Огненная проповедь - Франческа Хейг

Морщась от солнца, мы вышли на крутой склон, ведущий к широкой и стремительной реке. Сначала я проклинала колючие заросли, через которые нам пришлось продираться, но неприлично большие спелые ягоды быстро примирили меня с царапинами. Я жадно собирала плоды, позабыв про колючки, и уже не различала, чем окрашиваются мои пальцы: кровью или ярким соком. Мой попутчик тоже ел, но затем отвернулся, ухватился рукой за камень и согнулся, извергая содержимое желудка.

— Слишком быстро? — спросила я.

Он вытер рот:

— Извини. Я думал, прошло уже достаточно времени. В смысле, я знаю, что ты довольно давно не ела, но я-то питался через трубку…

Я кивнула:

— Ты не знаешь, как долго там находился?

Он посмотрел на себя сверху вниз: сухощавый, но не оголодавший. Через мое селение в неурожайный год проходили гораздо более изможденные кочующие омеги. Тусклые каштановые волосы юноши достигали плеч, под ярким солнцем кожа белела словно кость. Под сетью сухожилий и дряблых мышц прослеживалась структура скелета.

— Хватило, чтобы сошел загар. Если, конечно, он у меня был.

Мы оставались у входа в пещеру достаточно долго. Парень снова поел ягод — медленнее, — и на этот раз желудок их принял. Чтобы утолить жажду, мы кое-как спустились по склону, продираясь сквозь шипы и колючки, которые цеплялись за и царапали кожу. По крайней мере здесь было теплее, чем в пещере, а на солнце даже жарко.

У реки мой спутник действовал осторожно: зачерпывал воду ладонью на один глоток и неторопливо отхлебывал Я же, встав на четвереньки, пила прямо из реки.

— Та пещера, из которой мы ушли, находится выше по течению? Они не станут искать нас здесь?

Я покачала головой:

— Это другая река. Приток отходит выше Уиндхема и обегает гору с другой стороны. Мы вроде как прошли сквозь гору.

— Так вот как проявляется твой дар? Не то чтобы я тебе не благодарен, но только это кажется странным. Я думал, ты сможешь прочитать мои мысли, но, похоже, ты специализируешься на географии.

Я усмехнулась вместе с ним, но покачала головой:

— Прости, что разочаровала, но не только на ней. Топографическое ориентирование — самое легкое. Мне проще простого определить местоположение, но обычно приходят видения ощущений, эмоций и событий, которые должны произойти. Нет особой разницы — я просто чувствую то, что вокруг. Если я вижу, что пройдя вниз по течению, мы найдем пещеру, там действительно окажется пещера. Она там была, поэтому я ее чувствовала.

— Но события, которые произойдут, они ведь еще не существуют. Это ведь не то же самое, что река, которая текла тут всегда.

— Знаю. Что касается событий: да, они еще не произошли. Но обязательно произойдут, поэтому я их предчувствую. Это не похоже на видения, скорее на воспоминания. Словно я не в ладах со временем. Помню то, что еще не произошло. Но закономерности нет: иногда я могу предсказать какую-то ерунду, но упустить что-то важное. А иногда наоборот.

— А не можешь ли припомнить, что произойдет с нами дальше? — Он сидел ко мне спиной и болтал ногами в воде.

— Не совсем. Так случается не всегда. Бывает, я даже затрудняюсь сказать, что именно привело меня к решению: логика, удачная идея или видение. Как сейчас: мне кажется, нам нужно идти вниз по воде, плыть по течению. Но, похоже, здесь работает здравый смысл, потому что через кусты трудно продираться. — Я указала на плотные заросли по берегам. — Так мы не заблудимся, и нас не учуют собаки.

Он вздохнул:

— Когда ты вытащила меня из бака, я-то раскатал губу, что в ближайшем будущем плавание мне не грозит.

— Извини.

— И, наверное, поспать мы не успеем?

Я рассмеялась, поднимаясь на ноги:

— У соседа в моей родной деревне была старая овчарка, которая постоянно дремала у порога. Он звал ее Кип. Так я и стану тебя звать — Кип. И нет, не думаю, что мы можем рискнуть и лечь спать. Мы и так здесь слишком задержались.

В отличие от реки у Уиндхема, воды этой несли красно-коричневый торф. Мы ступили в реку вместе. У берега на мелководье было тепло, но едва достигнув глубины, мы задрожали от холода.

— Что думаешь?

Он изогнул бровь:

— Потеплее бы хоть на несколько градусов.

— Нет, я про имя.

Он улыбнулся и лег в потоке на спину, подставляя лицо солнечным лучам. Когда его подхватило течением, он ответил:

— После того как ты вытащила меня из резервуара, можешь называть как угодно.

Мне представлялось, что нас будет нести спокойным течением, но река оказалась не так великодушна. На мелководье нам приходилось барахтаться, задевая ногами каменистое дно, пробираясь через низкие пороги и осклизлую глину. В другие, более глубокие места, где ревели перекаты, мы не осмеливались соваться, поэтому обходили их по крутым берегам, а затем возвращались к руслу, когда течение успокаивалось. Кип дважды падал, прежде чем успевал схватиться за выступающие корни или валуны, до того, как его опять подхватит течением.

Иногда, если берег реки был ровным и поросшим травой, мы выходили из воды и шли пешком, но я всегда следила, чтобы мы чередовали берега и не оставляли четких следов. Кое-где по крутояру рос колючий ягодник, а Кип к тому же заметил грибы на свисавшем над рекой бревне. К тому времени мы так проголодались, что нас не удержал даже их прогорклый вкус.

Ближе к вечеру Кип предложил остановиться:

— Если выйдем сейчас, наша одежда хотя бы успеет высохнуть, пока не зашло солнце.

Я посмотрела ему в лицо. Он с силой сжимал челюсти, чтобы унять дрожь.

— Хорошая мысль.

В реке я уже начала чувствовать себя уязвимой: окрестные заросли становились все реже, высокие берега с кустарником уступали место травянистой равнине, на которой лишь изредка встречались одиночные деревья.

Я вскарабкалась на крутой берег. Местами приходилось подтягиваться, удерживаясь за корни деревьев. Внизу Кип хватался за корни и сыпал проклятиями, но продолжал лезть вверх. Именно он увидел едва протоптанную, но заметную тропинку, бегущую вдоль берега. Замолкнув, мы спустились обратно на пару метров к незаметному сверху каменистому уступу, который укрывали нависшие корни деревьев. Пугала не только мысль о преследователях, но и перспектива столкнуться с любой живой душой после стольких лет одиночества.

Какое-то время мы лежали молча, наслаждаясь вечерним теплом. Я заметила, что за день спина Кипа, и без того испещрённая царапинами и порезами, покраснела под солнцем.

Он поймал мой взгляд на его обнаженные израненные плечи.

— Не думай, что тебе удалось избежать такой же участи. — Он указал на синяки и царапины на моих обгоревших руках. — Мы с тобой оба сейчас хороши.