Универсальная хрестоматия. 3 класс - Коллектив авторов

– Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат – ужас! Бежим смотреть!

Я сказал:

– Пойдём домой, папа.

Он сказал:

– Вот так раз…

Контролёрша засмеялась. Но мы подошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:

– Владивосток – это на самом конце карты. Туда, если поездом, – долго проедешь…

Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли ещё немного, и я вдруг вспомнил про самолёты и сказал:

– А на «Ту-104» за три часа – и там!

Но папа всё равно не ответил. Он молча шагал и крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:

– Зайдём в кафе «Мороженое». Смутузим по две порции, а?

Я сказал:

– Не хочется что-то, папа.

Он сказал:

– Там подают воду, называется «Кахетинская». Нигде в мире не пил лучшей воды.

Я сказал:

– Не хочется, папа.

Он не стал меня уговаривать. Он прибавил шагу и крепко сжал мою руку. Мне стало даже больно. Он шёл очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шёл так быстро? Почему он не разговаривал со мной? Мне захотелось на него взглянуть. Я поднял голову. У него было очень серьёзное и грустное лицо.

Борис Степанович Житков (1882–1938)

Борис Житков – русский и советский писатель, прозаик, педагог, путешественник и исследователь. Автор популярных приключенческих рассказов и повестей, произведений о животных.

Родился в семье преподавателя математики и пианистки. Он был младшим из четверых детей. Детство будущего писателя прошло в Одессе, там же он получил начальное домашнее образование, а затем окончил гимназию. Причём гимназистом Житков был весьма необычным: его увлечения не знали границ. Он дотошно подходил ко всему, чем занимался – будь то фотография, игра на скрипке или спорт. Во время учёбы он подружился с Корнеем Чуковским. После гимназии Житков поступил на естественное отделение Новороссийского университета. Окончив университет в 1906 году, он сделал карьеру моряка и освоил несколько других профессий. Житков руководил ихтиологической экспедицией по Енисею, работал на заводах Николаева и Копенгагена, ходил на парусниках в Болгарию и Турцию, а на грузовом пароходе штурманом – из Одессы во Владивосток. Во время революции 1905 года изготавливал взрывчатку для бомб и помогал печатать листовки, в школе преподавал математику и черчение.

В течение пяти лет Житков учился на кораблестроительном отделении Петербургского политехнического института и окончил его в 1916 году. С 1917 года он работает в Одесском порту, а в 1923 году переезжает в Петроград.

В 1924 году Житков начинает печататься и вскоре становится профессиональным писателем. В своих произведениях писатель ставит непростую задачу – донести до детей полезные сведения и воспитать в них лучшие человеческие качества. Огромный жизненный опыт и познания во многих отраслях деятельности отразились в произведениях писателя – морских повестях, пьесах, сказочных повестях, научно-художественных книгах. Житков также создал замечательную детскую энциклопедию «Что я видел» – первоначально он назвал её «Почемучкой» – в ней он постарался доступно и интересно ответить на все многочисленные вопросы, которые задают взрослым маленькие «почемучки». К несчастью, эта книга стала последней для писателя, она была опубликована посмертно в 1939 году.

Галка

У брата с сестрой была ручная галка. Она ела из рук, давалась гладить, улетала на волю и назад прилетала.

Вот раз сестра стала умываться. Она сняла с руки колечко, положила на умывальник и намылила лицо мылом. А когда она мыло сполоснула, поглядела: где колечко? А колечка нет.

Она крикнула брату:

– Отдай колечко, не дразни! Зачем взял?

– Ничего я не брал, – ответил брат.

Сестра поссорилась с ним и заплакала. Бабушка услыхала.

– Что у вас тут? – говорит. – Давайте мне очки, сейчас я это кольцо найду.

Бросились все искать очки – нет очков.

– Только что на стол их положила, – плачет бабушка. – Куда им деться? Как я теперь в иголку вдену?

И закричала на мальчика:

– Твои это дела! Зачем бабушку дразнишь?

Обиделся мальчик, выбежал из дому. Глядит – а над крышей галка летает, и что-то у ней под клювом блестит. Пригляделся – да это очки! Спрятался мальчик за дерево и стал глядеть. А галка села на крышу, огляделась, не видит ли кто, и стала очки на крыше клювом в щель запихивать.

Вышла бабушка на крыльцо, говорит мальчику:

– Говори, где мои очки!

– На крыше! – сказал мальчик.

Удивилась бабушка. А мальчик полез на крышу и вытащил из щели бабушкины очки. Потом вытащил оттуда и колечко. А потом достал стёклышек, а потом разных денежек много штук. Обрадовалась бабушка очкам, а сестра – колечку и сказала брату:

– Ты меня прости, я ведь на тебя подумала, а это галка-воровка.

И помирилась с братом.

Бабушка сказала:

– Это всё они, галки да сороки. Что блестит, всё тащат.

Л. Пантелеев (1908–1987)

Л. Пантелеев (настоящее имя Алексей Иванович Еремеев) родился в Санкт-Петербурге в семье казачьего офицера. В 8 лет юного Алёшу отдали во 2-е Петроградское реальное училище, которое он, как и все остальные учебные заведения, в которые поступал, не окончил. Каждый раз ему мешала его неугомонная авантюрная натура, она не позволяла ему надолго задерживаться на одном месте. Лишь литературному творчеству Пантелеев не изменял никогда. Первые свои «серьёзные» произведения он написал в 8–9 лет.

После революции отец его пропал без вести, а мать увезла детей в Ярославскую губернию, подальше от бедствий и нищеты. Однако долго мальчик там не выдержал и в 1921 году вернулся в Петроград. Здесь ему пришлось пережить многое: голод, нищету… Наконец он попал в школу для беспризорников. Но здесь он тоже долго не задержался – он отправился в Харьков, где поступил на курсы киноактёров, но потом оставил и это занятие. Некоторое время он жил бродягой, но потом опять вернулся в Петроград. Здесь он познакомился и общался с другими литераторами: С. Маршаком, Е. Шварцем, К. Чуковским.

Во время войны писатель остался в осаждённом Ленинграде и продолжал работать. Во время блокады он едва не умер от голода, и в июле 1942 года А.А. Фадеев вывез тяжелобольного Л. Пантелеева на самолёте в Москву. Снова писатель приезжает в родной город в январе 1944 года в канун снятия блокады и разгрома немцев под Ленинградом. После войны произведения Пантелеева очень популярны: их не только печатают, но и экранизируют.

Честное слово

Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького человека, и где он живёт, и кто его папа и мама. В потёмках я даже не успел как следует разглядеть его лицо. Я только помню, что нос у него был в веснушках и что штанишки у него были коротенькие и держались не на ремешке, а на таких лямочках, которые перекидываются через плечи и застёгиваются где-то на животе.

Как-то летом я зашёл в садик – я не знаю, как он называется, – на Васильевском острове, около белой церкви. Была у меня с собой интересная книга, я засиделся, зачитался и не заметил, как наступил вечер.

Когда в глазах у меня зарябило и читать стало совсем трудно, я захлопнул книгу, поднялся и пошёл к выходу.

Сад уже опустел, на улицах мелькали огоньки, и где-то за деревьями звенел колокольчик сторожа.

Я боялся, что сад закроется, и шёл очень быстро. Вдруг я остановился. Мне послышалось, что где-то в стороне, за кустами, кто-то плачет.

Я свернул на боковую дорожку – там белел в темноте небольшой каменный домик, какие бывают во всех городских садах, – какая-то будка или сторожка. А около её стены стоял маленький мальчик, лет семи или восьми, и, опустив голову, громко и безутешно плакал.

Я подошёл и окликнул его:

– Эй, что с тобой, мальчик?

Он сразу, как по команде, перестал плакать, поднял голову, посмотрел на меня и сказал:

– Ничего.

– Как это – ничего? Тебя кто обидел?

– Никто.

– Так чего же ты плачешь?

Ему ещё трудно было говорить, он ещё не проглотил всех слёз, ещё всхлипывал, икал, шмыгал носом.

– Давай пошли, – сказал я ему. – Смотри, уже поздно, уже сад закрывается.

И я хотел взять мальчика за руку. Но мальчик поспешно отдёрнул руку и сказал:

– Не могу.

– Что не можешь?

– Идти не могу.

– Как? Почему? Что с тобой?

– Ничего, – сказал мальчик.

– Ты что, нездоров?

– Нет, – сказал он, – здоров.

– Так почему ж ты идти не можешь?

– Я – часовой, – сказал он.

– Как часовой? Какой часовой?

– Ну что вы – не понимаете? Мы играем.

– Да с кем же ты играешь?

Мальчик помолчал, вздохнул и сказал:

– Не знаю.

Тут я, признаться, подумал, что, наверно, мальчик всё-таки болен и что у него голова не в порядке.

– Послушай, – сказал я ему. – Что ты говоришь? Как же это так: играешь и не знаешь с кем?

– Да, – сказал мальчик, – не знаю. Я на скамейке сидел, а тут какие-то большие ребята подходят и говорят: «Хочешь играть в войну?» Я говорю: «Хочу». Стали играть. Мне говорят: «Ты сержант». Один большой мальчик… он маршал был… он привёл меня сюда и говорит: «Тут у нас пороховой склад – в этой будке. А ты будешь часовой… Стой здесь, пока я тебя не сменю». Я говорю: «Хорошо». А он говорит: «Дай честное слово, что не уйдёшь».