Московский процесс (Часть 1) - Владимир Буковский

Несколько дней тому назад в одном из колхозов Кузнецкого района колхозники пожаловались приехавшему инструктору обкома, что неподалеку от них ночью произошло массовое убийство. Проверка обнаружила, что в лесу ночью были расстреляны 8 врагов народа, по приговору спецтройки. Начальник РОНКВД, накануне исключенный из партии за связь и смычку с разоблаченными врагами народа, допустил провокационный, вражеский акт, не приняв меры, чтобы расстрелянные были зарыты в землю.

Этот начальник был арестован. Расстрелянные враги народа были закопаны.

Из-за плохой охраны из следовательских комнат Куйбышевского УНКВД было 2 случая, когда допрашиваемые враги народа выпрыгнули через окно, один выпрыгнул на улицу и разбился.

Не берусь установить, сколько же людей они убили, — я не нашел цифр расстрелянных, — но из доклада Берии и Вышинского Сталину в феврале 1939 года следует, что с 1927 года тройки и особые совещания ОГПУ-НКВД приговорили только к заключению и ссылкам два миллиона сто тысяч человек. И это не считая судов и трибуналов, которые ведь тоже трудились без отдыха, или массовых высылок «кулаков» в период коллективизации.

Конечно, 1937–1938 годы особо прославились только потому, что репрессии тогда коснулись самих коммунистических вождей. Для людей попроще и другие годы были не лучше. Даже война не смягчила их участи: достаточно вспомнить, что целые народы подверглись депортации, а миллионы пленных перекочевали из немецких концлагерей в советские. Гораздо менее известно, однако, что и боевой дух войск тоже поддерживался репрессиями.

С начала войны по 10-е октября с.г. Особыми отделами НКВД по охране тыла задержано 657.364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта, — сообщал зам. начальника Управления ОО НКВД Комиссар госбезопасности Мильштейн своему боссу Л. П. Берии.

В числе арестованных Особыми отделами:

шпионов 1505,

диверсантов 308,

трусов и паникеров 2643,

дезертиров 8772,

распространителей провокационных слухов 3987,

самострельщиков 1671

(…)

ВСЕГО: 25878.

По постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10.321 человек, из них расстреляно перед строем — 3321 человек.

И это только за три первых месяца войны, на самой линии фронта. Для чекистов же фронт был везде, на всей территории огромной страны, а изощренность их методов была доведена до абсурда. Многие их «операции» вскрылись только в 1956 году, в так называемую «оттепель», когда комитет партийного контроля пересматривал дела безвинно репрессированных членов партии. Вот одно такое дело для иллюстрации:

Проверкой установлено, что в 1941 году с санкции руководства НКВД СССР Управлением НКВД по Хабаровскому краю в 50 км от гор. Хабаровска, в районе села Казакевичи близ границы с Маньчжурией была создана ложная советская пограничная застава, «Маньчжурский пограничный полицейский пост» и «Уездная японская военная миссия», которые работниками органов госбезопасности в переписке именовались «мельницей». По замыслу работников НКВД имитация советской пограничной заставы и японских пограничных и разведывательных органов предназначалась для проверки советских граждан, которые органами госбезопасности подозревались во враждебной деятельности.

Однако на практике это мероприятие было грубо извращено и направлено не на борьбу с действительными врагами советского государства, а против невинных советских граждан.

БЫВШИЙ начальник Хабаровского управления НКВД Гоголидзе и бывший начальник 2 управления НКВД СССР Федотов использовали «мельницу» в антигосударственных целях, для фабрикации материалов обвинения на советских людей.

«Проверка» на пресловутой «мельнице» начиналась с того, что лицу, подозревавшемуся в шпионаже или иной антисоветской деятельности, предлагалось выполнить закордонное задание органов НКВД. После получения от «подозреваемого» согласия на выполнение задания инсценировалась его заброска на территорию Маньчжурии с пункта ложной советской погранзаставы и задержание японскими пограничными властями. Затем «задержанный» доставлялся в здание «Японской военной миссии», где подвергался допросу работниками НКВД, выступавшими в ролях официальных сотрудников японских разведывательных органов и русских белогвардейцев-эмигрантов. Допрос имел своей задачей добиться от «проверяемого» признания «японским властям» в связи с «советской разведкой», для чего создавалась исключительно тяжелая, рассчитанная на моральный надлом человека обстановка допроса, применялись различного рода угрозы и меры физического воздействия.

Многие лица, искусственно ввергнутые в необычную и тяжелую для них обстановку, полагая, что они действительно находятся в руках врагов и в любое время могут быть физически уничтожены, рассказывали сотрудникам НКВД, выступавшим в качестве японцев, о связях с органами НКВД и о тех заданиях, которые они получили для работы в Маньчжурии. Некоторые из этих лиц, запуганные нависшей над ними смертельной опасностью, под влиянием мер физического воздействия сообщали отдельные сведения о Советском Союзе.

По окончании допросов, которые иногда длились в течение нескольких дней и даже недель, «задержанный» перевербовывался представителями «японских разведорганов» и забрасывался на территорию СССР с разведывательным заданием. Финал этой провокационной игры состоял в том, что «проверяемый» арестовывался органами НКВД, а затем как изменник Родины осуждался Особым совещанием на длительные сроки лишения свободы или к расстрелу.

Таким образом с 1941 по 1949 год через эту «мельницу» пропустили 150 человек, и, хотя их впоследствии реабилитировали (большинство посмертно), а вся эта чекистская затея была в хрущевские времена осуждена как «антигосударственная», никто из чекистов всерьез не пострадал. В основном их отправили на пенсию, и даже изобретатель этой чертовой мельницы и ее неизменный куратор генерал Федотов был всего лишь привлечен к «партийной ответственности». Удивляться тут нечему, учитывая, что практически все руководство страны было так или иначе замешано в «сталинских» репрессиях, начиная с тогдашнего начальника КГБ генерала Серова (имевшего непосредственное отношение к хабаровской «мельнице») и кончая самим Хрущевым.

Даже Брежнев, сделавший карьеру сравнительно поздно, в последние годы сталинского правления, успел-таки поучаствовать в этой всесоюзной мясорубке. Ставши первым секретарем ЦК Молдавии в 1950 году, он поспешил спросить, нельзя ли и ему получить «дополнительные лимиты» на отстрел враждебного элемента. К тому времени «классовая борьба» сильно поутихла, особенно не развернешься. Оставались жалкие недобитки, чудом уцелевшие после предыдущих чисток: всего каких-нибудь 735 семей кулаков (2.382 человека), «кулаков-одиночек» еще 735 человек да сектанты — 850 семей иеговистов и 400 семей иннокентьевцев, архангелистов, субботствующих, пятидесятников и адвентистов общим числом тысяч шесть душ. Хоть и не густо, но бдительность проявить можно.

Кадры были сталинские, и ждать от них особой строгости в осуждении «отдельных нарушений социалистической законности в период культа личности» не приходилось. Тем более, что прекращать политические репрессии как таковые они и не собирались. Вопреки расхожему мнению, «оттепель» была весьма относительной: менялся лишь масштаб и стиль, но не суть. Любопытно, что уже много позже, в 1975 году, тогдашний глава КГБ Андропов, раздосадованный нашей кампанией в защиту прав человека, оправдывался перед ЦК тем, что при «либеральном» Хрущеве сажали гораздо больше, чем при нем:

Что касается мер уголовного преследования в отношении т. н. «диссидентов», под которыми на Западе обычно имеют в виду лиц, действия которых подпадают под статьи 70 (…) и 190-1 УК РСФСР, то цифровые данные на этот счет выглядят следующим образом. За период с 1967 года (…) по 1975 год по указанным статьям осуждено 1583 человека. За предшествующий девятилетний период (1958–1966 гг.) число осужденных за антисоветскую агитацию и пропаганду составляло 3448 человек. Кстати говоря, в 1958 году, т. е. как раз в тот период, который нередко называется на Западе «периодом либерализации» и к которому относятся заявления Н.С.Хрущева (27 января 1959 г.) об отсутствии «фактов привлечения к судебной ответственности за политические преступления», по статье 70 было осуждено 1416 человек, т. е. почти столько, сколько за все последние девять лет.

Запад всегда предпочитал мыслить шаблонами, а из каждого нового советского вождя делать либерала. Этой славы не избежал никто: ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов, не говоря уж о Горбачеве. Так, надо полагать, проявлялась извечная западная мечта о том, что коммунистическая угроза исчезнет как-нибудь сама собой, без борьбы и риска. Как в известной частушке: