Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

— Прекрати, Анна, — тихо сказал он.

Но она не унималась. Карен пыталась остановить Анну, и Трольс, который поначалу просто терпел удары, подвинулся назад, к своей одежде. Анна отбросила от себя Карен и упала на кровать. Трольс натянул свои синие джинсы и пошел к двери, на ходу просовывая голову в ворот футболки. Дверь за собой он не закрыл. Было слышно, как его шаги гремят по лестнице и как он выходит на улицу.

Карен зло посмотрела на Анну и сказала:

— Знаешь, Анна Белла, то, что ты сделала, было очень и очень некстати.

Это было десять лет назад.

Глава 6

Когда понедельник, восьмое октября, подошел к концу, Сёрен был уверен, что смерть Ларса Хелланда следует отнести к категории загадочных зовов праматери-земли, и готовился закрыть дело по возможности быстрее. Ларс Хелланд просто умер — и ничего больше. Каждый день в Дании неожиданно перестают биться сердца, в том числе сердца тех, кто, как Ларс Хелланд, ездил каждый день по двадцать пять километров с работы и на работу на велосипеде, не пил и не курил. Откушенные языки, правда, встречаются не каждый день, Сёрен должен был это признать, но, с другой стороны, люди часто наносят себе ужасные увечья перед смертью. Сёрен видел сломанные шеи, выбитые зубы, треснувшие черепа, обожженные лица, переломанные кости и торсы, наколотые на острые предметы. Нанесены эти увечья бывали всем чем угодно, от газонокосилок до решеток из кованого железа. Должно быть, у Хелланда были какие-то судороги, из-за которых он откусил себе язык перед смертью.

Совершенно уверенный в том, что скоро сбудет с рук это дело, Сёрен начал собирать предварительные свидетельские показания. Первым в его списке шел странный и почти прозрачный биолог Йоханнес, который и сообщил полиции о смерти Хелланда. Он занимает половину кабинета в отделении, потому что пишет статью в соавторстве с Хелландом, кроме того, надеется поступить в аспирантуру, несмотря на то что аспирантский совет отказывал ему уже два раза. За свою жизнь Сёрен встречал множество странных людей, совершенно деформированных существ или персонажей со столь вызывающими украшениями тела и головы, что с трудом можно было различить изначальный вид человека. Йоханнес не был ни увечным, ни экстремально украшенным, но, несмотря на это, казался одним из самых странных людей, с которыми Сёрену приходилось встречаться. Его прозрачность заставляла вспомнить животных, живущих под плиткой и оттого побелевших. У Йоханнеса были длинные, тонкие и шелковистые руки, белая кожа лица натянулась и облегла кости, и он сутулился. Только морковные волосы и умный взгляд выбивались из общего впечатления, отвлекая от мысли, что ты имеешь дело с чем-то тайным и скрытным.

Йоханнес, судя по всему, мог сказать о Хелланде только хорошее, и понадобился чуть ли не пистолет у виска, чтобы он нехотя признал, что Хелланд в последнее время вел себя странно и казался рассеянным и несобранным.

— Но Анна, между прочим, тоже не самый общительный человек, — поторопился добавить он. Сёрен не уловил связи, и Йоханнес нерешительно пояснил, что они с Анной расходились в оценке Ларса Хелланда как человека и научного руководителя и спорили об этом несколько раз в течение лета. Здесь Йоханнес замолчал, чтобы подумать, после чего внезапно брякнул, что Анна вообще-то подумывала дразнить Хелланда.

— Дразнить? — переспросил Сёрен, удивленно глядя на Йоханнеса. — Что вы имеете в виду?

Йоханнес заморгал, как будто сболтнул лишнее, и начал отпираться — да нет, ничего, это просто… Его взгляд бегал по комнате. В конце концов Йоханнес сказал, что Анна злилась на Хелланда. Ей казалось, что он как научный руководитель не уделяет ей никакого внимания, и так как ей вообще нелегко из-за маленького ребенка и всего такого, она как-то очень несправедливо и сильно сердилась на Хелланда, до такой степени, что Йоханнесу это не нравилось. Они из-за этого ссорились.

Сёрен слушал.

Потом Йоханнес неожиданно спросил, знал ли Сёрен о том, что Хелланду кто-то угрожал. Он сказал об этом легко, тоном, приуменьшающим значение слов, и поспешил добавить, что сам Хелланд смеялся над угрозами и называл их баловством. Йоханнес понятия не имел, в чем на самом деле заключались угрозы, он знал только, что видел в них сам Хелланд: кто-то из университета обиделся на него и прислал ему несколько неприятных электронных писем. Сёрен спросил, считал ли Йоханнес, что эти письма писала Анна Белла Нор. Такую возможность Йоханнес полностью исключал. Нет, конечно нет! Анне никогда бы в голову такое не пришло. Хелланд заседал во множестве комиссий, имел довольно большое административное влияние и отдавал себе отчет, что является подходящей мишенью для недовольства коллег. Он, например, был членом комитетов по приему в аспирантуру и на постоянную работу и поэтому играл решающую роль в академической карьере многих биологов.

Сёрен медленно кивнул, поблагодарил и вышел из кабинета, но вдруг вспомнил что-то и снова просунул голову в дверь. Йоханнес удивленно вскинул взгляд.

— Правильно ли я понимаю, — вежливо спросил Сёрен, — что Ларс Хелланд был одним из тех, кто дважды принимал решение о вашем незачислении в аспирантуру?

— Да, — легко ответил Йоханнес. — Все правильно.

Сёрен закрыл за собой дверь, чувствуя некоторое недоумение. Йоханнес был явно шокирован этой смертью и искал понятное объяснение, в результате чего навлек подозрения на свою коллегу Анну Беллу Нор, — но тут же принялся ее защищать, как будто бы это Сёрен, а вовсе не сам Йоханнес, рассказывал о ней нелицеприятные вещи. Хорошо, что это очевидное дело, подумал Сёрен, и скоро он будет свободен от всех размышлений на тему того, что на самом деле имел в виду Йоханнес Тройборг.

Следующей на очереди была Анна Белла Нор. Она сидела спиной к двери, но тут же развернулась, заслышав шаги Сёрена. Он отметил короткие светло-русые волосы, овальное лицо и худое, но в то же время сильное тело. В ее движениях порой проскальзывало какое-то сопротивление, как будто ей очень хотелось оказаться сейчас в другом месте. У нее были совершенно неописуемые глаза — поначалу казавшиеся карими из-за густых угольно-черных бровей и ресниц, они светлели, когда она произносила что-то с нажимом. Разговор продвигался на удивление вяло, смерть Ларса Хелланда явно плохо вписывалась в планы Анны Беллы Нор, она была разозлена и расстроена и в какой-то момент разговора сказала прямо:

— У меня защита через две недели. Так что все это, мягко говоря, очень не вовремя.

Сёрен спросил о ее отношениях с Хелландом — и узнал, что Хелланд в качестве научного руководителя почти непригоден и что Анна даже собиралась жаловаться на него факультетскому совету. Кроме того, оказывается, Хелланд раздражал всех, включая Йоханнеса, который просто не хочет этого признавать.

— Йоханнес мой хороший друг, — внезапно сказала она, прищурившись, — но во всем, что касается понимания настоящей сущности людей, он ужасно беспомощный. Он слишком вежливый, да еще и возомнил, что его земное предназначение — находить какое-то оправдание непозволительным поступкам других. У Йоханнеса всегда найдется хорошее объяснение, — но знаете, что? — Анна твердо посмотрела на Сёрена. — Иногда даже самое лучшее объяснение никак не извиняет проступка. Факт остается фактом: Ларсу Хелланду было на меня совершенно наплевать, — это все, что она могла сказать по этому вопросу.

Затем она рассказала, что Свен и Элизабет тоже не были закадычными друзьями Хелланда, и, насколько Анна знала, у них были на это основания. Он заседал во всех научных и административных комиссиях, в которые ему удалось втиснуть свой зад, и поэтому отвечал за множество деталей, влияющих на повседневную жизнь отделения. Анна отказалась подробнее объяснить, что она имеет в виду, потому что «поверьте, вам будет до смерти скучно».

Тем не менее Анна хотела бы подчеркнуть, что Хелланд дважды забирал электрический чайник, на который Анна с Йоханнесом скидывались вдвоем, и уносил его к себе в кабинет без спросу. Здесь Сёрен почувствовал раздражающую щекотку в кончиках пальцев и попросил Анну исключить совсем нерелевантную информацию, на что Анна ответила, глядя прямо на него:

— Вы же сами спросили об отношениях Хелланда с коллегами на факультете, как, по-вашему, я могу описать ту атмосферу, которая его окружала, не объяснив вам, каким лишенным симпатии, напыщенным фашистом в мелочах он на самом деле был?

Сёрена впечатлило, как много слов Анна может мгновенно соединить в совершенно убийственную цепь.

Потом Сёрен спросил, что было у Хелланда с глазом. Анна не знала точно, но ответила:

— По крайней мере, это было что-то нехорошее.

Она заметила это уже в начале лета, не придав этому особого значения, но в последнее время обратила внимание, что нарост…