«Иду на вы!» Подвиги Святослава - Лев Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опять вспоминается «Сломанная шпага»: «Один из рассудительнейших людей на свете безо всяких оснований поступил, как безумец». Словно про Игоря, точнее, про «Игоря» – летописную карикатуру – сказано. Нет, все это не заслуживает даже названия версии. Много уместнее – байка. Кем она могла быть рассказана? И кто все же сделал из нее версию – официальную, в летопись вошедшую?
3. Загадочная дружина
Ай дружинушка моя все молодая,
А молодая вся ненадежная…
Не дружинушка тут есте хоробрая,
Столько одна есте хлебоясть.
Былина «Вольга и Микула»Но сперва поговорим об еще одной нелепости летописной байки, нелепости, наименее очевидной для современного читателя.
Представьте – поход за данью на землях покоренного племени. И правитель говорит дружине: «Поезжайте домой, я вас нагоню»… Нет, я не о том, что приказ самоубийственно глуп, а Игорь вроде бы не самоубийца и уж определенно не глупец. Об этом мы уже говорили. Говорили о том, почему он не мог отдать такой приказ. Но даже если бы и отдал – дружина не могла его послушаться!
По той же летописи Игорь советовался с дружиной и поступал, как она скажет. Его сын именно недовольством дружины объяснял матери свое нежелание креститься. А его внук при первом признаке недовольства дружины деревянной посудой прикажет подать ей золотую. Еще одного их общего потомка разъяренные дружинники буквально заставят порвать почти подписанный мир с осажденным Торжком: «Мы их не целовать пришли».
Князь дружине не хозяин и даже не командир, а дружинник – не боевой холоп позднейшей Московии и не солдат. Приказы он обсуждает, и еще как! Примеров тому в летописи множество. Чему там нет примеров, так это тому, чтобы дружина в походе оставила своего вождя, по приказу или без. И не у одних русов: от Исландии до Японии викинг, дружинник, нукер, самурай никогда бы не поступил так – из страха бесчестья, что хуже смерти.
Тацит о германских дружинах: «Они сражаются вместе с вождем и почитают за бесчестие жить после его смерти». Ибн Фадлан о воинах «царя русов» в 920 году (во времена Игоря!): «Они умирают после его смерти и подвергают себя смерти за него». Летопись: «Где твоя, князь, голова ляжет, там и свои сложим».
Они не могли оставить князя. Но оставили!
Что же это за загадочная дружина, которой закон чести не писан?
Во-первых, как мы помним, незадолго до того Игорь сильно пополнил свою дружину варяжскими витязями. То есть большинство княжеской дружины в ту злополучную осень – новички-варяги, не прошедшие с князем ни одной битвы. Уцелевшие старые соратники либо в «малой дружине», либо остались беречь Киев – не на без году же неделя своих варягов его оставлять?!
И вот эти новички возвращаются в Киев. Одни. Без князя. И именно они – кто ж еще? – рассказывают дикую байку о внезапном приступе жадности у старого государя и его ближних соратников – их тоже нет – и о том, что их князь, видите ли, отпустил.
Во-вторых, в первый поход на Византию в дружине князя, видимо, почти не было христиан. Летописи говорят, что русы не только громили церкви и монастыри – такое-то и христиане творили, мы еще убедимся. Но, свирепо тешась с пленными греками, их, помимо прочего, распинали. А такого не станет делать ни один христианин. Не станет приравнивать казнью врага к своему богу.
Зато именно так поступали в балканских провинциях Византии славяне-язычники в VI веке. И именно так мстили пленным немцам за сожженные храмы и разоренные города балтийские славяне – ближайшая родня варягов-руси.
А вот после второго похода, в договоре 944 года говорится, что заметная часть русов присягает в соборной церкви Ильи-пророка на Киевском Подоле. И летописец поясняет: «Ибо многие варяги христиане». И это те самые варяги, что Игорь нанимал, другим взяться неоткуда, другие – потомки бойцов Рюрика и Олега – это как раз ярые язычники, в охотку жегшие церкви и распинавшие священников. «Русин или христианин»!
Откуда взялись такие варяги? Могли, конечно, быть и с берегов Варяжского моря. Но гораздо более вероятно иное. Вспомним, читатель, дунайских ободритов, которых упоминали франкские летописцы IX столетия, вспомним ругов – верингов-федератов Римской державы на Дунае и «дунайских варягов» русских летописей. Археологи отмечают появление на Руси в середине Х века множества вещей с Дуная – дорогих украшений, престижного оружия – не след ли это именно дунайских варягов, призванных под знамена Сыном Сокола? Они-то, со времен Северина знакомые с новой верой, как раз могли быть христианами.
Эти варяги-христиане и отсоветовали Игорю биться с греками: «Если так говорит цесарь, то чего нам еще нужно – не бившись, взять золото и серебро, и шелка?» Дело в том, что это совершенно не языческий подход, уж во всяком случае, не язычников с Варяжского моря, будь то славяне или скандинавы. Для язычника война – прежде всего ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ Богам и духам. Те же скандинавы именно поэтому долго не принимали замену кровной мести на выкуп – «мы не станем носить в кошельках мертвых друзей!». Кровь убийцы насыщала не абстрактное чувство справедливости, а более чем конкретный дух погибшего! «Навий пир» называли битву норманнские скальды. И те, кому от битвы были нужны лишь «золото и серебро, и шелка» – явно не язычники.
И еще – язычники севера Европы всегда изумляли иноземцев – например, Гельмольда, автора «Славянских хроник», – своим бескорыстием и щедростью, часто переходящей в расточительность. В свое время римляне то же писали о германцах. Но вот же диво: стоило тем же саксам-германцам и славянам-полякам принять христианство – и тот же Гельмольд сетует на «жадность саксов», а про поляков пишет, что те из-за жадности к добыче «часто наилучшим друзьям причиняют зло, будто врагам».
Совершенно ясно, что в дружине Игоря пребывали варяги-христиане, и в немалом числе. Недаром князь, хоть и по иным причинам – не утихли за три года в ушах вопли горящих заживо воинов, – прислушивается к их советам, а летопись упоминает их перед почитателями Перуна. Византийцы варягов- «варангов» выводили из «Германии», как со времен Тацита называли все земли между Дунаем и Балтикой, кто бы там ни жил: настоящие германцы, славяне, балты, кельты. К чему здесь говорить об этом? К тому, что современник Игоря, византиец Лев Диакон, которого мы уже вспоминали и еще не раз вспомним, пишет, будто Игоря убили… «германцы».
Между прочим, христианство на берегах Варяжского моря называли тогда… «Немецкой верой».
Слова «варанг» в Византии тогда еще не знали. Зато знали древлян- «дервиан», и германцами их никто не звал, напротив, ясно называли «славинами». Итак, не просто поведение дружины Игоря предельно подозрительно, но даже сохранилось свидетельство современника, позволяющее обвинить новых дружинников в убийстве вождя.
4. Христианский след
Он – дитя языческого дома,
А они недавно крещены.
Где за веру спор,
Там, как ветром сор,
И любовь, и дружба сметены.
И. В. Гете, «Коринфская невеста»Как все же погиб Игорь? Лев Диакон говорит, что «германцы» его привязали к согнутым верхушкам двух деревьев и, отпустив их, разорвали надвое. Это не случайное убийство в угаре, скажем, пьяной ссоры. Месть «поганым» за распятия в Византии, за орду степных дикарей в православной Болгарии? Но тогда дружине следовало бы повернуть коней куда-нибудь подальше от Киева. Например, через волынскую землю – в Польшу, а то и – по Бугу – к родному Варяжском морю.
Еще быстрее должны они были бы уходить, будь они простыми наемниками. Разве что удальца бы к заказчику выслали – голову «клиента» к ногам бросить. Был ведь позже пример. В скандинавской «Саге об Эймунде» рассказано, как наемники Рагнар и Эймунд по приказу «конунга Ярицлейфа» (Ярослава Мудрого) убили его брата «Бурицлейфа» (Борислава, Бориса), привезли заказчику голову и тут же сбежали в Полоцк, к «Вартилафу» -Брячиславу. Вовремя сбежали, кстати: вскорости дружину, где служили оба головореза, перебили «стихийно взбунтовавшиеся» новгородцы. Тех, в свой черед, порешили люди Ярослава, зазвавшего бунтовщиков на пир. Ярослав убирал свидетелей, готовился «повесить» братоубийство на старшего брата – Святополка, тогда еще не «Окаянного». Однако убрал не всех. Главные исполнители успели унести ноги. Потому и стало известно о подлинном братоубийце.
Читатель, вам эта череда побоищ ничего не напоминает?..
Однако крещеные варяги, не в пример почти землякам Эймунду с Рагнаром, никуда не бегут. Они преспокойно едут в Киев, рассказывают нелепую историю – и она входит на страницы летописи. Это не простые наемники, и в Киеве их ждали те, кто достаточно влиятелен, чтоб заставить остальных поверить их рассказу, и в то же время не настолько, чтобы видеть в варягах-христианах пешку, сделавшего свое дело мавра. Кто?
