Путешествие в тропики - Леонид Родин

Листья и листовые жилки некоторых видов пандануса используются для плетения парусов, матов, цыновок, корзинок, зонтиков и т. п. Дешевые шляпы «сабутан», производимые на Яве из пандануса, вывозились перед второй мировой войной в огромном количестве.

Отдельный уголок сада посвящен лекарственным тропическим растениям. Первой обращает на себя внимание знаменитая Cinchona — хинное дерево (еще его называют перувианская, или иезуитская корка). Это не очень крупные, 6—12 метров высоты, деревья, кора которых и служит для добычи нескольких ценных алкалоидов — хинина, цинхонина и других.

Ветка хинного дерева.

Целебные свойства хинного дерева стали впервые известны в 1638 году, когда настойкой из его коры излечилась от малярии жена вице-короля Перу графиня Чинчон. По ее имени растение и получило свое название. В диком виде деревья цинхоны произрастают в Андах Южной Америки, больше всего — в Эквадоре и Перу.

В 1861 году хинное дерево стало впервые культивироваться в Индии, на Яве и Цейлоне. Но потом, из-за перепроизводства хинина и катастрофического падения цен, на Цейлоне культура хинного дерева была почти заброшена.

Хинное дерево хотя и встречается в средних и даже верхних поясах горных тропических лесов, — отличается крайней требовательностью к теплу. Введение хинного дерева у нас, во влажных субтропиках Черноморского побережья, в силу этого встретило большие трудности. Однако упорство советских ученых в преодолении капризной природы этого растения увенчалось в последние годы большим успехом. У нас уже есть теперь свое хинное дерево, разводимое в качестве однолетней культуры.

Лаборатории бразильского сада

В один из дней нас сопровождал в экскурсии по Ботаническому саду его директор Кульман. Он показал нам много интересных растений, особенно дающих воск и гуттаперчу. Эти растения директор специально изучает. Мы рассчитывали, что Кульман поможет нам выработать короткий, но интересный маршрут по Бразилии для ознакомления с наиболее характерными типами растительности страны. Но оказалось, что Кульман мало ездил по Бразилии.

Наши крупные русские ученые-ботаники всегда прекрасно знали и знают географию своего Отечества, отлично знают особенности растительного покрова. У нас есть большие карты растительности, на которых очень подробно представлено размещение многочисленных типов тундр, лесов, степей, пустынь и т. д. Карты растительности Советского Союза имеются в каждой школе, не говоря уж об институтах и университетах. А в Ботаническом саду Рио-де-Жанейро нам не могли показать хотя бы схематическую карту растительности Бразилии.

Научные лаборатории сада занимают очень небольшое здание. Здесь размещены гербарий, музей плодов и семян и библиотека.

Хранение гербария очень несовершенно: растения лежат в жестяных ящиках, расставленных на деревянных полках. Ящики закрываются плохо, в них проникает пыль. Чтобы посмотреть какое-либо растение, надо снимать ящик с полки. В ящике лежат перевязанные бечевкой пачки. В пачках, просто в листах оберточной бумаги, а не наклеенные на картон, лежат гербарные образцы, причем нет ярлычков для отдельных видов.

Так нельзя хранить гербарий: растения ломаются, могут выпасть из бумаги, могут легко перепутаться этикетки. А этикетка — это ведь паспорт растения. На ней указано название, место и время сбора, фамилия лица, собравшего растение, и название учреждения, в котором хранится гербарный лист. А так как нет ярлычков, то, чтобы найти нужное растение, приходится перебирать всю пачку, просматривая поочередно каждый лист. Это мы и увидели, когда Борис Константинович попросил показать один вид растения из семейства зонтичных, который его интересовал. Довольно много времени ушло на то, чтобы добраться, наконец, до этого вида.

В нашем гербарии растения хранятся бережнее и пользоваться гербарными листами гораздо удобнее.

Вы открываете герметически закрытый шкаф, на дверце которого написан номер рода. Перед вами десять полочек с папками растений, в которые вложены ярлычки с названием вида; если видов в этом роде растений несколько, — они расположены в алфавитном порядке. Папки — из плотной бумаги, и внутри них лежит по 20–30 гербарных образцов, прикрепленных на картон нитками или полосками клейкой бумаги; здесь же приклеена этикетка.

На полочке умещается три-пять пачек; под нижней положен лист толстого картона, на нем холщевый язычок, ухватившись за который и не касаясь руками самих пачек с растениями, легко вынуть их из шкафа. Всё это позволяет быстро найти нужный вид, при просмотре исключается порча образцов, а также возможность что-либо перепутать.

В музее Ботанического сада Рио — огромная коллекция плодов и семян. Но это не музейная экспозиция, не выставка, а скорее склад. Обозрение подавляет посетителя, но не дает ничего для понимания эволюции растений, для уяснения приспособлений растений к условиям среды. Также нельзя узнать, какую пользу они приносят человеку.

На стенах музея висит много изображений деревьев и кустарников, зарисованных во время цветения. Осмотр их производит большое впечатление. Какое богатство красок и способов расположения цветов! Мы были в Бразилии, когда большинство деревьев уже закончило цветение, — только очень немногие цвели в этот период года. При гербаризации в тропиках почти не удается сохранить естественную окраску венчиков, и поэтому зарисовки цветков с натуры — совершенно необходимое дело.

Особенное впечатление произвел на нас рисунок обезьяньего каштана (Couroupita guianensis из семейства лецитиевых). Представьте крупное дерево с толстым стволом и редкими ветвями. Листья собраны только на концах ветвей пышными охапками. А по стволу, почти от самой земли и по нижним частям ветвей густо сидят огненно-красные цветки. Кажется, будто дерево охвачено пламенем, взбегающим от основания дерева вверх. Сходство с пламенем усиливается тем, что цветки окрашены в разных своих частях то в пурпурный цвет, то в розовый, то в оранжевый. Цветки крупные, до 12 сантиметров в поперечнике, но их не соберешь в букет: они сидят на коротких цветоножках в 2–3 сантиметра.

Обезьяний каштан.

Потом мы узнали обезьяний каштан в саду по характерному расположению листьев на концах ветвей. Но цветков, увы, не было. Дерево цветет с октября по февраль. А сейчас, в мае, можно было любоваться только плодами. Они довольно крупные, побольше апельсина, округлые, слегка сжатые у полюсов, на коротких плодоножках, торчащих прямо из коры. Но мы видели плоды еще не созревшими. Для полного созревания плодов требуется 8–9 месяцев, и тогда они достигают размеров головы взрослого человека.