Вочий вой - Игорь Срибный

            По приблизительным прикидкам отряд литвинов насчитывал около пяти тысяч человек. Но казаки все равно решили атаковать их, поскольку на их стороне был фактор внезапности, и расслабленный противник не ожидал нападения, уверенный в своей полной безнаказанности. Литовцы даже не выставили охранение.

           Казаки плотным полукольцом окружили лагерь, выставив в передовую линию стрелков и копейщиков, а во вторую – конницу.

          К пленным мужчинам на опушке подобрались лазутчики и приказали лечь, как только  услышат сигнал охотничьего рога.

          Вскоре загудел протяжно рог, и десятки литовцев одновременно повалились на землю, пораженные метательными копьями ногайцев. Сразу же раздался дружный залп пищалей, и на поляну со свистом и гиканьем ворвалась конница. Тех, кто выжил после метких выстрелов казаков, рубили жестоко и беспощадно. Лишь немногие успели взяться за оружие и оказать сопротивление.

           В плен сдалось более трехсот литовцев и около сотни наемников. Пленные рассказали, что Брянск сожжен дотла, что армия московского государя была разбита наголову. Что наемная армия Радзивилла и крымские татары, присланные ему Саип-Гиреем,    после сражения с москалями ушли на Астрахань, куда еще раньше двинул свои войска Крымский хан. Что еще один отряд, числом около двух тысяч погнал стада скота, обоз с добычей и пленных руссов в Литву и сейчас они на подходе к Днепру.

           Подумав, казаки решили догнать и уничтожить отряд, ушедший в Литву, поскольку преследовать наемников и татар, коих было по сведениям пленных до двадцати тысяч, не было ни достаточных сил, ни времени.

          Освободив полон и отдав брянцам пленных литовцев, чтобы использовать их на работах по восстановлению города, добытое в бою оружие и доспехи, казаки после недолгого отдыха ушли на Днепр. Но перед походом утопили в речке всех наемников…

          Через двое суток ускоренного марша они настигли отряд литвинов, который встал на дневной привал у днепровской переволоки. И снова казаки одержали победу, практически не встретив сопротивления. Но на сей раз, пленных не брали, потому что увидели на деревьях вдоль переволоки около сотни повешенных собратьев своих. Поэтому и битва была короткой и жестокой.

          Полон, отбитый у литвинов, оказался смешанным – были тут и горожане, чьи города подверглись разрушению и опустошению, были и стрельцы московские, были и боярские дети из ополчения московских воевод. Казаки отдали им почти всю захваченную литовцами добычу, отдали оружие и лошадей литвинов, вернули домашний скот, оставив себе только небольшое стадо для пропитания в пути. Люди, уже простившиеся в муках с родной землей, плакали от счастья, обнимая своих спасителей.

ГЛАВА 33

             А перед казаками снова встал вопрос, куда вести свое небольшое, но уже слаженное в боях войско.

            Собравшись на Круг, атаманы  и казаки долго судили – рядили, но всяк получалось, что столь малыми силами идти на Астрахань бессмысленно. Да и дорога, почитай, в тысячу верст, при среднем суточном переходе конницы в тридцать - сорок верст, займет не менее месяца. Чего ж идти к шапочному разбору?

            Но ногайцы, отправленные своим ханом Аюком бить крымчаков, были настроены решительно. Тунгатар, хранивший молчание на протяжении всего Круга и давший возможность высказываться своим сотникам, вышел в коло и сказал:

           - Моя людишка не пойдет в своя орда, пока нет битва с крымчаками. Ваша казак сыльна карош ничего еще не делала. Мала – мала порубала литвина, урус людишка спасала, типеря шта, до куреня пошла? Зачим тада ишла на поле? Айда на Аштар-Хан!

            Донцы, которым дорога на Астрахань была в общем-то на пути к родным станицам, поддержали ногайцев, и Круг решил идти на крымцев.

            Завершив недолгие сборы, рано утром, по росе, отправились казаки в дальний поход.

            Проходя по местам, по которым прошлось огнем и мечом литовско-татарское войско, повсюду видели казаки следы зверя – жестокого и беспощадного в своей ненависти к народу русскому и земле русской. Видели неисчислимые страдания тех, кто выжил и ютился теперь в землянках и шалашах, лишившись крова, хозяйства, живности. И кровь закипала в горячих казачьих сердцах, и душа горела жаждой мести.

             Так дошли они до Дона-батюшки, где на казачьей заставе отдохнули и узнали, что и здесь казаки дали бой орде, не пропустив врага на казачьи земли. Двое суток бились казаки с татарами, много положили супостатов, много и своих потеряли. Но не стали татары и литовские наемники продолжать битву – рано утром третьего дня тихо сняли лагерь и ушли дальше, на Астрахань.

             Там же, на заставе гонцы передали донцам приказ войскового  Круга оставить на Дону пятьсот человек в связи с большими потерями, понесенными казаками в битве. Пришлось также оставить в куренях донцов и более сотни казаков больных и получивших в стычках с литвинами ранения. Остальным было приказано идти на Астрахань.

              Степь за Доном, выжженная татарами, встретила казаков неприветливо. Уже на третьи сутки пути израсходовался запас корма для лошадей, а небольшие участки уцелевших после пала трав не могли насытить казачий табун. Мелкие речушки и ручейки почти пересохли под лучами летнего солнца, и казаков, и коней стала донимать жажда. Стадо домашнего скота, которое казаки гнали с собой для пропитания, заморенное бескормицей и жаждой, безнадежно отстало…

             И лишь когда казаки вышли к Волге, наступило облегчение их мукам. Пойма и берега буйно зеленели травами, а живительная вода реки и напоила казаков и их коней, и смыла с них пыль и грязь долгого,  тяжелого перехода.

             После суточного отдыха, отряд двинулся вдоль Волги к Астрахани и уже к полудню дозорные обнаружили  небольшой, человек из пятнадцати, разъезд татар. Басурмане отдыхали в лощине, пустив своих лошадей пастись, и казаки пленили их всех. Сопротивление оказали только трое белобрысых  литовцев или немцев, которые были тут же зарублены.

             Один из татар оказался родственником сотника Сурекея из отряда буджакцев, который уединился с ним и долго беседовал. После разговора с родственником, Сурекей подошел к атаманам и рассказал:

             - Аштар-Хан – город болше нету. Хан побивал войско урусов, многа-многа побивал, многа плен брала. Город спалила сапсем. Саип-Гирей послала менгдеер  к кназя московская, штабы кназя платила десятка и ешо полдесятка тысча золотых - дань хану кажная год. Вися скатына у людишка забирала, хлеб забирала, изба палила. Людишка- урус уходила на Яик-речка.