Девятое правило волшебника, или Огненная цепь - Терри Гудкайнд

— Я не нарушал природу мрамора, который использовал, скорее я использовал саму природу камня, чтобы чего-то достичь. Я изучил свойства камня, изучил способы работы с ним, стремился понять, что я могу сделать с ним, чтобы добиться своей цели. Я добился, чтобы Виктор обеспечил меня самыми лучшими инструментами, которые позволили мне сделать работу так, как это должно было быть сделано. Таким образом, я воплотил в действительность то, что я хотел создать, то чего никогда не было прежде.

— Я думаю, что магия тоже может работать таким образом. Полагаю, с таких оригинальных идей началось когда-то создание оружия из людей. И когда, наконец, оно было создано, такое оружие было в значительной степени обязано своей эффективностью именно оригинальности идеи, тому, что прежде никто не представлял себе этого, или считал это невозможным. Во многих случаях противники в той войне должны были создавать с помощью магии все новые невиданные вещи, способные противостоять такому оружию. Чтобы спастись, они вынуждены были создавать противодействующее волшебство, их враги немедленно начинали работать над созданием нового кошмара. Если магическое творчество невозможно, тогда каким образом волшебники древности создавали таких людей-оружие. Ты не можешь утверждать, что они получили эти знания из книг, или из опыта предыдущих поколений; кто-то должен был первым выдвинуть такую идею и воплотить ее в жизнь.

— Я считаю, что Джегань снова проделывает такие вещи. Он изучил часть того, что происходило во время великой войны, узнал о том, какое оружие было тогда создано. Он вполне мог приказать воссоздать таких людей, как это было с Николасом, но, думаю, чаще он придумывает то, чего никогда еще не было, то, что выходит за пределы нормального воображения, а уж те, кто знает, как пользоваться магией, выполняют его приказы.

— Основным в такой работе является именно идея, которая и делает использование магической силы столь эффективным, так же, как плотников и каменщиков, строивших сарай, можно использовать на строительстве дворца. Вовсе не наличие определенных навыков требуется для строительства дворца, а общая идея, которая направит усилия определенных мастеров в нужном направлении.

Никки сосредоточенно кивнула, словно взвешивая его слова.

— Пожалуй, твоя теория не такая дикая, как могло показаться на первый взгляд. Просто я никогда не сталкивалась с подобными рассуждениями. Я должна обдумать такую возможность. Возможно, ты — первый, кто, в самом деле, сможет представить себе образ мыслей Джеганя, да и древних волшебников тоже. Это объясняет множество вещей, которые не давали мне покоя все эти годы.

В словах Никки звучало уважение к идее, хоть и плохо ей знакомой, но которую она полностью поняла. Из тех, кто до сих пор говорил с Ричардом о магии, никто еще не воспринимал его идеи с таким понимающим интересом. Он чувствовал, что впервые кто-то действительно понял то, что он говорит.

— Ладно, — сказал он. — Я должен разобраться с созданиями Джеганя. Как я сказал, Николас был большой неприятностью.

В тусклом свете Никки мгновение изучала его лицо.

— Ричард, судя по тому, что я смогла узнать, — произнесла она мягким голосом, — Николас не был истинной целью Джеганя. Это была всего лишь тренировка.

— Тренировка! — Ричард откинул голову назад так, что ударился о стену. — Не знаю, Никки. Я не так в этом уверен. Николас Скользящий был грозным и своенравным созданием. Ты не знаешь, какие неприятности он нам доставил.

— Ты его победил. — Пожала плечами Никки.

Ричард мигнул в удивлении.

— Ты хочешь представить его всего лишь как камень на дороге. Это не так. Говорю тебе, он был страшным существом, которое почти убило нас.

Никки медленно покачала головой.

— А я говорю тебе, пусть даже такой грозный, каким возможно и был Николас, он — не тот результат, которого добивается Джегань. Когда-то ты советовал мне не уступать сноходцу — так не поступай сейчас так же. Я никогда не считала Николаса противником, достойным тебя. То, что ты говорил о роли воображения в создании новых вещей, имеет смысл, особенно в этом случае. Это даже может объяснить кое-что. Их того немногого, чему меня научили, я предполагаю, что поначалу Николас был нужен только чтобы развить навыки Сестер, которым Джегань поручил создание оружия. Николас не был целью Джеганя, он — просто практика на пути к этой цели. Поскольку число Сестер сокращается, такая практика стала безотлагательной. Но очевидно, у него все еще достаточно много Сестер, чтобы работать над созданием оружия.

Ричард чувствовал, что его руки покрываются гусиной кожей. Он начинал в полной мере осознавать то, что рассказывала Никки.

— Ты хочешь сказать, что создание Николаса было для Джеганя только способом обучения плотников, которые строят дом, прежде чем браться за что-то более сложное, например, дворец?

Никки вгляделась в него и улыбнулась.

— Вот именно.

— Но он выделил Николасу войска, чтобы управлять захваченной землей и чтобы захватить нас.

— Это просто вопрос удобства. Джегань внушил Николасу потребность охотиться на вас, но только как часть испытания для своих дальнейших целей. Он действительно не ожидал, что у Скользящего появятся собственные амбиции. Император может ненавидеть тебя за то, что ты мешаешь его завоеванию Нового Мира, он может счесть тебя недостойным противником, он может считать тебя безнравственным язычником, достойным лишь смерти, но он достаточно умен, чтобы уважать твои способности. Это похоже на то, когда ты послал захваченного солдата, чтобы он убил Джеганя. Ты действительно не ожидал, что одинокий солдат сможет убить императора, которого тщательно охраняют, но в тот момент других идей у тебя не было, а у того солдата был хоть и маленький, но шанс. Кроме того, он не представлял для тебя никакой ценности, и его гибель была воспринята тобой как заслуженное для него наказание. То же самое и с Николасом. Он был магическим созданием, практикой на пути к чему-то большему. В плане Джеганя Николас не играл основной роли, поэтому его смерть не нанесла большого урона. Если бы Николас добился успеха — Джегань бы победил, а, убив Николаса, ты оказал ему услугу.

Ричард взъерошил рукой волосы. Он был ошеломлен смыслом того, что узнал. Он критиковал Никки за то, что она не видит всей картины происходящего, и вот он виновен в том же самом.

— Ну, хорошо, — спросил он. — Тогда как ты думаешь, Джегань мог бы вообразить что-то еще хуже, чем Николас Скользящий?

Крики цикад в этот момент казались подавляющими, агрессивными, словно они были врагами, окружающими его.