Как устроен город. 36 эссе по философии урбанистики - Григорий Ревзин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Градостроительный скепсис усугубляется печальными размышлениями о здоровье спортсменов. Они как здания: были использованы и превратились в руины. Лишь мгновение ты наверху и стремительно падаешь вниз – такова вся спортивная жизнь, это касается и телебашни, и фигуристки. Ужасающие болезни опорно-двигательного аппарата, сердечно-сосудистые заболевания, подорванный диетами желудочно-кишечный тракт, травмы головного мозга и т. д. и т. п. Это после окончания спортивной карьеры. А до? Это же только внешне счастливые, здоровые, немыслимо совершенные люди. А за этим стоит одно бесконечное страдание – адский труд, боль, изнурение, жизнь на пределе физических возможностей – за что?
Бессмысленность затеи проявляется в болельщиках. Спортсмен страдает, чтобы стать примером совершенства для всех. Болельщики – те, кто уже идентифицировал себя как адепт этого совершенства. Ну вот и посмотрите. Нет, конечно, по-своему милые люди. Но! Похожи они на Роналду? Пьяные, с пивной фигурой, неряшливо, но кричаще одетые, с неустойчивым эмоциональным профилем – то плачут, то дерутся, то орут и хохочут – это что ж за результаты равнения на спортсменов?
Зачем?
В Греции было просто, спортсмены были боги. Они приходили на Олимпиаду, и это была иерофания. С этим связаны обряды открытия соревнований, праздники и танцы, как вот у нас в Сочи было выдающееся «Купание красного трактора». Заметьте: все пляшут и поют, а спортсмены – нет, они торжественно шествуют. Это ритуал шаманских танцев для вызывания божества. И оно является, и шествует, и делает свое божественное. Например, божественно бегает. А теперь спортсмены какие же боги? В лучшем случае – депутаты, и то по окончании выступлений.
А может, все же боги? Ну, не всемогущие, частичные, но все же божества? Святые?
Нет божества без верующих в него, и это истолкование феномена болельщиков. Верующие совсем не должны быть похожи на божество. Наоборот, они очень от него отличаются. Святого сопровождает толпа больных, искалеченных, прокаженных, расслабленных, кликуш. Вот вы помните картину Репина «Крестный ход в Курской губернии»? Это шествие российских болельщиков, одетых в поддержку национальных традиций.
Спортсмены – это святые. Святой – он же совершенен через страдание. Труд и боль, самоистязание и аскеза – вот путь святого. Ну и борьба с искушениями, иногда проигранная. Нарушения режима. Но в конечном счете – возвращение на путь истинный. Смысл культа понятен – превращение в совершенного человека. Перерождение через боль, страдание и отречение от мирских соблазнов. Это очередная постхристианская религия. Таких много: культ искусства, эзотерика, психоанализ, культ власти, науки – Питер Уотсон собрал выдающуюся коллекцию этих постхристианских верований в книге «Эпоха пустоты». Но спорт он не рассматривает, а эта религия – самая массовая.
В книгах по истории спорта вы прочтете, что человечество занималось спортом всегда. Но это ошибка. Есть древнегреческая практика, и ее мы и возродили. Все остальное время человечество занималось физическими упражнениями, а не спортом. Фехтование нельзя назвать спортом, если его цель – не стать чемпионом, а кого-нибудь убить или защититься от того, кто хочет убить тебя. Как и массовые игры, если они важны не сами по себе, а как часть религиозного праздника. Это предшествует спорту как религии, но не является ею.
Суть этой религии отчасти определяется тем, что в начале ХIХ века спорт был занятием аристократическим. А дальше оказалось, что простой человек из народа может путем труда и боли стать столь же совершенным, как аристократ, и даже совершеннее. Это соответствовало ценностям революционных режимов, и потому и Сталин, и Гитлер превратили спорт в государственную идеологию. Об этом много написано, для культурологии привычна мысль, что при тоталитаризме спорт ритуален. Однако почему-то принято считать, что дальше спорт освобождается от идеологической функции.
Да ничего подобного! Для либерализма спорт – такая же религия. Вовсе не случайно американский яппи отправляется в спортзал в пять утра, чтобы успеть два часа посамоистязаться перед работой. Спорт – это зримое выражение того, что путем конкуренции человек восходит к сверхчеловеческому состоянию. В спорте адепты конкуренции видят свой путь к откровению. Они доказывают – и делают это ежедневно, – что Адам Смит был прав, и булочник, выпекая хлеб в конкуренции с другими булочниками, таки создаст булочки «Нектар» и «Амброзия», вкусить каковые можно лишь в раю.
Спорт демонстрирует все особенности развития большого культа. Есть главный ствол, как чемпионат мира по футболу, с большими праздниками, миллионами последователей, продажей сопричастности – гигантской индустрией спорта. Есть сектанты – фитнес-клубы, йога, пилатес, боевые искусства. Они идут к совершенству своим путем и, как правило, отрицают ценности главной ветви, обнаруживая там массу роковых изъянов. Есть люди, отрицающие как секты, так и главную линию из-за их коммерциализации, – джоггинг, футтинг, стрит-тренинг. Это что-то вроде нищенствующих орденов: они пытаются вернуть вере ее изначальную чистоту, искаженную официальной церковью и сектами.
Спорт – преображение города, но очень нетрадиционное. Вопреки обиходу предшественников новые боги не хранят верность месту. Схема Элиаде здесь не работает, наоборот, в одном и том же месте нельзя появляться повторно, в одну реку нельзя дважды войти, потому что срок жизни новых богов очень ограничен. Большая ошибка в том, что мы пытаемся обслужить этот нетрадиционный культ традиционным образом – стадионы превращаются в руины потому, что культ не привязан к какому-либо месту. Наоборот, в каждом месте он указывает, что люди здесь и сейчас признают себя несовершенными и стремятся к совершенству. И когда в каком-нибудь городе в семь утра ты вдруг обнаруживаешь толпу людей, одиноко (с наушниками в ушах) бегущих по набережной, то это столь же странное и впечатляющее зрелище, как коллективная молитва. Они бегут от смерти к совершенству.
Я вижу один недостаток в этой религии. Возрождение древнегреческой практики было связано с тем, что в течение предшествующих ХХ веку 400 лет Европа была зачарована античностью, причем это была массовая зачарованность, внедряемая школьным образованием. Однако древнегреческий атлет не был горожанином, и из-за этого в спорте в его сегодняшнем виде мало собственно городских ценностей. Мы с нашей средой обитания не можем стать совершенными вместе с нашими крышами и лестницами, барьерами и подземными переходами, нашим колющим, режущим, угловатым техногенным пространством. Нельзя спастись на тротуаре – для этого нужно найти траву.
Поэтому, я думаю, в будущем нас ждет расцвет спортивного протестантизма – массовое развитие городских, экстремальных, техногенных видов спорта. Паркур, скейт, урбан-сайклинг, акрострит, билдеринг и т. д. Последователи этой религии будут проповедовать преображение урбанистического пейзажа и представлять себе рай в виде металлоконструкции. И кстати, они могут
