Гуляния с Чеширским Котом - Михаил Любимов

Явки в зеленом Ричмонде, в Лондоне, в далеком горном Монтрё в Швейцарии и у собора в Упсале в Швеции. Крутые виражи на дорогах в стиле Бонда, подозрительный глаз, заковыристые пароли, шотландский виски со льдом, пугающее завывание ветра в лесу, шелест секретных бумаг — целая жизнь! — и его надтреснутый баритон: «Знаете, что вы ели, капитан Джон? Эта была кошка! Настоящая кошка!»

Верил ли он всему, что видел у нас в стране, и верил ли он вообще искренне в утопию — так и осталось для меня неразгаданной загадкой английской души.

А верил ли я сам?

Иногда кажется, что искренне верил, иногда, что просто внушил себе…

Потопчут ли нас трубачи молодые?Взойдут ли над нами созвездья чужие?Мы — ржавых дубов облетевший уют…

— Эдак ты разболтаешь обо всех советских шпионах! — молвил Кот. — Славное дело! За это королева может пожаловать тебе пэра или подарить блюдце молока, если, конечно, ты укажешь настоящие фамилии, а не будешь врать как сивый мерин. Но, наверное, такие энтузиасты, как твой друг, уже на вес золота.

Что говорить! С усилением дискредитации советской системы и коммунизма поток желавших сотрудничать с КГБ на идейной основе серьезно иссяк, постепенно вымерли и ржавые листья, и ржавые дубы…

Отважные мои!

Ты мог бы и побольше рассказать об английском патриотизме! — заметил Кот. — Все-таки тебя тянет на гадости, и ты приуменьшаешь достоинства англичан. Послушай, что писал Оливер Голдсмит: «Они мужественно сносят голод, холод, усталость и другие житейские невзгоды; опасность лишь закаляет их дух, а в беде они не теряют бодрости. Одно лишь для них непереносимо — презренье. Его англичанин боится больше, чем смерти. Чтобы избежать презренья, он готов расстаться с жизнью и умирает, когда ему кажется, что он утратил уважение света». А незабвенный Фридрих Энгельс высоко оценивал упорство и стойкость английской пехоты, хотя бросал в бочку меда и ложку дегтя: «Британский солдат неповоротлив, несообразителен и беспомощен, когда он предоставлен самому себе».

О мужестве англичан написано много, даже слишком много. Вот и немецкий генерал Витцгель: «Англичане в вопросах стратегии неуклюжи, в тактике недостаточно гибки, а вообще трудный противник». Брюс Локкарт склонен объяснять английское мужество отсутствием воображения и соответственно равнодушием к опасности, это звучит мистически, и сразу представляешь тупицу, просто не понимающего, что вокруг рвутся снаряды и свищут пули.

В мемуарах посла США в Москве Аверелла Гарримана в деталях поведана история, как он, тогда посол в Лондоне, и лорд Бивербрук прибыли на переговоры в Москву и во время обеда в ресторане «Националь» попали под налет германской авиации. Сиятельные визитеры не желали идти в бомбоубежище, ибо находили налет не слишком впечатляющим после бомбежек Лондона, и хладнокровно двинулись в бомбоубежище лишь по настоянию властей, — официанты на подносах несли за ними недоеденный обед.

Можно писать о смелости англичан в битве при Рурке-Дрифт в 1879 году, когда 139 английских солдат одержали победу над 4000 зулусов в Южной Африке, и совершенно забыть, что чуть раньше зулусы без особых трудов разгромили английский полк. Но обладают ли англичане каким-то необыкновенным мужеством? Ведь каждый кулик хвалит свое болото, каждая страна поднимает на щит, раздувает и пропагандирует свои достоинства. И англичане в этом неоригинальны.

Было и мужество, но было и трусливое бегство с поля брани.

Морские пираты, пересекавшие моря и океаны, экспедиционные корпуса, пробивающие путь через джунгли, битвы при Ватерлоо и у Трафальгара, сражение за Англию, победы над Роммелем в Африке, высадка в Нормандии…

Но разве Наполеон не лупил англичан? А буры? А сколько поражений терпели англичане в Первой мировой войне от немцев! В конце 1914 года британский экспедиционный корпус в битве при Ипрес потерял 80 % своего состава — 3000 офицеров и 55 тысяч солдат. Разве не было страшного фиаско под Дюнкерком в мае 1940 года, когда 220 тысяч англичан еле унесли ноги на свой вроде бы неуязвимый остров?[39]

Немцы бомбили Лондон 24–25 августа 1940 года, англичане в ответ ударили по Берлину. Бомбежки, затемнения продолжались 50 ночей, но не дали ожидаемого результата. В руины превратился Ковентри, пострадали Лондон и другие города. С гордостью англичане пишут об осаде немцами тогда английской Мальты, во время которой погибло несколько десятков человек.

Тут невольно тянет на сравнения с мужеством и смелостью нашего народа, и они будут не в пользу англичан. Сталинград, Ленинградская блокада. Кто лучше воевал? Кто больше пострадал? На Западе роль нашей армии традиционно принижена, но если в мире появятся наконец объективные историки, то станет ясно, что по мужеству и смелости наш народ ничуть не уступает, если не превосходит англичан.

Кстати, приуменьшение военного вклада России отнюдь не новинка в истории. Победы русских над наполеоновской армией и наше вступление в Париж мало кому на Западе известны, а уж в Англии пожмут плечами, если не закидают гнилыми помидорами, услышав, что кроме погибшего при Трафальгаре великого Нельсона или могильщика Наполеона, славного герцога Веллингтона, существовали еще какие-то русские казаки.

Кто помнит о роли России в Первой мировой войне?

Но тут раздался дикий визг, переходящий в надрывный вой:

О светозарный мальчик мой!Ты победил в бою!О храброславленный герой,Хвалу тебе пою!

Чеширский Кот выбрался из своей знаменитой Улыбки (она одиноко висела в углу) и прыгал по комнате, надев на себя казачью форму, которую он явно купил на краснодарском рынке, она выглядела как перья попугая, на груди побрякивали никому не ведомые ордена и медали. В одной лапе он сжимал винчестер, другая была поднята ко рту вместе с английским рожком (это увеличенный гобой, как хорошо знают выпускницы Гнесинского училища, за которыми я ухаживал в юности).

Видимо, Кот решил, что я слишком восславил русских и слишком опустил англичан. Но на самом деле речь шла лишь о Недостижимой Истине.

Спортивные мои!

В 1949 году английский (и американский) поэт Томас Стернз Элиот, определяя составные части национальной культуры, отметил: «Дерби, регата в Хенли, состязание в Каузе, 12 августа, финал Кубка, собачьи бега, пин-стол, дарты, сыр «Уэнслидейл», вареная капуста, разрезанная на кубики, свекла под маринадом, готические церкви XVII века и музыка Эльгара»[40].

Конечно, каждому приходит в голову своё (а уж тем более отцу модернистской поэзии), но важно, что из тринадцати отмеченных пунктов восемь принадлежат спорту, корни которого гнездятся глубоко в английском национальном характере.

Британцы претендуют на приоритет в футболе, регби, крокете, бейсболе, гольфе, бадминтоне, боксе, бильярде, скачках, собачьих бегах. Даже теннис, изобретенный французами, был превращен в зрелище англичанами, которые провели в 1877 году первый в мире чемпионат в Уимблдоне. Взгляните на английские газеты, перегруженные спортивными новостями, выпейте кружку пива в пабе и посмотрите, как жадно смотрят они на экран телевизора, с каким жаром обсуждают итоги матча! Спорт для англичан — превыше всего.

— У тебя типично русский характер, — сказал Кот. — То ты всех и вся поносишь, то бросаешься в другую крайность и начинаешь восхвалять тех, кого осуждал. Истинные англичане не переваривают пафоса и риторики, если они, конечно, добропорядочные буржуа, а не продажные писаки или члены парламента. Пафос мешает пищеварению и ровному течению мысли, от излишнего пафоса увеличиваются щеки и порой выпадают зубы. Ты много рассуждал о так называемой буржуазности, так поговорим же о ее важных составляющих — о здравом смысле, рациональности, практицизме или, как говорят продвинутые интеллигенты, ПРАГМАТИЗМЕ.

Кот говорил с еле сдерживаемой гордостью, словно все эти великолепные качества изобрел он сам и они его любимые дети, рожденные в мучительных родах.

Практичные мои!

Уже навязший в зубах Голдсмит: «Англичане не подчиняются власти, как покорные овцы, а пытаются руководствоваться разумом и сообразуются не с волей государства, а с естественными правами человека. В Азии народами управляют согласно незыблемым обычаям, а в Англии — с помощью разума, беспрестанно меняющего свой облик». Американский писатель и англофил Р. Эмерсон тоже не отставал: «Практический здравый смысл общества… является естественным гением британского ума»[41].

По идее «самая буржуазная нация» за многие века должна была перенасытиться практицизмом, стать суперпрактичной, с огромной головой, фонтанирующей здравый смысл, как Везувий лаву. Однако со временем к англичанам подтянулись французы и немцы, позднее деятельные американцы затмили англичан своим прагматизмом. Боюсь, что приоритет в буржуазных революциях до сих пор по инерции создает англичанам славу чрезвычайно практичной нации.