Меня зовут Виктор Крид (СИ) - Француз Михаил

Но, в принципе, есть только один секрет, раскрывать который я не хочу никому и ни в коем случае: телепорт. Остальное критичным не является. Но это не значит, что я не буду пытаться скрыть это остальное.

- Помню, - кивнул Эрик. - Она руководила бунтом в Освенциме.

- Она сейчас директор американской спецслужбы. И она пришла в наш дом, - не стал слишком углубляться в подробности я.

- Вербует? - начал сразу с сути он.

- Не знаю. Говорит в отпуске. Слежки не чую. Либо следят спецы не чета нам, либо... и правда нет слежки.

- Что делать думаешь?

- Пока - ничего. Как только кончится ее "отпуск", уеду.

- Куда?

- В Японию, - решил я. Вот правда, именно сейчас и решил. - Там много школ БИ открылось. Посмотрю. Может научусь чему. Со мной поедешь? Или?

- Или, - вздохнул Эрик. - Я в Америку махну. В Массачусетский Технологический. Там нынче активно магнетизм изучают. Много очень толковых молодых исследователей. Хочу с ними поработать.

Я пожал плечами - его выбор, его право.

- Навещу тебя как-нибудь. Если жив буду.

- Да что ж с тобой сделается-то? - усмехнулся он. - Ты ж таракана живучее!

- На любого таракана свой тапок найдется. Рано или поздно.

- Лучше поздно, чем рано, - усмехнулся Эрик и пожал мою руку.

* * *

Тридцать дней пролетели быстро. К зрителям, висящим на окнах, я привык быстро. Благо, все равно собирался вскоре сваливать. Так что на слухи было плевать: имя другое, страна другая, внешность другая, словесному описанию Крида не соответствует. Если и дойдут они до кого не надо, то пока суть да дело, меня уже в стране не будет. Как и Эрика. Так что пусть детишки на чудо посмотрят - не жалко. Может заниматься старательнее будут, имея такой пример перед глазами.

Но в одном дне двадцать четыре часа. Пусть восемь уйдут на сон. Три-четыре часа на тренировки. Остается еще как минимум двенадцать.

Естественно, что мы с Николь не сидели дома все это время. Я, как в старые времена, развлекал девочку, как умел (а для меня она, не смотря на все прожитые ей годы и занимаемое положение в обществе все равно остается девочкой) - водил в тир и на стрельбище, катал на угнанном военном истребителе, показывал забавные и красочные химические опыты, делал с ней скворечник, учил лепить из гипса, и началам гончарного дела, ходил с ней по музеям и выставкам, давал уроки основ живописи, играл ей на разных музыкальных инструментах (а за свою долгую жизнь, я освоил их достаточно много: от скрипки, виолончели, гитары, дудки, народных сиамских, китайских и японских струнных инструментов, до саксофона, барабанов и фортепьяно), водил на ипподром, где учил основам вольтижировки, просто ездил с ней на пляжи Ривьеры на взятом в прокат авто, ходил с ней в лес собирать улиток и съедобных лягушек (а после учил их правильно готовить), там же показывал, какие и где растут грибы (даже десяток трюфелей откопал - мой-то нюх получше свиного будет. На порядки лучше), учил варить борщ и лепить пельмени... В общем был тем самым "Дядей Виктором, который все-все умеет". А с моей точки зрения - просто весело проводил время.

Самое неприятное, что действительно не чувствовал слежки все это время. Совсем.

- Завтра я отбываю на службу. Срок моего отпуска заканчивается, - ставшие уже традиционными посиделки на моей веранде в плетеных креслах в этот раз спонсировала Николь. На столике снова стояли два бокала и бутылка коньяка. Судя по ее виду (бутылки) нечто не менее дорогое, что и в прошлый раз, принесенное мной.

Вот только не ценитель я подобных вещей. Самогонка - она и есть самогонка, просто не из дешевой бражки, а из вина. Вот и вся разница. Может, став старше (хотя, куда уж дальше-то), я стану относиться к этому как-то иначе. Но сегодня явно не тот день.

- Не хочешь? - спросил я ее на это замечание.

- Нет, - вздохнула она.

- Так не ходи, - заметил я.

- Как ты себе это представляешь? - невесело улыбнулась Николь.

- Подай в отставку.

- Нет, не могу, - с серьезным видом обдумав это мое заявление в течении целых пяти минут, вынесла она вердикт. - Если не я, то кто? Кто-то ведь должен давить всю эту нечисть.

- "Никто, кроме нас", знакомо, - хмыкнул я.

- Красивая фраза, - заинтересовалась Николь. - Откуда она?

- Девиз советских десантников, - буркнул я. - "С неба на землю, в бой", "десантник бежит сколько может, а потом столько, сколько должен", "нет больных и раненых, есть только живые и мертвые", "десантник не мерзнет, просто синеет и падает", "сбили с ног - сражайся на коленях, встать не можешь - лежа наступай"... У них много таких фраз.

- Ни одной не слышала, - "тут Штирлиц понял, что спизданул лишнего". Осталось лишь молча пожать плечами и больше не отвечать на вопросы по этой теме.

- Не важно, - увидев, что у меня включился мод "бревно глухонемое, обыкновенное", решила оставить тему Николь. Но больше, чем уверен, галочку в памяти поставила. - Это лучший мой отпуск за всю прошедшую жизнь! Спасибо тебе, дядя Виктор! - подняла и отсалютовала мне бокалом она. После чего выпила содержимое.

Я пожал плечами и тоже поднял бокал, чуть пригубив содержимое после ответного салюта.

- Максу привет передавай, - вроде бы невзначай, сказала она, наливая в опустевший бокал жидкость из бутылки.

Я состроил непонимающую физиономию и посмотрел на нее.

- Эйзенхарту, - пояснила Николь. - Он ведь жив?

- Не знаю, - решил соврать я. Хотя понимал уже, что сие бесполезно. Скажи я правду или солги, точно также, как и промолчи вовсе, она прочитает по мне ответ, как по открытой книге. Шах и Мат. В один ход. Отдаю должное - долго она тянула. Но ход сделан.

И поставлен выбор: Николь или Эрик. Эрик или Николь. Если хочу оставить нераскрытым секрет Эрика, я могу сделать лишь одно - прямо сейчас убить ее. Прямо здесь.

Но это же Николь - девчонка, что выросла буквально у меня на руках. Дзен!

- Там все "Катюши" перепахали. Когда из-под днища танка выкопался, рядом живых уже не было, - такая вот откровенная и наглая ложь. Тупо - понимаю. Но, писал уже - язык у меня подвешен плохо. Не умею я крутить фактами и плести словесные кружева-ловушки, играя смыслами и недоговорками. Даже полный курс Риторики в Сорбонне не смог исправить ситуацию. Я научился понимать и расплетать такое кружево у других. Добираться до скрытого в нем смысла. Дикция и произношение стали идеальными. Голос сильным и глубоким. Я стал способен перекричать прибой, строительную площадку или даже толпу. Но подбирать правильные слова так и не научился. Заученный текст - пожалуйста, со всем артистизмом и выражением. Но от себя... лажа. Просто лажа.

И никак не помогают мне в этом, ни чтение книг, ни заучивание поэм, которые мне нравится декламировать где-нибудь в безлюдном месте (чаще всего все с того же скалистого берега моря, в сильный ветер, а еще лучше шторм). Именно поэтому я ценю такую способность в других. Именно поэтому и учу стихи целыми книжными томами, на всех известных мне языках. Но сам не могу сложить и катрена... Видно уж, что богами не дано, то уж не дано. И если есть у кого-то талант к этому, то в моем случае антиталант.

- Прискорбно, - опустила Николь взгляд. Все она поняла по мне. Все прочитала. И рука у меня не поднялась. Гадство.

* * *

Стоило только самолету, в недрах которого скрылась Николь, затеряться в облаках закатного неба, как я зашел в мужскую уборную и перенесся в Британский Оксфорд. Оттуда, уже нормальным путем, через посольство, с другим паспортом, оформил визу в Японию и отбыл туда по старинке, кораблем. Точнее пассажирским лайнером, но по мне, так корабль, он и в Африке корабль.

Что ж, будем надеяться, что Эрика найдут не сразу. И не станут портить ему жизнь... им же лучше, если не станут. Он же сейчас страшнее водородной бомбы в боевом отношении. А Ксавьера с его икс-командой, способных остановить его, у мира пока еще нет.