Туарег. Серебряный мираж (СИ) - Кальби Иман

Муж проследил за взглядом Иштар и тоже обернулся на мужчину. Его губы растянулись в приветливой улыбке. Он тут же подался к гостю, увлекая за руку Иштар.

– Хабибти (араб.– любимая), познакомься, это мой вечно пропащий старший брат Белькасем…

Дружески похлопал мужчину по плечу, приобняв.

– Рад, что ты– таки смог вырваться на мою свадьбу, бро… Я и не рассчитывал, зная тебя… Знакомься, наконец… Это моя Иштар…

Туарег молчал. Его взгляд так и не оторвался от побледневшей, еле дышащей девушки…

Глава 19

Мираж… Игра воображения, загадка природы, насмешка пустыни… Веками люди пытались понять его феномен… Научно– технический прогресс, смартфоны, предугадывающие наши желания и потребности, машины на водородном топливе, космические корабли на Марсе–  все это уже реалии нашей жизни, а феномен призраков пустыни так и остается загадкой, поражающей воображение даже самого отъявленного циника… И пускай ученые тысячи раз говорят о том, что это оптический обман, сердце не обманешь… И оно каждый раз реагировало необъяснимым биением, стоило только очередным иллюзорным образам проявиться на безмятежной палящей глади величественных барханов…

Туарег стоял на террасе своего дома в пустыне и вглядывался в танцующую от перепадов температур линию горизонта… Вспоминал… Ее запах, ее улыбку, ее дыхание… Ее гибкое стройное тело в его руках… Ее пленительную узость, открывшуюся только для него… Она ушла из его жизни точно так же, как пришла… Испарилась на горизонте, не оставив после себя ни следа… Его Мираж… Его оптический обман… Его иллюзия…

А он ведь искал… Как же он искал… Таши Мейерсен не существовало. Он узнал это, когда приказал прошерстить чуть ли не вручную все данные о въезде и выезде иностранцев из страны… Пробил каждый отель, каждую транзакцию, какая только могла проводиться по карте с территории Марокко… Он прижал к стенке организаторов гонок, поднял всю возможную документацию их соревнований. Даже к Аль– Минне наведался, попытав и ее… Ничего… Пустота… Никто не знал о том, кто прятался за таинственным образом незнакомки, ворвавшейся в его жизнь…

Одно он теперь знал точно–  кто бы ни была эта девушка, за ней стояли серьезные силы… Нужно было тратить немалое количество денег, чтобы в наше время, при вездесущности гаджетов и цифровизации каждого аспекта нашей жизни, вот так умело заметать свои следы. Его Таша, невинная хрупкая девочка, смотрящая на него одновременно глазами лани и львицы, когда он рвал ее плоть, хорошо знала законы пустыни, мастерски владела мотоциклом, а еще, судя по всему, ее познания в арабском мире ограничивались далеко не теми азами, которые она упорно пыталась ему представить…

Его бросало то в жар, то в холод от пораженческого, ненавистного страха, стоило только помыслить, что она могла бежать от него не сама, что ее могли забрать через силу… Кто знает, может быть, кто– то из несостоявшихся покупателей с торгов захотел все– таки испробовать ее… Так отомстить ему… Корил себя за неосмотрительность… Нельзя было отпускать ее одну… Он так привык умело скрывать свою личину, наслаждаясь свободой инкогнито, что до невозможности расслабился… Зря, чудовищно зря…

Спустя десять дней Туарег хотя бы смог утешиться тем, что ей ничего не угрожает… Он понял это, когда с ним связались организаторы гонки и сообщили, что через их расчетный счет ему была передана крупная сумма денег в размере трех миллионов долларов. И хотя он запугал организаторов и учредителей мероприятия до паранойи, выбивая из них все детали по переводу, ничего нового узнать так и не смог… Транш поступил со специально открытого лишь под этот перевод на Кипре анонимного счета. Классическая схема… Никаких концов найти не удалось… Девчонка вернула ему деньги, выплаченные Аль– Минне… Показала тем самым, что они теперь в расчете… Ничего их больше не связывает… Пощечина его самоуверенности, надменности и пренебрежению, когда он самонадеянно пугал ее неоплатным долгом перед ним в попытке умерить пыл, чтобы осечь, чтобы выкинула из головы мысли уйти от него…

Сердце и тело Туарега просило ее… Он и сам не понял, как всего за какие–  то жалкие проведенные вместе сутки она стала так важна для него… Так необходима… Женщины вокруг потеряли для него всякую прелесть. Казались бесцветными и безвкусными.… Мысли были только о его песчаной кошке. Нет, не его…

Снова и снова Белькасем прокручивал в голове, как ее отыскать, но лишь упирался в тупик… Глупец, он даже притащил в торговый центр собаку–  ищейку, которой дал понюхать какую– то из наспех оставленной в его доме ее одежды, и псина даже привела его на парковку… А дальше опять пустота… Ничего нового… Он и сам понимал, что Таша не могла испариться, подобно реальному миражу… кто–  то ее увез, кто–  то ей помог… Стоит ли говорить, как он замучил расспросами бедную Мариам, которой выпало несчастье высадить девушку у того самого торгового центра…

Мысли о загадочной красавице прожигали его душу, как угли ватное одеяло… Он не мог ни спать, ни бодрствовать… То, что он чувствовал сейчас, хорошо и не понаслышке было знакомо всем обитателям пустыни. Жажда. Дикая жажда только в его случае не по воде, а по женщине, которую усмешка судьбы позволила ему испробовать… Подразнила, разожгла аппетит, а потом вырвала из его цепких рук…

И от осознания того, что она где– то здесь, на этой планете, так же, как и он, смотрит на звезды, дышит воздухом, улыбается, засыпает и просыпается, становилось нестерпимо душно и тоскливо… Легкие спирало… Словно он попал в центр самума и не может продохнуть…

Образ пустыни так неотрывно ассоциировался у него с ней, что он решил на время уехать из своего секретного убежища, перебрался в Марракеш. Ушел в загул, окружил себя шлюхами и алкоголем. Не помогало… Когда сознание снова прояснялось, перед ним стояла Она. Его серебряный, эфемерный ангел, невинная грешница, увлекшая его в бездну порока и вожделения…

– Ты слышал, братец, я женюсь,–  откинулся на подушках Луэй, вдыхая очередную ударную порцию кальянного дыма и сжимая полную грудь голой девицы, отвязно крутящей бедрами у него на коленках.

Белькасем усмехнулся.

– Зачем это тебе, Лу? Разве мы с тобой созданы для брака?

– Во–  первых, мне все равно рано или поздно придется жениться… Я наследный принц. Во–  вторых, я хочу ее… Дико хочу… Как увидел, сразу понял, что хочу объездить эту сексапильную принцессу… Она абсолютная красавица, Кассум (араб.– уменьшительно– ласкательный вариант имени), нарожает мне кучу красивых детей… Хорошая генетика для династии, знаешь ли…

Мужчина в ответ прыснул.

– Серьезно? Ты о детях начал думать? А как же твои шлюхи и оргии, Лу? Ты ведь соткан из порока… Пожалел бы невинную девочку…

– Девочке ничего не угрожает… Буду с ней идеальным семьянином,– усмехнулся задумчиво,–  А что, классический секс никто не отменял… Думаю, с такой красоткой он все равно будет дико сладким. Обучу ее под себя, сделаю послушной и покладистой… А шлюхи на то и шлюхи, чтобы удовлетворять желания мужчины по первому требованию, им наличие или отсутствие жены непринципиально…–  хмыкнул и звонко шлепнул девицу на своих коленях.–  Опустись на колени, милая… Поработай своим ртом…

– Покажи что ли свою принцессу… Хочу посмотреть на ту, кто украла твои мысли, похотливое животное, –  Белькасем тоже откинулся на подушки, без стеснения рассматривая шармуту (араб.– шлюха), ритмично качающую головой у ног брата и при этом давая возможность ее напарнице начать призывно извиваться уже и на его коленках.

Глаза Луэйя вмиг стали холодными и колкими.

– Нет,–  категорически отрезал он, дернувшись так, что девица между ног закашлялась, –  я не буду тебе ее показывать. Она не уличная девка, которую можно оценивать. Увидишь, когда придет время…

Белькасем лишь пренебрежительно пожал плечами. Принципиально ему было наплевать на невесту брата, да и на его планы. Он никогда не жил интересами и чаяниями семьи, чем так несказанно расстраивал отца. Мужчина был далек от дум династии, отдав эти вопросы целиком и полностью на откуп младшему брату в силу объективных причин. Про невесту Луэйя тоже спрашивал для красного словца, чисто из вежливости. Все равно ему было, как она выглядит, кто она такая и как они встретились… Он и с Луэйем– то общался только потому, что младший брат сам тянулся к нему с раннего детства. Ни к кому больше в семье сентиментальных чувств мужчина не питал… Да и поздно было от него ожидать перемены поведения в его тридцать шесть… Слишком много песков намело с тех времен… Слишком глубоки были травмы юности…