Файролл. Край холодных ветров - Андрей Васильев

– Согласна. Но вот только если бы ты даже в пяти метрах от входа дуба дал, то ничего бы не потерял, все равно наши за вещами бы прыгали и тебя бы захватили. Вот и получается, что героизм его гроша не стоит.

Я задумался. А ведь Милли права. Ну с Фитцем все понятно, он служака, и, как все они, не семи пядей во лбу. А вот жертва Мюрата… В ней и впрямь смысла не было.

– И теперь выходит, что ты его должник, – закончила свою мысль Милли.

– Ну он мне этого не говорил.

– И не скажет, пока счет не предъявит. А он его непременно предъявит, смею тебя заверить. Это же Мюрат.

– А кто он? – задал я давно интересующий меня вопрос.

– Мюрат? Это кот, который гуляет сам по себе. Причем гуляет, уже не разбирая, где чья крыша, и собирая еду из чужих мисок. И это кое-кому начинает очень не нравиться.

– И что этот кое-кто хочет от меня? – задал я вопрос в лоб.

– Скажем так. Своевременно сообщать кому-нибудь, ну например, мне, о том, что именно интересует Мюрата.

– Ну это при условии, что я с ним встречусь или он меня найдет. Мы как тогда у Хексбурга расстались, так больше и не виделись.

– Найдет, найдет, – успокаивающе обнадежила меня Милли Ре. – Ты ему нужен.

– Я? – Мое удивление было вполне искренним. – Да на кой?

– Ты любимец Седой Ведьмы, – констатировала Милли. – А значит, знаешь чуть больше, чем остальные. Ну или можешь знать.

– Да ладно. Я в большую политику не суюсь. Рылом не вышел.

– Ну да. И именно поэтому Ведьма поручает Мюрату приглядывать персонально за тобой, чтобы ты до выхода дошел. Ну или до точки, где можно вещи забрать.

Эва как. Не знал, забавно. Но почему у меня появляется чувство, что я в очередной раз становлюсь пешкой на чужом поле?

– Трогательная забота, – отметил я. – Я иногда начинаю забывать, к какому клану принадлежу. Такое ощущение, что «Гончие» меня опекают больше, чем родные «Буревестники».

– Да так оно и есть. И вообще, переходил бы ты к нам, не мудрил бы. Что тебя держит у этой истерички Элины?

– Я подумаю. Кстати, Мюрат задал мне один вопрос, который меня удивил.

– Да? – заинтересовалась Милли. – И что за вопрос?

– Он спросил, есть ли у меня билеты на флагман армады, уходящей на Равенхольм.

– И?

– Я сказал правду, что есть. А что здесь такого, это не закрытая информация.

– Ну да, ну да. – Милли задумалась.

Тем временем нам принесли заказ, после еды разговор сам собой сошел на нет, и вскоре Милли отбыла, предварительно напомнив мне, что, если Мюрат возникнет, что-то спросит у меня или о чем-то попросит, я ей сразу же просигнализирую.

Я рассчитался по счету, отметил, что, пожалуй, расчет за такси был честный – еда и информация.

Придя к такому выводу и решив подумать обо всех этих хитросплетениях и интригах после, я отправился в город, на поиски моего следующего пункта плана. И вот если он выгорит, то у меня есть все шансы попасть к подножию трона в ближайшее время.

Глава 11,

в которой репутация героя начинает приносить ему дивиденды

– Скажите, уважаемый, – остановил я городского стражника, идущего куда-то с гордым и важным видом. – Где здесь миссия ордена Плачущей Богини?

– Это почти рядом с чертогом кенига. – Стражник вытянул руку. – За квартал до него. Идите туда и будьте уверены, что мимо не пройдете.

Я поблагодарил стражника и двинулся в указанном направлении. Надо отметить, что добрый стражник не соврал – действительно, пропустить миссию было бы невозможно даже при самом большом желании.

Это было высокое здание из красного кирпича, больше похожее на двухэтажный барак-переросток. Но не это поражало воображение, а приделанная к крыше огромная эмблема ордена, представлявшая собой слезу в круге. В сочетании с красным удлиненным зданием все это вместе смотрелось если не чудовищно нелепо, то как минимум забавно. И здорово смахивало на Цитадель Зла со всевидящим оком Саурона, но в местечковом исполнении. Знаете, эдакий лайт-вариант. Учитывая, что сам по себе орден стоял на защите добра, все вместе это производило убийственное впечатление. Мечта Церетели, одним словом.

Я поднялся по крыльцу, старательно пряча улыбку, – нехорошо входить в серьезное учреждение, лыбясь без дела. Тем более, у входа небось опять сидит какой-нибудь монах с заупокойным выражением лица, и моя улыбка может выйти мне боком.

Войдя в здание, я, как и ожидал, действительно увидел монаха с довольно постным лицом, идущего к двери и видимо услышавшего колокольчик, который брякнул при ее открытии.

– Что орден может сделать для вас, добрый человек? – вежливо поинтересовался он.

– Да ничего особенно не может, – ответил я. – Мне бы с майордом местным поговорить, привет ему передать.

– В нашей миссии нет майорда, – озадачил меня монах, который явно не видел моей репутации в ордене, это чувствовалось по его общению.

– Да? – удивился я. – Но руководитель же есть какой-то?

– Гроссмейстер Улоф дер Боттом возглавляет миссию ордена в Хольмстаге, – торжественно ответил монашек. – Но он принимает только очень важных персон. К тому же он сейчас крайне занят, дела капитула. Боюсь, добрый путник, ты не сможешь с ним встретиться. Но если угодно, я могу позвать кого-нибудь из младших братьев, и ты изложишь свое дело им.

– Скажите, брат… как ваше имя?

– Брат Петер, – смиренно ответил монах. Кстати, что забавно. Богов нет, монахи есть. Какая-то неувязка выходит. Нет, понятно, Плачущая Богиня и все такое. Но Петер не из ордена, так кому же он поклоняется? И монах такой правильный – ряса, четки, поясная веревка, не помню, как она называется…

– Так вот, брат Петер, скажи мне – вовсе нет никакой возможности попасть к гроссмейстеру? Прям такие важные дела? Я все-таки не абы от кого привет принес, от самого Гуго фон Шлиппенштайна.

– Никакой. – Имя майорда Гуго на брата Петера не произвело ожидаемого впечатления. – Я же вам говорю – третьего дня прибыл полномочный представитель капитула, полный рыцарь храма, от самого великого магистра Лео фон Айхенвальда. Они с гроссмейстером дер Боттомом важные вопросы решают. Точнее, будут решать, поскольку рыцарь храма к кенигу отошел, но вот-вот вернется. Да, кстати, вот и он.

Дверь скрипнула, колокольчик брякнул, и я обернулся, чтобы увидеть торчащие хохолком волосы и серые глаза моего старого приятеля. Еще я сразу обратил внимание на две детали – золотую рукоятку меча и такой же золотой символ ордена, выбитый на доспехе слева. Видать, сделал фон Рихтер карьеру в ордене, и неслабую. Когда только успел. Посмотрим, как у него теперь с моральными качествами, – если он все тот же славный парень, то это мой шанс попасть к кенигу. Если нет… Значит, будем думать.

– Ну что же, – громко и с расстройством в голосе сообщил я монашку. – Если у ордена Плачущей Богини на меня попросту нет времени, то жаль. Всего доброго. – Я кивнул брату Петеру и снова повернулся к фон Рихтеру.

– Лэрд Хейген! – неверяще произнес тот. – Это вы?

– А, Гунтер, – улыбнулся я. – Конечно я, а кто же еще. Вот, зашел в твой орден, привет здешнему руководителю передать от дядюшки Гуго, про тебя спросить – как ты, жив ли, здоров? А меня не пускают. Рожей, говорят, не вышел.

– Такого я не говорил, – немедленно сообщил брат Петер. – Я сказал, что гроссмейстер занят.

– И что он принимает только очень важных персон, к коим я, по вашему мнению, не отношусь, – сварливо уточнил я.

– Боги, да что вы такое говорите, лэрд Хейген! Петер, запомни этого рыцаря и пускай его в нашу миссию в любое время дня и ночи.

Гунтер шагнул вперед и обнял меня, как и полагается рыцарю, – сурово, по-мужски. Я вообще не сильно жалую новомодные обычаи – нежные мужские обнимания с поцелуями, все эти: «Здравствуй, дорогой», с чмоками, но тут было другое. Это была некая часть неведомого мне ритуала.

На всякий случай я тоже его приобнял и похлопал по спине.

– Узнал, старый черт, – улыбнулся я. – Узнал!

– Откуда вы здесь? – отпустил наконец меня Гунтер. – Какими судьбами? И как вовремя!

– Так и будем тут разговаривать? – иезуитски поинтересовался я.

– Боги, какой я остолоп! – искренне расстроился фон Рихтер. – Конечно же идемте наверх, в залу. Я немедленно представлю вас гроссмейстеру.

– Гунтер, а ты-то какими судьбами тут оказался? – спросил я, поднимаясь по лестнице. – Тебя вроде куда-то к черту на кулички заслали?

– Ну да, – согласился со мной фон Рихтер. – В капитул отправили, к великому магистру Лео. Там некоторая ситуация вышла, получилось так, что я его спас, к этому времени еще и реляция майорда Гуго подоспела, про ведьмака и все остальное. Тогда Айхенвальд и совет решили меня посвятить в рыцари храма и ввести в капитул. Я-то сам был против, не считаю я, что достоин такой чести, но совет не переубедишь.

И ведь не врет, и впрямь на совете своем говорил, что недостоин, и душой даже не кривил. Хорошо, фон Рихтер, что ты в этом мире живешь, а не в нашем. Тяжело тебе у нас пришлось бы, ой тяжело…