Мэрилин Монро. Жизнь в мире мужчин - Софья Бенуа

В браке супругов Ди Маджо, казалось, нет ничего необычного или странного, и даже больше – благодаря статьям Сколски, американцы верили, что в этой семье все так же, как и у всех. Впрочем, не многие жены могли открыто обсуждать интимные подробности своей половины. Но для Мэрилин вся Америка сделала исключение и была в восторге, когда в качестве сплетен или сообщений получала из уст звезды: «Самая большая бита Джо не та, которой он пользуется на поле». Трумен Капот подтверждал, что Мэрилин подчеркивала: «Если бы этим дело и ограничивалось, мы бы до сих пор были женаты». Так что можно сделать вывод, что с сексом у этой пары все было в порядке. Однако возникли и со временем лишь усугубились другие проблемы.

Итальянец Ди Маджо был против того, что его жена выставляет напоказ всему миру свое тело. Но вскоре его стало раздражать и ее желание делать это в стенах их общего дома. Оголенность красивой женщины казалась ему противоестественной, показушной, стыдной. Ди Маджо даже отказался позировать для фотографов рядом с женой, одетой в слишком откровенный костюм, хотя речь тогда шла о рекламе картины «Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес».

А когда произошел ставший навсегда брендом Монро триумфальный эпизод с поднятой потоком воздуха юбкой, ее супруг и вовсе показал свой нрав, избив актрису. Марлон Брандо вспоминал, что когда в конце лета 1954 года Мэрилин приехала на съемочную площадку, где снимали «Дезире» и самого Брандо в роли Наполеона, он, как и другие присутствовавшие, заметил, что правая рука Мэрилин покрыта синяками и кровоподтеками. А спустя несколько недель после того друзья Мэрилин увидят новые синяки. Только тогда Мэрилин признается, что это Ди Маджо поколотил ее.

Кадр из фильма «Река, не текущая вспять» (River of No Return), 1954 г.

Тогда же ее друзья и знакомые стали замечать, что актриса часто находится в состоянии лекарственного дурмана и не способна вести разумную беседу. К тому же звезда начала практиковать пить виски.

Отношения между супругами бесповоротно испортились.

Позднее станет известно, что в преддверии расставания ревнивец Джо Ди Маджо обратился за помощью к частным детективам, которые стали отслеживать каждый шаг его жены. Кстати, подобное – слежку – обеспечит своей звезде и «родная» кинокомпания «Фокс», на тот случай, чтоб обезопасить свои многомиллионные вложения в блондинку. Известно, что на Джо работал частный детектив Барни Рудитски, он содержал городское детективное агентство и службу охраны. Его фирма специализировалась на охране личной жизни и проводила слежку за супругами, собирая компромат для разводов.

Многие полагают, что основной мишенью преследователей-детективов стал новый любовник Мэрилин по имени Хол Шеффер. Именно его отдельные исследователи считают виновником развода звездной пары, но, по всей видимости, это не совсем так. Не подлежит сомнению, что в лето 1954-го – спустя всего несколько месяцев после получения брачного свидетельства – Монро была любовницей этого человека (которого многие годы при упоминании имени Ди Маджо охватывала нервная лихорадка, что свидетельствовало о его трусливой натуре). Но вряд ли этот короткий роман послужил причиной развода, дела между супругами и так были неважными. Да и сам Холл утверждал, что между супругами была глубокая трещина.

Двадцатидевятилетний Хол Шеффер, композитор и пианист, начинавший под покровительством Дюка Эллингтона, некоторое время был учителем пения Мэрилин. С актрисой он познакомился еще во время съемок фильма «Джентльмены предпочитают блондинок». После совместной работы еще над двумя фильмами они стали близки. Она приезжала к нему домой, а иногда даже (будучи замужем) оставалась ночевать; она приезжала к Шефферу и в больницу сразу после его суицидальной попытки, предпринятой ночью 27 июля 1954 года. Отчего ее тянуло к этому человеку, ведь звезда была замужем, проводила прекрасные ночи, полные сексуального запала. Может, в этом молодом мужчине она видела своего прежнего любовника, свою несостоявшуюся любовь – композитора, аранжировщика и дирижера Фреда Каргера?!

Монро с Томом Эвеллом

Шеффер – как и многие другие возлюбленные Мэрилин – признавал:

– Должно быть, Мэрилин почти все время ощущала некую безысходность. Мне кажется, она считала естественным для себя быть привлекательнейшей из женщин, которой положено заниматься сексом с мужчинами, потому что она умела делать это, и это было тем, что она могла дать. Но по ее собственному разумению, больших успехов на этом поприще она не добилась.

Неужели всю свою жизнь роскошная блондинка только и делала, что самоутверждалась через секс?

Ранним утром 4 октября 1954 года Мэрилин позвонила режиссеру «Зуда» Билли Уайлдеру, чтобы сказать, что собирается разводиться с Джо.

Отдел рекламы студии «XX век – Фокс» под руководством Гарри Бранда тотчас взялся за дело, и вскоре все было устроено самым тщательным образом. Рано утром 6 октября «XX век – Фокс» доставил к Мэрилин ее команду гримеров, парикмахеров и других специалистов, проведя их в дом с черного хода. Среди других был и уже знакомый нам дизайнер и костюмер Билл Травилла. Мэрилин пила вино и все время плакала. Но команда профессионалов превратила раскисшую женщину в вамп. Так что газетчики, осаждавшие дом звездной четы, поразились ее привычно красивому образу. Правда, грима оказалось недостаточно, чтобы скрыть следы синяка на лице.

В десять утра Джо Ди Маджо вышел из дома, чтоб сквозь строй газетчиков пройти к машине. Его стали наперебой спрашивать:

– Куда вы отправляетесь? Вы еще вернетесь?

– Я еду в Сан-Франциско. Мой дом – Сан-Франциско, – ответил Ди Маджо, ускоряя шаг.

Мэрилин появилась почти через час после отъезда мужа. В черном шелковом платье она шла между своим адвокатом и руководителем отдела рекламы студии.

На бракоразводном процессе Мэрилин скажет судье:

– Ваша Честь, у моего мужа бывало так, что он мог не разговаривать со мной пять-семь дней подряд. Иногда даже больше. Я спрашивала его, что случилось, но он не отвечал… Мне не разрешалось принимать в доме гостей, за девять месяцев, что мы были женаты, ко мне приходили не более трех раз… В отношениях преобладали холодность и безразличие.

Позднее гример студии «Фокс» Уайти Снайдер выскажет свое мнение:

– Они любили друг друга, но не могли быть мужем и женой…

Но «за то, что она подняла юбку на тротуаре Нью-Йорка перед четырехтысячной публикой, она опять была осуждена на одиночество».