Египетские храмы. Жилища таинственных богов - Маргарет Мюррей

По этим строкам видно, что в настоящее время статуя находится в еще более плачевном состоянии, чем во времена Шелли. Фигура высечена из монолитной гранитной глыбы, доставленной, видимо, из Асуана. Сам факт ее установки доказывает, что египтяне в совершенстве владели мастерством транспортировки блоков не только огромного размера и веса, но также нестандартной формы.

Войдя внутрь, посетитель попадает по внутренний двор (D). По обеим сторонам его возвышались двойные ряды папирусовидных колонн, а в обоих концах – ряды осирических колонн, которые Диодор называет «кариатидами». Несколько сохранившихся осирических статуй являют собой печальные останки прошлого великолепия, их тела изувечены, черты лиц стерты, венцы разрушены. На стене, разделяющей внешний и внутренний дворы, и за осирическими статуями скульптуры снова повторяют любимые Рамсесом II сцены хеттской кампании. На них еще уцелела краска, и видно, что хетты светловолосы и белокожи. Царь Алеппо, спасенный подданными из реки, где он чуть не утонул, изображен рыжеволосым. Выше находятся изображения сцен праздника бога Мина; царь в присутствии царицы сжинает охапку колосьев, которые берет у него жрец бога Мина, после чего трясет, разбрасывая зерна. Надпись рядом гласит: «Пшеница даруется земле в присутствии бога». Белый бык Мина играет помпезную, хотя и необъяснимую, роль в обряде. Все колонны двора украшены сценами с участием царя и богов.

Во дворе когда-то стояли колоссы из черного гранита; теперь они разбиты на куски. Голова одного из них хранится в Британском музее, ее привез в Англию Бельцони, который рассказывает любопытные вещи о том, как огромную глыбу переносили со двора на лодку: «Феллахи из Гурны, которые хорошо знали Кафани – так они звали колосса, – были уверены, что его ни за что нельзя будет сдвинуть с места. А когда это произошло и голова сдвинулась, они подняли крик. Хотя сделано это было их собственными руками, они уверяли, что это сделал дьявол; а увидав, как я что-то записываю, решили, что причиной всему волшебство. [На самом деле помогли рычаги, валки и веревки.] Способ, к которому я прибег, был очень прост, поскольку эти люди ни на что не способны, и всего их ума хватает только на то, чтобы потянуть за веревку или повиснуть на конце рычага в качестве противовеса».

В конце двора напротив входа находится некогда крытая, приподнятая терраса (Е), к ней можно подняться по одной из трех лестниц: одной в центре и по двум с обеих сторон. На этой террасе находится западный ряд осирических статуй, а за ними возвышается ряд цилиндрических колонн с капителями в виде бутонов лотоса. Стена террасы за колоннами покрыта рельефами с изображением царя и богов. Фараон и одиннадцать из числа его сыновей совершают какую-то особую церемонию, возможно, празднуют победу, так как на находящемся выше рельефе бог войны Монту дает царю жизнь, а Тот записывает царское имя. Терраса служит вестибюлем большого гипостильного зала, в который ведут три дверных проема.

Храм поистине может гордиться своим гипостильным залом (F) (илл. XXXI, XXXII, 1). Он состоит из высокого тройного нефа и шести более низких приделов по три с каждой стороны. Как гипостильный зал Большого храма в Карнаке, он освещается рядом окон наверху. Высокие колонны нефа круглые в сечении, а их капители схожи с капителями колонн Хоремхеба в Луксоре. Капители более низких колонн имеют форму бутонов лотоса, правда уже не разделенных на доли. Стволы всех колонн в зале имеют гладкую поверхность, что является удобным для нанесения на них барельефов, чем скульптор не преминул воспользоваться: каждая колонна украшена расписанными рельефами с участием царя в присутствии богов. Главной темой украшений на стенах служит хеттская кампания; но это не битва при Кадеше, а менее драматичное и более успешное нападение на крепость Дапур. Цитадель охраняют могучие защитники, египтяне яростно нападают; видно, как, прикрываясь щитами, под предводительством молодых сыновей царя, подходит «штурмовая группа». Затем с помощью приставных лестниц стены штурмуют, причем царские отпрыски настолько отличились, что их имена запечатлены в рассказе для потомков. Следует отметить, что все это не совсем характерно для Рамсеса II, который, как правило, предпочитал все военные свершения приписывать себе.

Три небольших зала с колоннами (G, H, I), расположенные один за другим по оси храма, соединяют гипостильный зал со святая святых. В каждом зале по восемь колонн. В первом зале (G) до сих пор сохранился потолок с изображением звездного неба, расположение звезд на котором знаменует какое-то важное событие в жизни фараона, возможно, рождение или восшествие на престол. Стены покрыты рельефами. Среди прочих особенно заметны священные ладьи фиванской триады. Рамсес II играет важную роль во всех сценах. Интересно изображение царя, где он сидит под священным деревом, а бог Амон записывает царское имя на его листьях, причем помогают ему боги письменности – Сешат и Тот. Священные деревья всегда представляют особый интерес, и в Египте много таких деревьев. Священное дерево было символом нома Гераклеополь Магна, священный сикомор рос в Мемфисе и считался обиталищем богини Хатор, такой же священный сикомор дал имя нубийскому городу Иерасикаминосу (современная Махаррака), а самое знаменитое – дерево Гелиополя, которое до сих пор почитается святым, так как, по преданию, под ним отдыхали Иосиф и Мария с младенцем Христом на пути в Египет. Путь Святого семейства от бегства в Египет до возвращения в Палестину традиционно почитался и был записан арабским автором Макризи. «Сначала они остановились в Босте 24 башана (30 мая), там местные жители отказались их принять. На какое-то время они расположились у Босты, потом отправились в Саманнуд, пересекли Нил, а оттуда пошли в Ашмунен. Потом они пошли в Филее, где оставались долго, потом перебрались в Кус-Кам. Оттуда их выгнали, и они перебрались в Миру и дальше в Дейр-аль-Мохаррак, где через шесть месяцев и несколько дней Иосиф увидел сон, велевший ему возвращаться в Сирию. Из Миры они поехали в Каир, потом в Гелиополь, а оттуда в Сирию». Рассказ довольно последователен и разумен. Боста – это, вероятно, Тель-Баста (Бубастис) в устье Вади-Тумайлат, где караванный путь из Сирии пересекает границу Египта. Оттуда их путь точно неизвестен до тех пор, пока они не оказываются в Среднем Египте в окрестностях Ашмунена. Кус-Кам (Куссие), Мира (Мейр) и Дейр-аль-Мохаррак хорошо известны в наши дни. В Каире над гротом, где они отдыхали, сейчас стоит церковь Абу Сарга (Святого Сергия), а водой из гелиопольского источника, о котором рассказывают, что Дева Мария стирала в нем одежды Иисуса, теперь поливают дерево, в сени которого укрывалось Святое семейство.

Во втором из малых залов (Н) также находилось восемь колонн, сохранилась часть крыши. Стены покрыты рельефами. Как это обычно бывает в храмах, чем ближе к святая святых находятся изображения, тем в большей мере их тематика связана с религией и тем менее интересны они с исторической точки зрения. Этот зал – не исключение. В нем царь всего лишь приносит жертвы любимым богам, среди которых, как всегда, мемфисские Птах и Сехмет.

Остальная часть храма разрушена до фундамента. Понять можно только то, что в третьем малом зале (I) находилось восемь колонн, а в святая святых их было четыре; кроме того, к святая святых и трем залам примыкали несколько малых камер.

Большая стена окружает обширный комплекс кирпичных зданий того же периода, что и храм. Это дома жрецов, царская библиотека, жилища дворцовой прислуги и разнообразные кладовые. Именно в этой части храмовой территории сэр Флиндерс Питри нашел папирусы XII династии, среди которых оказались самые древние известные нам пьесы. Возраст папирусов доказывает, что в царской библиотеке Рамсеса II хранились произведения, написанные в древности и ценимые по этой причине.

Стены храма не идут параллельно окружающей стене, хотя построены в тот же период. Это несоответствие явно сознательное, но причина его неясна; отклонение от прямой линии тем более подчеркивает тот факт, что кирпичные здания идут параллельно ограде.

XXV

Дейр-эль-Медина

Храм Дейр-эль-Медины является одним из лучших примеров архитектуры Птолемеев. Его заложил Птолемей IV (Филопатор), а спустя полвека завершил Птолемей IX (Эвергет II), однако место считалось священным не менее чем за тысячу лет до того, как цари династии Птолемеев начали строительство. Храм посвящен Аменхотепу, сыну Хапу, что по-гречески звучало как Аменотес, сын Пааписа. Храмы редко посвящались человеку не царского происхождения, так как принадлежали только богам или их представителям на земле – фараонам. Обычный человек не считался божественным, и Геродот рассказывает, что жрецы на этот счет не сомневались: «За 11 340 лет ни один бог не принял образ человека, да этого не случалось, пока правили цари египетские». Геродота ввели в заблуждение жрецы, не знавшие, что их предки признавали двух обожествленных людей, а может быть, и больше. Из этих двух людей первым был Имхотеп, советник, главный зодчий, главный маг и главный врач при дворе Джосера; другим был Аменхотеп, сын Хапу, советник, главный маг, главный лекарь и архитектор Аменхотепа III. Оба, как видно, были самыми значительными людьми своего времени, а так как они были прославленными магами, им стали оказывать божественные почести. Культ Аменхотепа, сына Хапу, который начался с его смертью, достиг зенита при Птолемеях. Нубийский храм в Дендуре также воздвигнут в честь двух обожествленных людей, но они обязаны своим положением тем, что их отождествляли с Осирисом, тогда как в Дейр-эль-Медине поклонялись лично Аменхотепу. Так же было и с Имхотепом, которого обожествили до Аменхотепа и построили ему два святилища: одно в Мемфисе, другое на Филэ. Эти два обожествленных человека, прошедшие столь схожий жизненный путь, были тесно связаны в умах египтян, и в храме Дейр-эль-Медины Имхотеп предстает равным Аменхотепу.