Вольная Пустошь - Пол Стюарт

Хемтафт поднял вверх кружку.

— За Пожирателей Пустоши! — проревел он. — Друзья урожая, пришло время собраться вокруг стола и высказать своё мнение.

— Это не стол! — закричал кто-то. — Это повозка с сеном!

— Эй, подвинься!

— Кого это ты толкаешь?

Вернувшись из лагеря длинноволосых, Лоб и Луммель Гроупы уже около часа пытались провести совет. Братья приблизительно знали, что нужно предпринять. Но беда была в том, что никто больше этою не знал.

— Друзья мои! — взмолился Лоб. — Пожалуйста, помолчите! Если все будут говорить хором, мы ровным счётом ничего не услышим.

— Да о чём здесь толковать. Все и так знают: то, что происходит, — нечестно, — проворчал старый, одетый в чьи-то обноски низкопузый гоблин.

— Почему всегда мы? — заныл его товарищ, поправляя сползающую с головы соломенную шляпу. — Лично я сыт по горло.

— Я потерял отца, двух братьев, восьмерых кузенов. — причитал третий бедняк.

— Нас бросили на произвол судьбы.

Снова поднялся гомон, каждый считал своим долгом высказаться. Время от времени в дверь сарая стучали припозднившиеся соседи. Луммелт, поднял вверх руку, призывая собравшихся к порядку. Меньше всего ему хотелось привлечь внимание патруля. Но чаша терпения безобидных гоблинов была переполнена.

Очередное требование Хамодура Плюня вызвало бурю негодования не только в деревнях длинноухих но и во всём Гоблиновом Гнезде. Простые ремесленники и земледельцы обменивались безрадостными слухами, и вскоре старый сарай был набит битком.

— Кто идёт? — спросил суровый низкопузый гоблин с вилами в руках, когда в дверь снова постучали.

— Друг урожая, — прозвучал тихий ответ. — Впустите меня.

Сторож отодвинул засов, и молодой пучковолосый гоблин с кривой саблей и крепким щитом из свинцового дерева просунул голову внутрь.

— Добро пожаловать, друг, — пригласил его сторож. — Только оставь своё оружие у входа.

Пучковолосый послушно выполнил наказ и перешагнул через порог.

— Друзья. — надрывался Лоб, пытаясь перекричать толпу.

— Мы сняли лишь половину урожая, — жаловались его сородичи. — Нам что, бросить его на полях?

— Можно подумать, мы питаемся воздухом!

— Война, война, война — они только об этом и говорят.

— Друзья, выслушайте меня, — умолял Луммель. — Мы должны держаться друг за дружку.

Но его слова потонули в гуле голосов. Конечно, нужно было ещё до начала собрания припрятать стоявший на видном месте бочонок с сидром из лесных яблок. Кончилось тем, что захмелевший старый клыкастый гоблин полез на повозку, где стояли растерянные братья, но не сумел удержаться и с грохотом повалился на пол.

Гоблины как один вздрогнули и испуганно уставились на повозку.

— Друзья, послушайте же меня! — Лоб не преминул воспользоваться воцарившейся тишиной. — У всех нас на Опушке Литейщиков есть близкие и родные.

— А вскоре за нами придёт целый отряд злобных Плоскоголовых гоблинов, — подхватил Луммель. — Они заберут низкопузых, длинноволосых, клыкастых гоблинов и крох-гоблинов, старых и молодых, немощных и больных!

Сарай снова заполнили возбуждённые голоса.

— И что же нам делать? — выкрикнул крох-гоблин.

— Мы должны сплотиться, — заявил Лоб.

— И помогать друг другу, — закончил Луммель.

Гоблины одобрительно загудели. Теперь вместо бессмысленных жалоб слышались дельные советы и предложения. Сосед думал, где спрятать соседа, брат обещал укрыть брата, друг предлагал спасти друга.

— Мы всё отлично понимаем, зачем предводители племён вступили с Хамодуром в сговор, — заговорил Лоб, и шум стих. — Они полагают, что война с Вольной Пустошью принесёт им богатство и славу. Но зачем эта война нам? Разве нет у нас в Новом Нижнем Городе добрых друзей?

Гоблины согласно закивали.

— Гоблиновому Гнезду и Вольной Пустоши делить нечего, — провозгласил Луммель. — Ну же, кто мэр Нового Нижнего Города? Простой низкопузый гоблин по имени Хеб Лаб-Драб! Такой же, как мы с вами! — Он умолк, дожидаясь, пока его слова возымеют должное действие.

— Неужто мы позволим разрушить эту мирную обитель?

Повисла тишина. Но вот гоблины зашептались, и по сараю прокатились первые отклики.

— Нет…

— Нет…

— Нет!..

Лоб и Луммель с улыбкой переглянулись. Начало было положено. И какое начало!

Наступил вечер. Матушка Синешейка, бодрая после традиционного дневного сна, сновала по таверне со свечой в руках, зажигая лампады и учтиво кланяясь своим постоянным клиентам. И лишь дойдя до маленького столика в углу таверны, поняла, что один из её завсегдатаев отсутствует.

— Старый Пират Топей снова не пришёл, — пробормотала она.

— Странно всё это, — покачал головой Зет.

— Я его уже неделю не видел. — Гроум задумчиво почесал волосатую грудь.

Матушка Синешейка озабоченно нахмурилась:

— Хотела бы я знать, где он пропадает.

Меггат, Беггат и Дег с трудом оторвали глаза от пенистых кружек.

— Мы тоже давно не видели бродягу, — сообщили они. — Ни слуху от него, ни духу.

Шрайка зажгла последнюю лампаду и задула свечу.

— Надеюсь, он в добром здравии, — вздохнула она. — Без него таверна совсем не та.

Гуляки понимающе закивали. Никто из них не слышал от Пирата Топей ни слова, но без него в шумном зале стало как будто тише. Даже Феверкьюль терялся в догадках, размышляя о том, куда мог подеваться старик.

Впрочем, если бы кто-нибудь на деле взялся за поиски, то быстро обнаружил бы Пирата Топей неподалёку от таверны «Дуб-кровосос». Странный старик с безумными глазами и всклокоченной бородой стоял на невысоком, затенённом лафовыми деревьями холме и глядел на Северное Озеро. Он приходил на это место каждый вечер и так стоял до рассвета, словно молчаливая недвижимая статуя. Он покидал холм с первыми лучами солнца, чтобы вернуться назад, когда землю накроют сумерки.

Эта лунная ночь не была исключением. Старик одиноко стоял на холме, не сводя глаз с Колыбельного Острова. По небу безмятежно плыли своей дорогой облака, тишину нарушали лишь крики ночных птиц. Так он прождал до утра, и когда уже занималась заря и он собирался уйти, лёгкий всплеск привлёк его внимание.

Маленькая рыбачья лодка из ивняка рассекала водную гладь. Пират Топей прижал ко рту ладонь, чтобы заглушить рвущийся из груди радостный крик. Он уже хотел спуститься к причалу, когда заметил маленькую компанию, спешащую к берегу.

Старик замер на месте.

— Он вернулся! — вопил светловолосый юноша в кожаном плаще, бросаясь навстречу лодке, следом, весело гомоня, бежали трое толстолапов.

Вёсла с плеском последний раз погрузились в воду, и молодой Библиотечный Рыцарь с помощью эльфов-дубовичков выбрался на причал.

— Плут! — выдохнул Феликс. — Ну наконец-то!

— Доброе утро, Феликс! — Плут крепко обнял друга.

Толстолапы, радостно напевая, приплясывали на месте. Эльфы-дубовички с улыбкой переглянулись, не сказав ни слова, оттолкнули лодку от берега и направились в обратный путь.

— Мы ждали тебя неделю, — не унимался Феликс. — Целую неделю! Я уже стал сомневаться, что ты когда-нибудь вернёшься! Но знаешь, друг, — он внимательно поглядел на Плута, — похоже, пребывание на острове пошло тебе на пользу!

— Меня не было неделю? — Плут не мог поверить, что это правда. — Неужели, я проспал в коконе целую неделю!

— В коконе Птицы-Помогарь? — в свою очередь удивился Феликс. — Вот, значит, что тебя излечило! Какие же молодцы эти эльфы-дубовички! Правильно, что мы позволили им тебя забрать!

Толстолапы дружно закивали.

— Мы как раз собирались к Озёрному Острову, Плут. Там кипит жизнь! Во всяком случае, закипит, когда появимся мы. Ладно, сам всё увидишь. — Феликс со смехом потянул друга за руку. — Айда с нами! Заодно расскажешь нам по дороге про свои сны! Кто бы мог подумать — целая неделя в коконе Птицы-Помогарь!

Когда весёлая компания скрылась, Пират Топей вышел из своего укрытия. С минуту он глядел им вслед полными слёз глазами. Губы старика дрогнули, и хриплым, ломающимся голосом он впервые за многие годы произнёс всего одно слово:

— Кородёр.

Глава тринадцатая. Чаепитие с Пауком

Работа в Садах Света шла полным ходом, не смотря на ранний час. Стеклянные пауки, которых в Вольной Пустоши называли шпинделями, с длинными граблями и мотыгами бродили по тропинкам между плантациями плесени в поисках люминесцентных поганок. Склизкие дойники, смачно чавкая, пережёвывали перегной, а клеевые кроты то и дело высовывались на поверхность в надежде отыскать лакомый кусочек, оставшийся после завтрака.

А наверху, в Свинцовой Роще, наступил тот час, когда луна уже зашла, а солнце ещё не встало. Тишину нарушали лишь крики зубоскалов. Свиноморды и губошлёпы крепко спали, а хищные бритвокрылы ещё не вернулись с ночной охоты.