Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий - Андрей Гущин

Итак, в контексте разложения морально-психологического состояния личного состава 2-й Тихоокеанской эскадры и вследствие этого полной неуверенности командования в своих подчиненных, нужно объяснить сдачу неприятелю пяти кораблей под началом контр-адмирала Н.И. Небогатова без единого выстрела. Хотя объяснением капитуляции в литературе принято считать желание командира избавить от напрасной гибели 2500 молодых матросов в условиях невозможности успешного прорыва во Владивосток.

В курсах российских военных учебных заведений не уделялось достаточного внимания вопросам военной психологии и педагогики. Для сравнения, уже в 1901 г. во Франции в военных учебных заведениях читали по специальной программе особый курс с очень характерным названием «Офицер-воспитатель». Наконец, в одной из самых молодых на тот момент армий — вооруженных силах Болгарии в программы обучения военных училищ включили двухгодичный курс «Военная педагогика». Отсутствие четкой программы для молодого офицера, формирующей основные взгляды на взаимоотношения с нижними чинами, приводило к тому, что каждый обер-офицер решал эту проблему самостоятельно. Здесь уже основное влияние оказывалось штаб-офицерами. Точнее, теми моделями взаимоотношений, которые практиковались старшими начальниками в подразделении, будь то батальон, полк или сводный отряд.

Привлеченные нами источники позволяют утверждать, что описанные советскими исследователями факты произвола офицеров по отношению к солдатам имели место. Как, впрочем, были офицеры, смотревшие на взаимоотношения внутри военного коллектива с позиций патриархальной модели. Эта устаревшая, хотя и вполне гуманная программа воспитания войск предполагала взаимоотношения в рамках большой семьи, где офицеру отводилась роль отца-командира, а нижним чинам соответственно роль, по словам генерала М.И. Драгомирова, «меньшой родни»{490}. Дисциплинарный Устав, как таковой, хорошо регламентировал только систему наказаний за проступки, но не процедуру фактических взаимоотношений нижних чинов и офицеров, сводя общение двух указанных категорий военнослужащих к выполнению формальных требований установленного образца по отданию чести и пр. Та часть офицеров, которая, несмотря на объективные трудности, смогла выстроить взаимоотношения с подчиненными в рамках «дисциплины разума», с высокой степенью успешности контролировала настроения нижних чинов и вовремя пресекала опасные отклонения от требований службы. Правоприменительная практика заставляла офицера поддерживать в своем подразделении индивидуальный взгляд на дисциплину и выстраивание взаимоотношений с подчиненными. Поэтому даже в двух соседних полках одного корпуса могли быть созданы совершенно несопоставимые между собой условия для прохождения службы нижними чинами. Более того, в различных ситуациях один и тот же офицер мог использовать разные модели взаимоотношений с подчиненными солдатами. Таким образом, давать общую оценку взаимоотношений офицеров и рядовых солдат в вооруженных силах, на наш взгляд, некорректно. Ситуация, как показывают источники, зависела напрямую от личности полкового, батальонного, ротного и младших офицеров. «Западные европейцы, как и русские, идут только за человеком, а не за мундиром, если этот человек не завоевал себе их уважения и симпатии, то они не захотят и не смогут под его командой напрячь все свои усилия для победы», — писал под впечатлением Русско-японской войны генерал Я. Гамильтон{491}. Видимо, в этом была особенность русской армии и во многом особенность русского комбатанта. Это нашло выражение в том, что личный авторитет начальника способствовал успеху даже в самых тяжелых условиях. И наоборот, если начальник не смог завоевать уважения у подчиненных, то даже превосходные тактико-технические качества оружия и материальной части в совокупности с количественным преимуществом приводили к печальным результатам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В целом все конфликты, являющиеся частью военного быта в мирное время (и даже взаимоотношения, не считающиеся таковыми), имеют склонность к обострению во время войны и негативно влияют на уровень боеспособности как армий в целом, так и отдельных частей. Военные действия способны в определенных случаях как свести к минимуму ведомственные и корпоративные противоречия, так и, наоборот, способствовать их обострению. Война 1904-1905 гг. дала мощный толчок для выплеска наружу накопившихся к началу XX в. взаимных претензий различных структур и групп внутри вооруженных сил. Это было обусловлено тем, что в условиях «неудачи» обостряется поиск виновных, причем в этой роли по большей части выступали не структуры группы, а реальные участники событий.

Культивирование «особости» своего рода войск в мирное время являлось частью военной субкультуры и служило средством воспитания личного состава, сохранению и обогащению традиций. При этом вольные и невольные поклонники этих традиций оказались виновниками того, что соперничество в армейской среде в военное время приняло нездоровый характер и негативно сказалось на ходе боевых операций.

Изучение конфликтов среди офицеров позволяет говорить о том, что организация службы в мирное время имела ряд особенностей (старшинство в чине и т.д.), которые во время войны проявили себя как конфликтогенные факторы. Различия в боевом опыте, в условиях карьерного роста также в значительной степени негативно сказались на уровне подготовки командного состава и его эффективности. Большое значение имело то обстоятельство, что старшие офицеры в своем большинстве придерживались устаревших тактических установок. Это не только вело к увеличению напрасных потерь, но и к столкновению с их подчиненными, более адекватно воспринимавшими военные реалии начала XX столетия.

В процессе изучения конфликтов между комбатантами Русско-японской войны 1904-1905 гг. обнаружилось, что значительная часть документов военного делопроизводства, к которым военные историки традиционно относятся с большим доверием, в связи с особенностями своего создания не могут считаться достоверными. Они часто составлялись людьми, не имевшими прямого отношения к описываемым в них событиям, без какой-либо документальной основы и, по существу, являются воспоминаниями, составленными по горячим следам и облеченными в формат официального рапорта.

Пассивный характер действий русских войск в Маньчжурии во многом объясняется не столько отсутствием единой позиции на стратегическое планирование войсковых операций среди русского генералитета, сколько конфликтами в их среде. Высшие офицеры в ущерб решению важнейших вопросов вступали в конфликты на почве властных полномочий и старшинства, что напоминало местнические споры русских воевод XVI-XVII вв., а не единоначалие и строгую дисциплину, столь необходимые кадровым профессиональным армиям XX в.

Вооруженные силы дореволюционной России представляли собой довольно сложный механизм. Этот механизм из-за специфики своего развития сам оказывался генератором конфликтов в офицерской среде (принадлежность к родам войск, Генеральному штабу, гвардии и пр.). Вооруженные силы Российской империи оказались подверженными конфликтам также в силу характерного для всех империй противостояния центра и окраин (сибирские полки и прикомандированные к ним на время войны офицеры).

Существование двух моделей взаимоотношений нижних чинов и представителей офицерского корпуса («дисциплина кулака» и «дисциплина разума») свидетельствует о незаконченности военных преобразований под руководством Д.А. Милютина. Высокий процент гибели среди офицерского состава в Русско-японской войне — результат несоответствия мышления целой категории представителей офицерского корпуса характеристикам вооружений и способов их применения в изменившихся условиях войн XX в. Есть основания полагать, что не последнюю роль в потерях, понесенных офицерским корпусом, сыграли взаимоотношения указанной группы военнослужащих с нижними чинами.

Вооруженные силы России в начале XX столетия не уступали армии и флоту Японии в техническом отношении[42]. Организация и обучение войск также не имели изъянов, которые предрекали бы неизбежное поражение. Успех в войне 1904-1905 гг. (как и в большинстве войн вообще) зависел от способности военной машины своевременно и адекватно адаптироваться к новым условиям боевых действий. История свидетельствует, что везде и всегда над умами военачальников довлел опыт войн предшествующих. Армия и флот России на Дальнем Востоке не дали нужного ответа на «вызовы» современности, и в этом огромную роль сыграли рассмотренные в данной книге конфликты. Их можно сравнить с песком, попавшим в трущиеся части огромной машины и замедлявшим ее работу.

Существование такой проблемы не являлось тайной в предвоенный период, но мало кто предполагал, какой катастрофой могут обернуться «трения» внутри вооруженных сил Российской империи.