княже, в Сечь!К свободе пусть укажет путьТвой обнаженный меч![2]

Русский стяг вырывается из душной серости справа, там князь, там старые бояре. Нет боле резона рубиться поодиночке, порыв степняков запнулся, и сеча идет почти на одном месте. Толкаю Бурана пятками, стремлюсь к своим, а под удар вместо бездоспешных голодранцев все чаще попадает хазарская броня. «Полудень битвы» — знатные ханы с родичами и ближниками.

Они могли бы, пожалуй, вырубить нас поодиночке, даже обоеруких. Но теперь, сбившись в кулаки, по трое, а то и по дюжине, дружина выкашивает ворогов, как жнецы хлеба в серпень, помогая друг другу и щитом и мечом.

Как из мрака на свет мы вырвались из сечи, прорубив себе путь сквозь рать. Степной ветер снес пыль и открыл в паре перестрелов, у брода, нового врага. Сверкающие в лучах полуденного солнца брони и обмотанные белыми тюрбанами кованые шеломы щедро разбавлены зеленым. Магометанские наемники, «Вечер победы». Пара сотен всего, но отборных воинов. Знатный противник, в бою с которым не зазорно сложить буйну голову.

Хазарский воевода перехитрил сам себя, пряча их до времени в низине, рассчитывая измотать нас сечей и добить в решительный момент. Не ждал он княжьего удара. Теперь им трудно разогнаться вверх по склону. Теперь нет у них выбора, только на нас, сметая и чужих и своих. Нет выбора и у дружины, только вперед, только ударом на удар, пусть нас и пара дюжин всего. Княжье знамя не должно пасть.

Снова щетина острых наконечников навстречу, мы же свои копья, а многие и щиты, оставили далеко позади. Нам бы только ворваться внутрь вражьего строя, тогда сеча в мечи пойдет на равных. А значит, кто-то должен принять удар на себя, чтобы проложить путь остальным. И удальцы вырываются вперед, сейчас-то и решится, кто же из нас лучший.

Буран старше и тяжелее коней других бояр, но вынослив и теперь оторвался, оставляя позади и стяг и князя. Не попрекнет никто, что поперед него в сечу, не успеет. Взял я ныне животов немало, пришла пора и свой класть. Помогай мне, Перуне!!!

— Иншалла!!! — упругим ветром дыхнуло навстречу.

— Ррааа!!!

Разметав троих в первом ряду, врубился во второй и, достигнув третьего… воспарил над битвой, с высоты глядя, на вставшего на дыбы и бьющего во вражий щит Бурана, на распластавшееся на его крупе, пронзенное обломками копий, тело. Видел, как стяг влетел вслед внутрь магометанского строя и стоял там незыблемо, защищаемый немногими оставшимися еще в живых боярами. Видел, как пешие теснили от брода стеной щитов табун лишившихся наездников коней, побивая сулицами застрявших в нем оставшихся в седле хазар, не давая ни приблизиться к себе, ни взяться за лук. Как прижатые к реке кочевники бросались в нее и плыли на степной берег, как тонули одоспешенные наемники, как пешие, похватав коней и переправившись через брод, пошли по обоим берегам, добирая остатки вражьего войска.

— Зачем пришли? Нет вам здесь дани!

— Поль, а Поль? — я осторожно погладил по голове сладко спящую жену.

— Аах, — зевнула она и, открыв глаза, спросила: — Чего тебе?

— Чего я натворил то? — уже по взгляду понял, что теребить Полину посреди ночи было большой ошибкой.

— Меня разбудил! Этого мало?

— Да, нет… Кроме этого?

— А, кроме этого, в лягушку превращу, за то, что дурацкие вопросы задаешь! Что стряслось то у тебя, говори прямо?!

— Так… Сны мне снятся… Опять.

— Я ни при чем, это меч твой.

— Что меч? Он железный! Мне вообще ничего и никогда не снится! За всю жизнь такие случаи по пальцам пересчитать! И в половине из них ты виновата!