Нежные сети страсти - Изобел Карр

– Гарет?

Сэндисон молча кивнул и направился к буфету с напитками. Налив бренди в рюмку, он выпил, потом налил еще.

– Все так плохо? – спросила она, чувствуя себя виновницей его несчастий.

– В «Красный лев» мне доступ закрыт, – сообщил он с кривой усмешкой и, усевшись на подоконник, отвернулся к окну, выходящему на площадь. В свете угасающего осеннего дня лицо его с резко очерченными скулами и хмурой складкой над переносицей выглядело мрачным и хмурым. Уголки губ опустились вниз.

– Недвусмысленно указали на дверь, – добавил Гарет.

Боу прикусила губу. Сердце сжалось. О том, что Лео и его друзья состоят в какой-то организации, Боу догадывалась, как и о том, что регулярные собрания их тайного общества проходят в «Красном льве». И она понимала, насколько важным было для них членство в этой организации.

– Лео? – спросила она, уже зная, каким будет ответ.

Гарет кивнул и взял бокал. В лучах уютного предвечернего света бренди переливался карамельными оттенками. Небрежно отшвырнув каталог, Боу встала и направилась к двери.

– Не надо, – остановил ее Гарет. Он сразу понял, что она задумала. – Твой брат имеет право на меня злиться.

– Нет, – сквозь зубы процедила Боу. – Пора привести его в чувство, и я это сделаю. Сможет по крайней мере выместить досаду на той, которая этого заслужила.

– Он имеет полное право, детка. Думаю, ты не вполне осознаешь тяжесть моего проступка.

Боу закатила глаза.

– Ты сделал то, что я заставила тебя сделать!

– «Заставила» – слишком сильное слово, – сказал он, вращая между пальцами теперь уже пустой бокал. Глядя на его пальцы, Боу вдруг поймала себя на том, что вспоминает, как эти пальцы ласкали ее. Хуже того – ей вдруг захотелось, чтобы он оставил бокал и взялся за нее. Он называл ее распутницей, и был прав. Она хуже, чем распутница. Она словно кошка в охоте.

Боу выхватила бокал из его руки, налила в него бренди и тут же выпила. Напиток обжег изнутри, и этот жар смешался с жаром желания, которое, кажется, никогда ее не оставляло.

– Тогда, может, лучше сказать «соблазнила»? – Налив в пустой бокал еще бренди, она протянула его Гарету, и он принял его с усмешкой. Даже эта кривая усмешка воспринималась ею как ласка. Ей хотелось забраться к нему на колени и самым наглядным образом продемонстрировать, что он принял верное решение.

– Чертовски точно, – сказал он.

– Как бы там ни было, – заявила Боу, – брата надо проучить.

Сэндисон покачал головой.

– Подожди, он остынет.

Боу кивнула, хотя не больше Гарета верила в то, что Лео когда-нибудь простит его. Она убрала со лба мужа упавшую на глаза прядь, но не спешила убирать руку с его шелковистых волос. Со временем Лео еще больше озлобится. Только Виоле она обязана тем, что Лео не позволял себе откровенно грубых выходок.

– Лео там был?

– Нет, меня выставил Тейн.

– Делает грязную работу, прихлебатель чертов.

Гарет улыбнулся. Ему нравилось, что Боу рвется его защищать, даже если ему этого не хочется. Он опустился в кресло и вытянул перед собой ноги, скрестив их в лодыжках.

– Я знал, что так все и будет, когда согласился на твой безумный план.

Боу кивнула и опустилась на низкий табурет рядом с креслом Гарета. Она положила голову на подлокотник, и он стал рассеянно накручивать на палец ее локон.

– Пожалуй, я ожидала от него чего-то в этом роде, – сказала Боу, помолчав. – Низко и мелочно!

Гарет тихо рассмеялся.

– Да, но я могу его понять. Он еще не готов простить: меня за то, что я повел себя как негодяй с его сестрой, а тебя за то, что ты уговорила его лучшего друга на предательство.

Боу вздохнула.

– Мужчины всегда так глупы?

– А ты никогда не замечала?

Боу со смехом распрямилась, и локон выскользнул из его руки.

– Пожалуй, да, но это не относится к мужчинам из моей семьи.

– Ты о ком? О Гленалмонде? – удивленно переспросил он.

– Твоя взяла, – сказала Боу. – Мужчины в моей семье такие же, как и все прочие. Что будем с этим делать?

– Ничего, – сказал Гарет. Глаза его были печальны, брови – домиком. Когда она видела его таким, Боу всегда мучительно хотелось погладить их и распрямить. – Будем радоваться жизни и обустраивать наше новое жилище. Вернемся в Лондон весной, с началом нового сезона. Тогда и посмотрим, развеялись ли над нами тучи. Возможно, новый скандал заставит сплетников забыть о наших прегрешениях.

Боу пальчиком нежно погладила его бровь, ладонью коснулась щеки.

– Ты ведь почти надеешься, что мы отправимся в изгнание навсегда?

Гарет накрыл ее руку своей и, поцеловав ладонь, сказал:

– Мне ни с кем не придется делить тебя, детка.

Груди ее отяжелели, сердце забилось неровно.

– Думаю, что с приходом весны я успею надоесть. Ты будешь рад возможности разделить меня с кем-нибудь.

– Не будь в этом так уверена, любовь моя.

Где-то хлопнула дверь. Боу вспомнила, что пока они не у себя дома, а в доме ее родителей, которые считают непозволительным нежничать с мужем за пределами спальни.

Она встала, удерживая его руку в ладонях.

– Поехали кататься, – предложила Боу.

Гарет выгнул брови, а она скорчила ему рожицу.

– Поехали, не могу больше сидеть взаперти, – повторила она.

Туман клубился у их ног, заволакивая тротуар, приглушая звон лошадиных копыт. Боу ежилась от холода, жалея, что они не выехали на прогулку раньше, когда воздух был прозрачен и свеж. Несмотря на погоду, движение на Роттен-Роу было весьма оживленным – лондонская знать привыкла чтить традиции. И в парке народу было немало – слишком людно, чтобы пустить коня в галоп. Придерживая Монти, Гарет обернулся к ней и одарил улыбкой соблазнителя. Жар прихлынул к ее щекам. Боу старалась не думать о том, на что он мог намекать. Со стороны ее румянец мог бы сойти за реакцию на холод, и все же…

– Ты можешь толком объяснить, почему нельзя было просто подняться в спальню?

Со смехом Боу пустила своего жеребца в легкий галоп. Дробный топот копыт по песчаной дорожке, свежий ветер в лицо, захватывающее чувство полета – как ей всего этого не хватало!

Боу пронеслась мимо группы чинно прогуливающихся дам, услышав за спиной возмущенный возглас одной из них и следом знакомый мужской смех. Перед поворотом она придержала коня, и Порох, разделявший любовь хозяйки к быстрой езде, недовольно фыркнул.

Боу ласково потрепала коня по шее. Жеребец возмущенно тряхнул головой, зазвенев уздечкой.