Командир Особого взода - Вадим Шарапов

— Это как понимать? — наконец, спросил Нефедов. Полковник Иванцов тихо, еле слышно, матюгнулся и сморщился, как от сильной боли. Сергей Хан-Гирей перевел взгляд на Ласса.

— Ты знаешь этот антоль? — спросил он. Альв посмотрел на Степана и лишь когда тот разрешающе кивнул, отозвался:

— Это клан Стриг'Раан. Это…

— Это чудовища! — яростно прошипел, вставая из-за стола, снайпер Тар'Наль. Он задел костяной кубок, который, дребезжа, покатился по столу, но альв даже не обратил на это внимания, вцепившись длинными пальцами с острыми ногтями в цевье винтовки.

— Молчать, — не глядя на него, ровно сказал Степан, — Ллирт'уун норт-та риен, Тар'Наль. Нистра л'ьен. Мар! [3]

Альв осекся и медленно опустился обратно за стол. Все остальные продолжали молчать. Даже проснувшиеся люди, которые повылазили из-под шинелей, не произносили ни слова.

— Да. Это клан серых альвов, или темных, как их многие называют, — Степан крутнул колесико зажигалки и затянулся папиросой, не спрашивая разрешения, — но это не простой клан… Сергей Васильевич. Это клан Стоящих Вне Закона. Когда-то они совершили нечто такое, чего даже альвы не смогли им простить. Нам, людям и подавно даже представить этого нельзя. Во всех легендах альвов таких кланов было только два — клан Тор'Раан и второй, Стриг'Раан. Но Тор'Раан исчез давным-давно. А Стриг'Раан люди выкосили весь в гражданскую. Тогда ведь не разбирали, кто кого, тем более, таких не жалели…

— Исчез не весь, — прервал его Хан-Гирей. Степан дернулся, как от удара, обернулся и увидел, как ошеломленно встают альвы, сжимая костяные обереги.

— Не весь, — повторил московский полковник.

Он придвинул к себе стул, сел и заговорил, покашливая и разгоняя перед собой едучий папиросный дым.

— Мы так и думали. Но потом оказалось, что мы ошибались. Стриг'Раан был уничтожен почти целиком, это верно. Выжило всего семеро. И все эти годы они не поддерживали контактов ни с кем. Вообще ни с кем. Кроме черных альвов, старшина. С той стороны.

Нефедов хмыкнул.

— И что, так и жили втихомолку, тише воды, ниже травы? Разведка прохлопала?

Полковник не подал виду, что услышал замечание. Иванцов тем временем развернул на столе карту. Хан-Гирей продолжал, не меняя тона.

— Только сейчас выяснилось, что всю войну остатки клана Стриг'Раан готовились. Сначала мы не могли их найти, а когда нашли… Не могли понять — к чему готовились? Почему так тщательно скрывались? Никаких доказательств из связи с врагом не было, да они и не сотрудничали с людьми, с альвами — только с Черными.

— Оттого и скрывались, что своих боялись, раз Тар'Наль о них так говорит! — внезапно брякнул один из солдат — тот самый Ермолаев, что рассуждал про покойников. Степан показал ему кулак, Ермолаев тут же умолк. Тар'Наль холодно улыбнулся, покосившись на солдата, как на неразумного ребенка.

— Мы Стриг'Раан не трогали и не тронем. Это запрещено навечно. С ними не заговорит ни один из нас, не подаст им руки и не протянет кубок в час, когда нужно будет смочить губы умирающему. Они и так мертвы, — равнодушно сказал он по-русски, роняя слова, точно автомат. На этот раз Степан не прервал его.

— Верно, — отозвался Хан-Гирей, — но сейчас у этих стир'кьялли [4] все готово для того, чтобы родился Последний.

Из руки Тар'Наля выскользнул оберег и разлетелся на плитах пола костяными брызгами.

Последний… Степан Нефедов вспомнил, как об этом рассказывал Сурраль, его воспитатель. Когда придет Последний, говорил он, никто не сможет ему противостоять. Но Последний сможет родиться только тогда, когда Стоящий Вне Закона, стир'кьялли, возьмет себе жену из другого клана, и она полюбит его и сама пойдет с ним, зная, кто он. И выдержит все страшные обряды, которые проведут над нею и ее мужем, и будут проводить над ними каждый день и ночь в течение двенадцати лун. Если они останутся живы до этого — родится орудие мести, безжалостное существо. Заключительный обряд, проведенный над ним после смерти его отца и матери, сделает его Последним. И противостоять ему не сможет никто, потому что он станет вместилищем, пустой оболочкой для вихрей смерти, и сила его будет расти с каждой новой гибелью. Так говорил Сурраль, и Нефедов накрепко запомнил его слова.

Зачем-то Степан прикоснулся к кобуре, провел по холодной рукоятке пистолета пальцами. Потом отогнал от себя воспоминания и спросил:

— Это точно?

— Да, — просто ответил Хан-Гирей, и Нефедов поверил ему. Полковник не врал.

— Понятно теперь, почему мы, — севшим голосом сказал старшина, стараясь не встречаться глазами с Лассом.

Но людям Особого взвода это было непонятно. И общее непонимание выразил опять-таки неугомонный Ермолаев.

— А почему мы, товарищ полковник? Взяли бы их всех армейские, да и дело с концом! Мало одного взвода — два пригнать, или три. Пока последнего такого не прищучат!

— Нельзя, — сказал Степан, — никак нельзя. Не все так просто, Вася. Убить тех, кто породил Последнего, могут только свои же… Альвы. Вот так. А убить их они никак не могут — запрет не дает. И получается сплошная сказка про белого бычка.

— А мы, значит… — удивленно протянул солдат.

— А мы, значит, можем. Потому что тут каждый — уже давно не из клана. Потому что у нас теперь своя семья, так получается, и мы для всех остальных вроде как, тоже стир'кьялли. Только нужные. Верно, товарищ полковник?

Хан-Гирей молчал. Полковник Иванцов тяжело глядел в карту и тоже не говорил ни слова.

— Ясно, — сказал старшина Нефедов. Он повернулся к своим и спросил. — Кто?

Альвы не отвечали. Только Ласс медленно подошел к старшине и стал рядом.

— Ни про кого плохо не скажу, если откажетесь. Только все равно кому-то придется это закончить. Или этот Последний закончит потом нас с вами. Верите? Тар'Наль?

Снайпер покачал головой, глядя в пол.

— Не могу, Старший.

— Аррэль?

Альв с совсем юным лицом мрачно и серьезно снял с шеи оберег, висевший на кожаном ремешке и положил его на стол.

— Я иду. Если я умру, пусть умру вне клана.

— Я иду…

— Я иду…

Четверо. Старшина оглядел их с ног до головы. Потом повернулся к Хан-Гирею.

— Это все, Сергей Васильевич. Ну… и я, понятное дело. Остальным разрешите отдыхать, товарищ полковник? — это уже было сказано Иванцову.

Выходили ночью. Как только он сделал первый шаг за порог, в стылую дождевую мглу, старшина Нефедов отогнал от себя все ненужные мысли и стал тем, кем становился всегда в такие моменты. Машиной, размеренно отмеряющей шаги, ловящей звуки и запахи и бесстрастно делящей их на опасные и безразличные. Эта машина выбирала путь, обходила лесные завалы и болота, она рассчитывала азимут и грызла плитки концентрата. Она не думала, подчиняясь инстинкту, многократно усиленному войной.

Двое суток в пути промелькнули стремительно. Лес, насыщенный ловушками альвов, опутанный древними заклятьями и невидимыми нитями магии, сдался, пропустив их через себя без тревоги, открыв тропу, ведущую прямо к последнему убежищу клана Стриг'Раан.

Но люди Взвода все равно немного опоздали.

Потом, слушая рассказ Нефедова, устало сидевшего перед ним, полковник Иванцов ловил себя на мысли, что старшина как будто чего-то недоговаривает. На этом месте он несколько раз запинался и перескакивал с одного на другое, словно бы собираясь с мыслями.

Отряд добрался и вышел к убежищу как раз тогда, когда роды начались. Первый крик роженицы пригвоздил к земле всех до единого — это был вой, в котором слышалась смертная мука, рвавшаяся сквозь голос, достигая немыслимой силы. Нефедов сказал, что всем в отряде показалось, будто земля плывет под ногами, а корни деревьев выворачиваются и нависают, готовые раздавить. Старшина так побелел, что Иванцов, лязгая графином об край стакана, налил ему воды и поспешно пододвинул к самим пальцам. Выпив воды, Степан уже совсем спокойно, даже как-то буднично доложил, что дальше все пошло как обычно, пришлось только встряхнуть Аррэля, готового бросить винтовку. Убиты были все семеро, боевая магия не сработала, подавленная на корню умело поставленными Словами Перехвата. Замученных ритуальными пытками отца с несчастной матерью, превратившихся в нечто, уже не похожее на альвов, застрелил лично старшина.

— Трупы? — быстро спросил Хан-Гирей, сидевший рядом и беспрерывно разглаживавший нервной рукой свои роскошные усы.

— Сожгли трупы, Сергей Васильевич, — равнодушно ответил Степан, — и младенца тоже. Я лично истратил весь свой запас охранных оберегов. Теперь на том месте лет сто трава не вырастет, не то чтобы человек или зверь туда забрел.

— Ясно… — столичный полковник недовольно захлопнул папку с отчетом. — И все-таки вам, товарищ старшина, нужно было доставить… э-э… несостоявшегося Последнего лично мне. Как полагается!