Сквозь бездну - Вера Ковальчук

Может быть, пару часов всего я проспал. Проснулся от ощущения чужого назойливого внимания и подскочил в уверенности, что от смерти меня отделает немногое.

Демоница сидела на пятках возле постели и сверлила меня взглядом. Очень упорно сверлила, можно было подумать, что это попытка загипнотизировать. У неё, как оказалось, были не ресницы, в какое-то заменяющее их подвижное роговое образование. С ходу я не смог определить, уродливо это или красиво, но то, что необычно — факт. Ещё какие-то мелкие черты лица разрушили первоначальное впечатление о ней как о красивой женщине.

Теперь она не казалась мне красивой и, уж конечно, не была женщиной, в смысле человеческой женщиной. Самка демона. С демонической точки зрения она могла, наверное, считаться привлекательной, с человеческой же была не более чем пронзительно-сексуальной. Зато последнее качество в ней оказалось доведено до предела.

Это было потрясающе — смотреть на существо женского пола и, испытывая, пожалуй, даже некоторую долю отвращения, страстно желать её. Пожалуй, такие чувства знакомы примитивным самцам из числа моих соотечественников, периодически снимающим проститутку. Захлёбываясь от презрения, они не осознают и не могут осознавать, что корень этого самого презрения — в них самих, в их выборе, в их неспособности добиться симпатии и искреннего желания женщины. Такие не обучены допускать возможности испытывать презрение к самим себе. В их глазах их собственное ничтожество ложится пятном на весь окружающий мир.

— Наконец-то, — хрипловато произнесла демоница. — Руки затекли. Развяжи.

— Очень надо… — Я зевнул. — Блин, если я тебя развяжу, прощай спокойный сон.

— Боишься? — она презрительно скривилась.

— А что — не стоит?

— Думаешь, можно только руками убить спящего? Я и ногами справлюсь.

— Спасибо, что предупредила. — Я нехотя поднялся, отыскал в чужом хламе какой-то ремень. Рванул, убеждаясь в его прочности, и спутал демонице ещё и ноги.

— Тварь…

— Будешь шуметь, ещё и рот заткну.

Я повалился обратно на лежанку, закрыл глаза. Повозившись, она тоже затихла, и через несколько минут меня вновь окутал сон, на этот раз довольно зыбкий, податливый. Сквозь его пелену, достаточно крепкую, чтоб отдыхать, но проницаемую для звуков и чужого внимания, я смутно улавливал суету в коридоре, топот шагов, голоса. Нет, не та это была суета, что возникает в случае нападения на замок или иной внештатной ситуации — простой обывательский шум толпы народу, осваивающей новое временное жильё.

Потом возле двери кто-то спросил: «Здесь?», и второй голос ответил с уверенностью: «Здесь, так мне сказал помощник господина мага», после чего в створку кто-то решительно постучался.

— Господин командир… Господин командир… Разрешит ли войти?

— Ошизеть можно от ваших форм вежливости, — громко пробормотал я, неуклонно просыпаясь. — Разрешит, разрешит, куда денется. Входи, Аканш. Как у вас дела?

— Ещё трое погибших, в остальном же всё отлично, — ответил мой зам, заглядывая в комнатушку и сразу впиваясь взглядом в демоницу. — А, да, ещё двое раненых. Один из них — Миргул. Но не опасно, оба выкарабкаются.

— Ну и славно. Эрмах в порядке?

— Целёхонек.

— За это бы хорошо выпить. Но я не знаю ни где тут кухня, ни дадут ли мне там выпивку. Да и лень…

— Можно пленницу отправить, — корректно предложил мой зам, с трудом отлепляя взгляд от её бюста.

— Эту-то? Да она тут же ноги сделает. Это же бывшая местная шишка.

Аканш сперва взглянул на меня недоумевающе, но уже через несколько мгновений — понимающе.

— В том-то и дело, что бывшая, — мой зам решительно поднял демоницу с пола и поставил вертикально. Распустив ремни на её запястьях, щёлкнул пальцем по широкому стальному браслету, который я до сего момента не замечал. — Из-за пределов замка не выйдет. Кто ж её выпустит? А вздумает прятаться, найдут, и дальше уже твоя воля, как её проучить. А ну-ка, марш на кухню, и чтоб полный поднос принесла. Запомни — только воля и жизнь господина Серта отделяют тебя саму от смерти.

Демоница презрительно скривилась.

— А что, сам он говорить не умеет?.. — но закончить вопрос не успела — сказанное утонуло в сильной пощёчине, швырнувшей стреноженную девицу на пол.

— Ещё какие-нибудь вопросы есть? — уточнил Аканш, малозаметно подмигнув мне. По его поведению я понял так, что в традициях Империи считалось вполне приличным, чтоб заместитель заменял своего босса даже в таком деликатном деле, как необходимость поставить на место пленницу.

Девица злобно, но при этом молча зыркнула на него и, самостоятельно распутав ремень на щиколотках, вышла из комнаты. Я ожидал любых проблем, связанных с нею — в том числе и того, что через время мне приволокут её с жалобой на побег или погром. Менее всего ожидал, что через полчаса она появится в дверях с подносом в руках. К тому моменту мы с Аканшем успели обсудить кучу вопросов, сойтись во мнении, что Эрмах — первоклассный проводник, и об этом надо обязательно сообщить госпоже Солор лично, пусть поощрит. А также пришли к выводу, что в нашем путешествии потерь оказалось не так много, как могло бы, за что поощрения заслужили уже мы с моим замом.

Лицо у демоницы, притаранившей поднос с едой, было такое, что я заподозрил — не яд ли. Успокаивающей мыслью стало упоминание господина двухсотника о том, что жизнь этого нечеловеческого, но вполне себе разумного существа связана с моей, и пришёл к выводу — демоница не станет травить меня. Поостережётся.

Аканш, оценив взглядом принесённое, погнал бывшую владелицу замка за добавкой и выпивкой, сам же принялся расставлять миски и тарелки на столике и, расшвыряв ногой тряпьё, уселся на пол.

— Слушай, друг, — а как зовут эту демоницу? — спохватился я.

— Кто ж её знает. А почему ты заинтересовался?

— Надо ж как-то её звать. Ладно, спрошу…

— Она не ответит. Личные имена у демонов — это достояние. Сообщить их — знак высочайшей милости, приязни там, близости. Или подчинения. Не унизится она настолько, чтоб сообщить тебе личное имя. А официальное, которым её именовало большинство… Так она его потеряла вместе с замком! Какое у неё сейчас может быть официальное имя? Личная рабыня господина Серта? Так что именуй её как хочешь.

— Совсем как хочу?

— Совсем.

— Это соответствует местным традициям?

— Вполне.

— Ладно, тогда она будет Маша. Слышишь? Ты теперь Маша. Ставь бутылку на стол.

Демоница высокомерно поджала губы и, освободив поднос, отступила с ним в обнимку в дальний угол комнаты, где уселась прямо на пол и затихла. Аканш залихватски разлил вино по кружкам.

— Ну, за нашу удачу и победу.

— Ага… И что теперь предстоит?

— А кто ж его знает… Может, на второй замок дуги пойдём, а может, сразу на центр, на Базальт. Так называют крепость, которой правит местный высший лорд. Вот её, — кивнул на Машу, — бывший сюзерен. В смысле, сюзерен-то он и сейчас, только не её.

Маша изобразила ненависть пополам с презрением, но безмолвно.

— Мясо-то какое нежное. Чьё-то местное?

— Окстись, разве будут такого благородного господина, как ты, травить демонятиной?!

— Нашёл благородного господина!

— А как же, я ж слышал! Без пяти минут Солор-младший… Об этом всё войско говорит. Новость! Говорят, что теперь, когда госпожа Солор вышла замуж и тем упрочила своё положение, она может не бояться провозглашать кого-то братом.

— Разве ж Аштия не упрочила своё положение прямо-таки железно в тот момент, когда приняла диск главы Вооружённых сил Империи? Или когда… кхм… женилась?

— Это да, конечно. Но объявила-то о принятии тебя в семью только теперь, после свадьбы…

— Сам знаешь, почему только теперь. Я ж рассказывал.

— Естественно. Но разговоры не могли не пойти. Вот они и пошли. Вообще госпожа Солор давно уже может позволить себе всё, что ей в голову придёт, положение у неё действительно, как ты выразился, железное. Но низшие всегда будут судачить о высших. Болтать будут всегда. После её теперешней свадьбы говорили, что раз уж у мужеподобной дамы появился господин, то она наконец превратится в нормальную женщину. А вот теперь смотришь и осознаёшь — ничего ж не изменилось. Ещё кто у кого в этой паре господин, вот большой вопрос.

— Да ни у кого. Нормальная равноправная семья.

Аканш посмотрел на меня с большим недоумением.

— Так не бывает, в семье всегда кто-то главный.

— Ты не говори «не бывает», а посмотри на ту же Аштию и Раджефа. Кто у них главный в семье?

— Кто бы знал…

— Если один другого подмял, это всегда заметно. Раз не заметно, значит, равноправие.

Мой зам с сомнением хмыкнул.

— Просто госпожа Солор единственная на моей памяти женщина, умеющая не выносить супружеские отношения за пределы домашних стен. Здесь они — не супруги, а глава Генштаба и высший офицер императорской гвардии. Уже в этом одном видно, насколько она превосходит любую другую женщину. И силой духа, и характером.