Изгой 4: Ледяное проклятье - Руслан Михайлов

— Ваше святейшество, вот уже больше шестидесяти лет я только тем и занимаюсь, что во имя процветания благой Церкви улаживаю особо щекотливые дела — спокойно молвил отец Ликар — Сокровенный смысл и праведность деяний давно минувших времен меня мало беспокоит. Сейчас, я вдумываюсь в ваши слова и никак не могу увидеть грозящую Церкви опасность. Никто не знает правду, все давно поверили в ложь. Ильсера если и уцелела в том катаклизме, то осталась в самом сердце Диких Земель, далеко за Пограничной Стеной. Лорд Ван Ферсис в нашей власти и скоро отправится прямиком на костер — конечно, сначала он исповедается вопрошателям, расскажет все что знает. Если есть сообщники — мы возьмем их и они разделят судьбу своего господина. Истинно преданный делу Церкви отец Флатис не отступит от своей цели и рано или поздно найдет Младшего Близнеца. Мои люди тщательно проверят каждого кто может иметь отношение к этому делу. Ничто не опорочит имя светлой Церкви.

— Сейчас в стране смута — произнес глава Привратников, бездумно теребя висящий на поясе символ ордена — Король свергнут, его династия прервана. Дворяне грызутся между собой в борьбе за престол. Многие из знатных родов относятся к Церкви без особой почтительности, завидуют нашему богатству, нашему влиянию на умы людей, обширности наших земель… им нужен лишь повод, чтобы очернить имя Церкви перед народом. Пока они бессильны, но если разделяющий их взгляды взойдет на престол, нам понадобятся все силы, чтобы отразить натиск. И не стоит давать им оружие, могущее поразить нас в самое сердце! Святая Церковь творит богопротивную волшбу некромантии с благословления святейшего главы! Священники поднимают мертвых! Ты представляешь, что тогда произойдет? Смута! Хаос! Народная любовь превратится в фанатичную ненависть! Храмы подвергнутся разорению, а земли разграблению!

— Этого не случится, ваше святейшество — осеняя себя священным знаком, ответил отец Ликар — Я позабочусь об этом.

— Орден Привратников с момента своего основания стоял на страже интересов Церкви. Так было и так будет всегда. Именно на наши плечи легла тяжесть давнего греха и нам нести эту ношу. Выдержат ли твои плечи, отец Ликар, сможешь ли ты преступить через самое себя, если этого потребует твое дело? — пронзительно взглянул на священника старик.

— Смогу — тотчас ответил отец Ликар — Благо Церкви стоит превыше всего и моя вера непоколебима.

— Так ступай же с именем Создателя на устах — взмахом руки отпустил его старик — Ах да! Есть один человек находящийся в самом центре этого богопротивного дела. Он всего лишь ничтожная песчинка, но попади она в башмак путника, тот сотрет себе ноги в кровь и будет вынужден остановиться на половине дороги. Что он ведает? На чьей он стороне?

— Барон Корис Ван Исер — прошелестел отец Ликар — Я не забыл о нем.

— Он очень непростой человек, раз сумел выжить в Диких Землях. Я трижды прочел исповедь отца Флатиса многократно упоминающего, что у бывшего барона нет ни малейшего почтения к Церкви. Он даже воспротивился немедленной постройке церкви, осмелился перечить святому отцу. Еретик! А эти смутные намеки, что барон на самом-то деле и не барон вовсе, а некто иной! Над ним проводили темные ритуалы с призванием душ из мира мертвых! Радушно приютил под своим крылом гномов, смеющих отрицать истинную веру и поклоняющихся некоему Каменному Отцу! Ни разу не испытал он желания открыть душу свою в исповеди, скрытен без меры, не каялся в грехах своих, не замечен в сотворении молитв! Себе на уме!

— Он в Диких Землях, ваше святейшество — мягко напомнил отец Ликар — Рано или поздно, но поселение падет под натиском шурдов или прочей нечисти. Это лишь дело времени.

— Негоже доверять слепому случаю столь важное дело!

— Вы хотите послать туда отряд? Зимой? Через все Дикие Земли?

— Нет — качнул головой старик — Зачем? Мы не уверены в вине барона. Может он всего лишь жертва злого умысла. К тому же, отец Флатис упоминал, что Корис полностью потерял память после неудачной охоты…

— Но тогда я не понимаю…

— Пусть он сам придет в наши руки — тонко улыбнулся старик — Нажми на нужные рычаги в Королевской Канцелярии и пошли ему "вестник" якобы от их лица. Дескать, грехи ваши прощены, родовое имя и титул восстановлены, владения ждут возвращения хозяина. Старый король умер и барон не заподозрит подвоха.

— И как только перейдут Пограничную стену, они окажутся в наших руках.

— Именно, отец Ликар, именно. Вот тогда и побеседуем мы с этим человечком по душам, а потом и решим, насколько погряз он в грехах и что делать с ним дальше…

— Будет исполнено, ваше святейшество — склонился отец Ликар в поклоне.

Глава четвертая

По краю опасности.

День проходил за днем, а мы все шли вперед, по максимуму используя светлое время суток. Вытянувшись гуськом проходили через унылые снежные равнины, старательно обходя густые заросли и чащи — я накрепко запомнил последний урок и больше не собирался позволять атаковать себя из засады. Шурды слабы в прямом бою, предпочитают бить в спину и с флагов, не высовываясь из-за прикрытия. Второй раз такой номер со мной не пройдет. Впрочем, помимо шурдов в Диких Землях существовали и другие опасности.

Сегодня я решил обойти густую еловую рощу чуть стороной, по самому краю, но последовать этому плану в полной мере не удалось — спустя пару часов, мы уткнулись на узкую и вытянутую проплешину лежащую прямо у нас на пути и окруженную со всех сторон деревьями и жидкими кустами. А на самой проплешине ни одного захудалого кустика или деревца. Пробивающихся сквозь снег пожухлых стебельков травы и тех не видать — ровная снежная поверхность без единого следа. Но не это заставило меня остановиться — кое-что на проплешине все-таки было. Совсем недалеко от ее границы стоял величественный олень с огромными ветвистыми рогами, в паре шагов за ним — семь волков с ощеренными пастями. Бегущий впереди волчьей стаи матерый зверь уже вытянул морду, готовясь сомкнуть клыки на задней ноге оленя и порвать сухожилия. Зимняя охота волков во всей красе, а в этом случае еще и во всей жуткости — все звери превратились в ледяные скульптуры, застывшие прямо на бегу. Судя по всему, красавец олень вымахнул из елового леска на открытое пространство, спасаясь от повисшей на пятках волчьей стаи, все вместе они еще успели промчаться несколько шагов и… и что-то их убило, прямо на ходу превратив в хорошо промороженные туши. И учитывая, что погибшие звери даже не успели упасть на землю, значит, их заморозило в один миг и всех сразу, превратив лапы в закостенелые подпорки.

Застыв на краю открытого места, я настороженно осмотрелся, но не увидел ничего опасного. От легкого ветерка безмолвно покачивались верхушки деревьев, роняя на землю хлопья снега, где-то рядом, сразу за нашими спинами не умолкая трещала оставшаяся зимовать пичуга, чей покой мы нарушили. Все спокойно, нет ни малейших признаков опасности.

— О-о-о! — пораженно протянул подошедший ко мне коротышка гном, озадаченно уставившись на превратившихся в ледышки лесных зверей.

— Что там, господин? Что там? — попытался привстать лежащий на волокуше Лени — Господин?

— Тихо! — не оборачиваясь, шикнул я — А ну замолкли все без исключения!

Лени послушно замолчал, настырный Тикса открыл было рот, собираясь что-то спросить, но тут послышался легкий звон спущенной тетивы арбалета и стрекотание все не умолкающей птички как отрезало. Взглянув через плечо, я узрел как один из ниргалов спокойно вешает арбалет за спину. Увидевший эту картину гном захлопнул рот и прикрыв его ладонями, поспешно закивал — "Молчу, молчу". Я лишь укоризненно вздохнул и вновь обратил внимание на лежащую перед нами проплешину.

Осторожно шагнув вперед, я снял заиндевевший шлем и вновь осмотрелся, с тем же результатом — ну не было в этом впавшем в зимнюю спячку месте ничего особенного. Обычная поляна и не будь на ней застывших в смертном оцепенении зверей, то она и вовсе ничем не привлекла бы внимания. Таких полянок в округе десяток. Оттолкнув заинтересовавшееся открывшимся лицом щупальце, я нагнулся, ухватил пригоршню снега и швырнул его вперед. Снежный комок шлепнулся на землю и ничего не произошло — нигде не проявилось движение, не мелькнула тень, вообще ничего. Выругавшись, я не отрывая взгляда от проплешины, распорядился:

— Разворачиваемся. Сделаем крюк и обойдем.

Рисковать я не собирался.

За моей спиной фыркнула лошадь, заскрипели кожаные ремни постромок — выполняя приказ, отряд разворачивался в сторону. Я же, запоздало вспомнив о магическом взоре, сделал несколько глубоких вздохов — скорее по привычке, чем по необходимости — на мгновение прикрыл веки, чтобы тут же открыть их вновь. Сначала провел взглядом по сторонам и сразу увидел крошечный искрящийся водоворот, забавно пляшущий на снегу. На десяток шагов левее и гораздо выше — на одной из заснеженных лап исполинской ели — крутился смерч посолидней, да и искры сыпались из него гораздо ярче и куда чаще. По инерции взглянув вверх, я понял, что можно было и не крутить головой по сторонам — достаточно взглянуть на покачивающиеся у моего лица ледяные щупальца и на пульсирующие внутри них яркие синие огоньки. Хмыкнув, я оторвался от этого завораживающего зрелища и всмотрелся в лежащую у моих ног проплешину. В застывших зверях мне не удалось увидеть ничего особенного — обычные мертвые туши. А вот в центре полянки дело обстояло иначе. Там, из земли вспучивался небольшой округлый бугорок, то ли сугроб намело, то ли земляной холм, примерно мне по пояс. И в центре этого вздутия, было заметно ядовито-зеленое свечение, чуть заметно помаргивающее, словно огонек свечи на ветру.