Древняя мудрость - Анни Безант

В девачане процесс – обратный, и его обитатели ощущают свою собственную жизнь как реальную, тогда как земная жизнь является им полною самых очевидных иллюзий, ошибок и ложных представлений. В общем, они ближе к истине, чем земные критики их небесного мира.

Там Мыслитель, облеченный лишь в свое ментальное тело и беспрепятственно проявляющий свои собственные силы, выражает творческую природу этих сил таким образом и в таких размерах, какие мы здесь на земле едва ли можем себе даже представить. На земле художник, скульптор, музыкант способны представлять себе величайшую красоту, создавая свои образы силою воображения, но когда они стремятся воплотить эти образы в грубые земные материалы, они далеко отстают от своих мысленных созданий.

Мрамор слишком тверд для совершенной формы, земные краски слишком мутны для совершенного цвета. В девачане все, что человек думает, воспроизводится немедленно в формы, ибо разреженная и тонкая материя небесного мира есть та же, из которой состоят формы наших мыслей, она есть та среда, в которой проявляется наше мышление, когда оно свободно от страсти, и материя складывается немедленно в определенные очертания при каждом воздействии на нее мысли. Вот почему каждый человек действительно создает сам свое небо и красота всего окружающего бесконечно повышается соответственно богатству и энергии его мысли.

По мере того, как душа развивает свои мысли, ее небо становится все более и более утонченным и прекрасным; все ограничения в девачане создаются самим человеком, и поэтому небо каждого расширяется и углубляется одновременно с расширением и углублением души. Пока душа слаба и себялюбива, ограничена и мало развита, в небесах неизбежно отразится ее мелкий размер, хотя там все же проявится наилучшее, что имеется даже в самой бедной душе. Но по мере того, как человек развивается, его небесные жизни становятся все полнее, богаче и все более реальны, и далеко подвинувшиеся души приходят все в более и более тесное соприкосновение между собой, наслаждаясь расширенным и углубленным душевным обменом. Бесцветная земная жизнь, сонная и узкая в умственном и нравственном отношении, производит соответственно слабую, сонную и узкую жизнь в девачане, где сохраняются лишь умственное и нравственное. Мы не можем иметь там более того, что мы сами из себя представляем, и наша жатва соответствует в точности нашему посеву. «Не заблуждайтесь; Бог не допустит обманывать себя; ибо что человек посеял, то он и пожнет». Наша беспечность и наша алчность толкают нас пожать там, где мы не сеяли, но мировой закон справедливости приносит каждому точную уплату за его труд.

Мысленные образы наших друзей будут окружать нас в девачане. Вокруг каждой души теснятся те, кого она любила во время земной жизни, и каждый образ, живший на земле в сердце, становится живым товарищем души во время ее небесного пребывания. И они являются там в неизмененном виде, теми же, какими были здесь, на земле. Внешний вид наших друзей, каким он являлся для наших чувств, мы создаем из мысле-материи девачана творческими силами ума; что здесь на земле было мысленной картиной, там становится объективным образом, облеченным в живую мысле-материю, пребывающим в нашей собственной ментальной атмосфере, с той разницей, что все тусклое н неясное здесь, там является гораздо более живым и ярким. Когда же дело идет об истинной связи между двумя душами, трудно даже выразить, насколько общение там теснее, ближе, нежнее, чем все, что мы знаем здесь, ибо, как мы уже видели, там нет преград между одной душой и другой, и в полном соотношении со значительностью душевной жизни на земле будет и значительность душевного общения там; образ нашего друга являет собой наше собственное создание, вид его тот же, каким мы знали и любили его, но душа его способна сообщаться через эту форму с нашей как раз в том размере, в каком она может гармонировать в своих вибрациях с нашей душой.

Но мы не можем войти в сношения с теми, которых знали на земле, если наша связь с ними была исключительно физического и астрального свойства, или если между ними и нами был внутренний разлад. Вот почему в наше небо не может проникнуть ни один враг, ибо там людей соединяет только симпатическое созвучие умов и сердец.

Разобщение сердца и ума вызывает разобщение и в небесной жизни, ибо все то, что – помимо умственной и сердечной близости – соединяет людей здесь на земле, там не имеет возможности проявить себя.

С теми, которые поднялись уже высоко над нами, мы приходим в соприкосновение лишь настолько, насколько мы способны отвечать на их вибрации; большая часть их существа выходит из предела нашего кругозора, но то, с чем у нас есть соприкосновение, принадлежит нам. Эти же далеко опередившие нас души могут помогать нам в нашей небесной жизни (при условии, которое мы выясним при дальнейшем изложении), помогая нам расти и приближаться к ним, а следовательно, и получать от них все более и более.

Таким образом, разделения во времени и пространстве там не существует, там разделяет только отсутствие симпатии, недостаток созвучия между умами и сердцами. В небесах мы постоянно находимся с теми, кого мы любили и почитали в жизни, и сообщаемся мы с ними в границах наших способностей или, если мы принадлежим к более подвинувшимся, – в границах их способности восприятия. Мы встречаем их имен – но в той форме, которую мы любили на земле, и сохраняем полное сознание наших земных отношений, ибо на небе расцветают все земные ростки любви, и, омраченная и слабая на земле, там любовь развертывается в высшую силу и красоту.

Так как сношения в девачане между душами непосредственные, то и не может возникнуть недоразумений, которые на земле вызываются словами или мыслями; каждый видит создаваемую другим мысль или ту ее часть, на которую он в состоянии отвечать.

Девачан, или небесный мир блаженства и радости невыразимой, но он представляет собою еще и нечто большее, чем место блаженного успокоения для утомленной души. В девачане все, что было ценного в умственных и нравственных переживаниях Мыслителя в последней его земной жизни, подвергается глубокой внутренней переработке и постепенному претворению в определенные умственные и нравственные качества, в силы, которые он понесет с собой в следующее воплощение. Мыслитель не переносит в свое ментальное тело памяти прошлого, ибо ментальное тело – в свое время – тоже распадается; память прошлом пребывает в самом Мыслителе, и она не подлежит уничтожению. Но факты прошлых испытаний и переживаний вносятся в ментальные способности; таким образом, если человек глубоко изучал какой-либо предмет, последствием этого изучения будет возникновение особой способности, которая поможет ему легко овладеть тем же предметом, когда последний предстанет перед ним в другом воплощении. Он уже родится с готовой способностью именно к этому отделу знания и поэтому овладеет им с большою легкостью.

Таким образом, все, над чем мы думаем на земле, используется в девачане: каждое стремление превращается в активную силу; все – казавшиеся тщетными – усилия становятся способностями, дарованиями; все формы борьбы и поражения возрождаются здесь, чтобы преобразиться в орудия победы; горести и душевные искания сияют здесь подобно драгоценным металлам, переплавляющимся в мудрые и верно направленные усилия воли. Стремления к общему благу, которые, за недостатком силы или способностей, не могли быть осуществлены в прошлом, в девачане разрабатываются ступень за ступенью, недостававшие же силы и способности развиваются в свойства, которые дадут возможность осуществить добрые стремления, когда тот же человек воротится снова, но уже на высшей ступени.

Таким образом, жизнь в девачане вовсе не блаженный сон в стране цветов и не бесцельная праздность; это – страна, в которой ум и сердце развиваются, свободные от грубой материи и от мелочных забот, страна, где выковывается оружие для беспощадных земных битв и где обеспечивается прогресс будущего.

Когда Мыслитель претворил все плоды последней своей земной жизни в ментальное тело, он сбрасывает и его, и пребывает – ничем не обремененный – на своей собственной родине. Все умственные способности, которые проявлялись на низших уровнях, вносятся в «пребывающее тело»[127] вместе с сущностью всех пережитых страстей, которая была внесена в ментальное тело, когда последнее сбросило с себя астральную скорлупу в камалоке; все эти силы и способности остаются в скрытом состоянии внутри «пребывающего тела» до тех пор, пока не попадут в такие условия, в которых они могли бы проявиться.[128] После этого ментальное тело, последнее из всех временных оболочек пребывающего человека, в свою очередь разлагается, а составные его части рассеиваются в ментальной сфере, откуда они были извлечены, когда Мыслитель спускался в последнее свое воплощение. Сохраняется неприкосновенным одно лишь «пребывающее тело», которое воистину можно считать нетленной сокровищницей всех жизненных опытов, достойных сохранения. После этого Мыслитель, описавший полный круг своего долгого странствования, пребывает до следующего воплощения в своей собственной родной стране.