Непобедимый. Кибериада - Станислав Лем

— Постойте. Не будем говорить о фантастичности, но ведь в эволюции, в эволюционной борьбе выигрывает всегда существо с более развитой нервной системой, не правда ли? В этом случае вместо нервной была, скажем, электрическая, но принцип-то остается тот же…

— Это верно, но только по отношению к однородным организмам, образовавшимся на планете естественным способом, а не прибывшим откуда-то извне.

— Не понимаю.

— Просто биохимические условия функционирования существ на Земле всегда были и до сих пор остаются совершенно одинаковыми. Водоросли и амебы, растения и животные, низшие и высшие построены из почти одинаковых клеток, имеют почти одинаковый — белковый — обмен веществ, и в результате такого ровного старта отличительным признаком становится тот, о котором вы говорили. Это не единственное отличие, но во всяком случае одно из важнейших. Но здесь было иначе. Наиболее развитые из механизмов, которые оказались на Регисе, черпали энергию из собственных радиоактивных источников, а более простые устройства, какие-нибудь небольшие ремонтные системы, могли работать от солнечных батарей. Это давало им огромное преимущество…

— Но те, развитые выше могли отобрать солнечные батареи… А впрочем, куда ведет наш спор? Может, не стоит обсуждать это, Лауда?..

— Нет, это очень важная вещь, командир, очень важное обстоятельство, поскольку, по моему мнению, тут дело дошло до мертвой эволюции чрезвычайно своеобразного характера, вызванной исключительными условиями, редким стечением обстоятельств. Короче говоря, я вижу это так: в эволюционной борьбе победили два вида устройств — наиболее эффективно уменьшавшиеся в размерах и другие — неподвижные. Первые дали начало этим самым черным тучам. Лично я думаю, что это очень маленькие псевдонасекомые, способные соединяться в случае необходимости, ради каких-то общих интересов, в большие системы. Как раз в виде туч. Так шла эволюция подвижных механизмов. Оседлые же образовали тот странный вид металлической вегетации, которые представляют развалины так называемых «городов».

— Значит, по-вашему, это не города?

— Ну, конечно. Это никакие не города, а лишь большие колонии оседлых механизмов, неживых существ, способных к размножению и черпающих солнечную энергию посредством своеобразных органов… Ими, как я предполагаю, являются треугольные пластины…

— Значит, вы считаете, что этот «город» развивается и дальше?

— Нет. У меня сложилось впечатление, что по каким-то неизвестным причинам «город», вернее «металлический лес», проиграл борьбу за существование и сейчас представляет собой только ржавеющие обломки. Уцелела всего одна форма — движущиеся механизмы, которые завоевали всю сушу планеты.

— Почему?

— Не знаю. Я проделал различные подсчеты. Возможно, в течение последних трех миллионов лет солнце Региса III остывало быстрее, чем раньше, так что большие оседлые «организмы» уже не могли получать от него достаточного количества энергии. Но это только туманное допущение.

— Предположим, что все именно так, как вы говорите. Допускаете ли вы, что эти «тучи» имеют какой-то управляющий центр на поверхности или под поверхностью планеты?

— Думаю, что ничего подобного не существует. Возможно, эти микромеханизмы сами становятся таким центром, каким-то «мертвым мозгом», когда соединяются определенным способом. Может быть, раздельное существование для них более выгодно. Они составляют отдельные рои, благодаря этому могут постоянно находиться в солнечных лучах, либо двигаться за грозовыми тучами, — не исключено, что они черпают энергию из атмосферных разрядов. Но в момент опасности или, шире, внезапного изменения, которое грозит их существованию, объединяются…

— Что-то, однако, должно вызвать эту реакцию объединения. Впрочем, где находится во время «роения» необычно сложная память обо всей системе? Ведь электронный мозг «умнее» любого из своих элементов, Лауда. Как же эти элементы умудряются после разделения снова вскочить на нужное место? Для этого каким-то образом должна была бы возникнуть схема всего мозга.

— Не обязательно. Достаточно, чтобы каждый элемент «помнил», с какими другими элементами он непосредственно соединялся. Скажем, элемент номер один определенными поверхностями должен соединиться с шестью другими элементами; каждый из них «знает» то же самое о себе. Таким образом, количество информации, содержащееся в отдельном элементе, может быть ничтожно мало, но зато достаточно сигнала типа «Внимание! Опасность!», как образуются нужные контакты и мгновенно образуется «мозг». Но это, конечно, лишь примитивная схема. Я думаю, дело обстоит гораздо сложнее… Такие элементы наверняка довольно часто уничтожаются, что, однако, не отражается на деятельности целого…

— Ладно! У нас нет времени, чтобы вдаваться в детали. Видите ли вы какие-то конкретные выводы для нас из своей гипотезы?

— В определенном смысле да, но негативные. Миллионы лет механической эволюции — это явление, с каким до сих пор человек в Галактике не встречался. Прошу вас обратить внимание на основную проблему. Все известные нам машины служат не себе самим, но кому-то. Таким образом, с человеческой точки зрения совершенно бессмысленным является существование металлических «лесов» Региса или его железных «туч». Правда, так же «бессмысленны», например, кактусы в земной пустыне. Суть дела в том, что автоматы хорошо приспособились к борьбе с живыми существами. Я думаю, что они убивали только в самом начале этой борьбы, когда на суше бурлила жизнь: расход энергии на убийства оказался неэкономичным. Поэтому они используют другие методы, результатом чего была и катастрофа «Кондора», и случай Кертелена, и, наконец, выход из строя группы Реньяра…

— Что это за методы?

— Я не знаю точно, на чем они основаны. Могу лишь высказать свое личное мнение: случай Кертелена — это уничтожение почти всей информации, какую содержит мозг человека. То же наверняка относится и к животным. Искалеченные таким образом живые существа, естественно, должны погибать… Этот способ быстрее, проще и экономичнее убийства… Мой вывод, увы, весьма пессимистичен. Пожалуй, это еще слабо сказано… Мы находимся в положении неизмеримо худшем, чем они, и одновременно по нескольким причинам. Во-первых, живое существо убить гораздо легче, чем испортить мертвое устройство. Дальше, они эволюционировали в таких условиях, что им приходилось одновременно бороться и с живыми существами, и со своими металлическими «братьями» — с разумными автоматами. Они вели войну одновременно на два фронта, победив все приспособительные механизмы живых существ и весь интеллект разумных машин. Результатом этой многолетней борьбы должны быть необыкновенный универсализм и совершенство средств уничтожения. Боюсь, что для победы над ними нам пришлось бы всех их уничтожить — а это почти невозможно.