Солнечные часы - Софи Ханна

Ты вышел в двойные стеклянные двери и исчез из виду. От страха, что это навсегда, я вскочила, забыв про еду, и кинулась за тобой. Ты был уже на парковке, рядом с грузовиком.

– Подождите! – крикнула я, не заботясь о том, что выгляжу сумасшедшей.

– Проблемы? – встревоженно отозвался ты.

– А разве вам… – я задыхалась от бега, – не надо отвезти поднос и блюдо обратно в ресторан?…

Жалкое оправдание, сама знаю, но хотя бы правдоподобное.

Ты усмехнулся:

– Надо же, я как-то не подумал… Ваша правда, пожалуй, надо отвезти.

– Тогда… почему бы нам не вернуться, а? – Я беззастенчиво кокетничала.

Ты сдвинул брови.

– Хм… Но вообще-то мне уже пора…

Позволить тебе уехать? Ни за что. Мне в руки случайно попало чудо, и я его не упущу.

– Скажите, вы бы сделали то же самое – привезли еду и вино – для кого угодно?

– В смысле – для любого человека, которому продали тухлого цыпленка?

Я засмеялась:

– Вот именно.

– Наверное, нет, – признался ты, уводя взгляд в сторону, как стеснительный школьник.

То был счастливейший миг моей жизни. Ты считал меня особенной. Никто не поступал ради меня так, как ты, и я ощутила, что могу быть сумасшедшей, могу сделать что угодно. Никаких границ, никаких правил. Я заметила обручальное кольцо у тебя на пальце – и отмела мысль о нем. Ты женат. Ну и что? Не повезло вам, миссис Роберт Хейворт, потому что я отниму у вас мужа. Я была абсолютно безжалостна.

Целых два года я отрицала возможность связи с мужчиной. Отказывалась даже думать о сексе.

Это в прошлом. Мне хотелось сорвать с тебя одежду и прямо там, на парковке, заняться с тобой любовью. Я должна была тебя получить. Встреча с тобой позволила мне вмиг избавиться от прошлого. Ты ничего обо мне не знал – просто видел перед собой привлекательную женщину со склонностью к скандалам. Magret de Canard aux Poires сыграла роль хрустальной туфельки, полученной из рук принца. Все для меня переменилось, я стала прежней. Из кошмара моя жизнь в мгновение ока превратилась в сказку.

Спустя час мы вошли в комнату номер одиннадцать мотеля «Трэвелтел».

Звякает входной звонок. Ивон вернулась! Я бегу в прихожую.

На пороге стоит детектив-констебль Селлерс, который уже был здесь утром.

– У вас шторы не задернуты, – говорит он. – Я увидел, что вы не спите.

– Случайно проезжали мимо моего дома в два часа ночи?

Он смотрит на меня как на дурочку.

– Не совсем.

Я жду продолжения. Боюсь услышать, что ты меня бросил. Еще сильнее боюсь услышать, что с тобой случилась беда.

– Вы в порядке? – спрашивает Селлерс.

– Нет.

– Позволите войти на минутку?

– А могу не позволить?

Он следует за мной в гостиную, пристраивается на краешек дивана.

Я стою у окна.

– Рассчитываете, что предложу вам выпить? Горячего шоколаду не желаете? – Я продолжаю спектакль – ничего не могу с собой поделать. Сочиняю реплики и воспроизвожу их срывающимся голосом.

– В понедельник вы заявили детективу Уотерхаусу и сержанту Зэйлер, что если они осмотрят дом мистера Хейворта, то что-то там обнаружат.

– Что вы нашли? – с трудом произношу я. – Роберта? С ним все хорошо?

– Во вторник вы заявили детективу Уотерхаусу, что Роберт Хейворт вас изнасиловал. Теперь вас беспокоит его самочувствие?

– Как он? Что с ним? Да не молчите же!

– Вы утверждали, что мы что-то найдем в доме мистера Хейворта. Что именно? И откуда такая уверенность?

– Я вам говорила! Я говорила Уотерхаусу и Зэйлер, что увидела что-то в гостиной Роберта. Через окно увидела что-то страшное. Я тогда почти потеряла сознание от ужаса.

– Что это было?

– Не знаю!

В моих воспоминаниях о том дне по-прежнему зияет гигантская черная дыра. Но я точно что-то видела. В этом я уверена, абсолютно уверена. Помолчав, чтобы немного успокоиться, продолжаю:

– Вам должно быть знакомо такое чувство. К примеру, видите на экране артиста и точно знаете, что его фамилия вам известна, но никак не можете вытащить ее из памяти.

От усталости перед глазами плывет. Селлерс превращается в туманное пятно.

– Где вы находились вечером прошлой среды и в прошлый четверг? Можете рассказать по минутам?

– Зачем? Что с Робертом? Говорите же!

Бороться всегда стоит, какую бы цену ни пришлось заплатить. В наши дни мало кто так считает. Мир с каждым днем становится все более равнодушным, и в ходу теперь всеобщее порицание любых войн, даже освободительных. А я всей душой верю в то, что бороться надо до конца.

– Вы не смеете со мной так обращаться! Я жертва, а не преступница. Я думала, у полицейских манеры лучше. Разве вы не должны проявлять сочувствие к жертвам?

– А вы жертва – чего? Насилия? Или исчезновения любовника?

– Это я должна спрашивать: в чем меня обвиняют?

– По вашему собственному признанию, вы нам солгали. Не рассчитывайте после этого на доверие.

– Роберт жив? Просто ответьте – он жив?

Три года назад я поклялась, что больше никого никогда не буду умолять. И вот поглядите на меня сейчас.

– Роберт Хейворт вас не насиловал, верно, мисс Дженкинс? Ваше заявление было ложью.

Мне противно смотреть на одутловатое лицо в розовых прожилках.

– Это правда, – продолжаю настаивать я. Силы мои на исходе. Сейчас проще всего ухватиться за то, что мне давно знакомо. За маскировку.

Именно об этом я думала после изнасилования, когда поняла, что худшее позади и я осталась жива. Как скрыть от мира, что со мной произошло? Я понимала, что с личной бедой справиться будет проще, чем с позором, если все узнают.

Я ни у кого никогда не вызывала жалость. Из всех друзей, моих ровесников, я самая успешная. Я обожаю свою работу. Типографский шрифт я продала компании «Adobe» еще студенткой и деньги пустила на свой бизнес, который оказался очень прибыльным. В глазах окружающих я имею все: творческую работу, которая приносит удовлетворение, финансовую стабильность, массу друзей, замечательную семью, собственный прекрасный дом. До нападения у меня не было недостатка в приятелях, и хотя человек я далеко не бессердечный, они меня любили больше, чем я их. Мне все завидуют, постоянно твердят, какая я счастливая, одна на миллион.

Все изменилось бы, узнай они, что со мной произошло. Я превратилась бы в Бедняжку Наоми, навечно осталась в сознании близких мне людей той уничтоженной женщиной, которую насильник бросил на обочине Торнтон-роуд в пальто на голое тело, в слезах, соплях и сперме.

Я не могла этого допустить. Стянув с лица маску, я убедилась, что вокруг никого. Дорога была пуста. Мне повезло – никто меня не видел. Я быстро дошла до машины и поехала домой. Надо было как можно скорей взять себя в руки. Неважно, что я чувствую, твердила я себе, будет еще время пострадать. А сейчас надо запретить себе любые чувства. Я старалась думать как солдат или террорист. Надо вести себя так, будто все прекрасно, делать что положено, жить как обычно, чтобы никто ничего не заподозрил. Я соорудила из себя робота, внешне идентичного прежней Наоми Дженкинс.

У меня блестяще получилось. Еще одно достижение, большинству людей недоступное. Никто не догадался, даже Ивон. Единственное, с чем я справиться не смогла, это мои приятели. Я всем сказала, что хочу сосредоточиться на карьере, поработать какое-то время, ни на кого не отвлекаясь. Пока не встречу своего единственного.

Пока не встретила тебя.

– Одевайтесь, – говорит Селлерс.

Сердце подпрыгивает в груди.

– Вы отвезете меня к Роберту?

– Я отвезу вас в камеру предварительного заключения полиции Силсфорда. Либо идете добровольно, либо под арестом. Выбирайте. – Глянув в мое помертвевшее лицо, Селлерс добавляет: – Кто-то пытался убить мистера Хейворта.

– Пытался? То есть… не удалось?! Да?

Я не отрываю от него глаз, требуя ответа. Кажется, проходит вечность, прежде чем он сдается. И кивает.

Восторг победителя накрывает меня с головой. Твой дом обыскали потому, что я солгала полиции, обвинила тебя в преступлении, которого ты не совершал. Интересно, что скажет Ивон, узнав, что я спасла тебе жизнь.

Глава одиннадцатая

Чарли устроилась перед компьютером Грэма – тонким ноутбуком «Тошиба» – и вбила Расскажи, чтобы выжить в поисковую строку Google. Подошел первый же результат. На сайте организации, предлагающей практическую и моральную поддержку жертвам изнасилования, Чарли щелкнула по «Историям выживших». Истории были пронумерованы. Чарли выбрала номер семьдесят два.

Саймон назвал письмо Наоми Дженкинс резким. Он верил, что Наоми действительно была автором письма, но хотел услышать мнение Чарли. «Ему меня не хватает», – с горделивой радостью думала Чарли. Так ли уж важно, что он решил встретиться с Элис Фэнкорт? Ведь посреди ночи, волнуясь о чем-то важном, он звонит ей, Чарли.

Она машинально кивала, читая письмо за подписью Н. Д. Очень похоже на Наоми, если исходить из того немногого, что Чарли о ней знала. Женщина, которой не подходит ни «мисс», ни «миссис» в качестве обращения, вполне может возражать против ярлыка «выжившей». В этом Чарли была на ее стороне, но она не оценила нападки Наоми на других жертв насилия и их манеру выражать свои чувства. До сих пор Чарли читала лишь официальные заявления об изнасиловании. Как положено, они были написаны очень простым языком. Ничего общего со стихами из плохого альбома хард-рока, а именно так отозвалась Наоми об историях, опубликованных на сайте «Расскажи, чтобы выжить». Но возможно, Наоми в чем-то и права. Признания жертв на сайте, по-видимому, сильно отличаются от официальных заявлений; акцент делается не только на фактах, но и на чувствах, женщины делятся болью с теми, кто пережил нечто подобное.