Провинциальный роман. Книжная девочка - Наталья Шумак

— И здесь!

— Здесь — нет.

— И здесь! Мне с неба ни один цент не упал.

— О чем ты, Саша? Люди вкалывают в три смены за гроши, которые вовремя не отдают, а начальство покупает и покупает: машины, квартиры, дачи. Я же вижу это, не слепая!

— Согласен. Все так. Одни голодают — другие в шоколаде. Но лично я своим людям плачу исправно, и приличные деньги.

— Налоги ты тоже платишь исправно и честно?

— Нет, это нереально. Я деловой человек, а не душевнобольной. Я еще и с братками должен уметь ладить, а они, между прочим, никаким налоговым законодательством не предусмотрены.

Сашка хмыкнул и добавил весело.

— Кстати о братках. Думаешь там сплошь отмороженные психи? Нет. Полно людей моего сорта. Умненькие мальчики, из бывших: спортсменов, инженеров, ученых и т. п.

— Даже из ученых?

— Думаешь вру? Слышала про убийство Олега Кузнецова?

— Это тот самый депутат? Преподаватель университета? Его застрелили, чуть ли не на лекции?

— Не чуть ли. На самой настоящей лекции. Забежали с автоматами и готово, нет Олежки.

— Он что был твоим другом?

Спросила Арина ехидно и недоверчиво.

— Другом? Рылом я не вышел, чтобы с ним дружить. Знакомы были, это правда. Виделись иногда, по делам. Изредка и без всяких дел… Вот был ЧЕЛОВЕК. Совсем молодой. Ему только-только тридцать стукнуло. И, заметь, папочки-директора тоже не имел. Никто ему «приватизированный» кусок не отрезал. Сам откусил.

— И подавился.

Саша притормозил. Как раз напротив школы.

— Будь ты мужиком. Эх, и получила бы! Да, ангелом он не был, это точно. Крестному отцу добреньким быть нельзя. Второй такой головы я не встречал еще. Разве что… Федор. Но он у нас любит в тени сидеть, и на криминал его особенно не тянет. А Олег был другим. Совершенно. С нуля. Из ничего. Такие дела поднять! Его мама говорила, что Олежкин компьютер так и не смогли взломать. Свинтили и увезли в Москву.

— Кто?

— Серьезные ребята в штатском. Он на самом деле был ученым. Такие разработки делал, упасть не встать. Другим профессорам всяким знакомым с финансами на их книжки и эксперименты помогал потом. Правда.

— А чем он сам занимался? Компьютерами?

— Математическими моделями искажений при выработках в почве. Вроде так. Короче рассчитывал, что будет, если линию метро прокладывать. Там же все не так просто, как думали раньше наши горе-академики. Японцы интересовались его выкладками. Ну, наверно и не только для метро это важно. Пустоты всякие бывают. Знаешь, что наш городишко стоит над колоссальной пустотой? Дерьмоголовые скоты, никто не думал, что артезианскую воду нельзя прямо из-под города качать бесконечно, тем более не только для водопровода. Для заводов на технические нужды, представляешь? Чистейшую артезианскую воду? Ну и? Дерябнемся все вместе из-за тупости и жадности чиновников. В один момент. Бух.

— В Москве дома проваливаются.

— Соображаешь.

— Я слышала об этом. А… Олег? Занимался этим серьезно?

— Еще как! Статьи писал, книгу. Защитился. Но в последнее время ему было не до науки, само собой.

— Тебя послушать и можно нимб пририсовать покойнику.

— Чего нет, того нет, но умница он был необыкновенный. Может, кто и плакал из-за него кровавыми слезами, не без этого. Бизнес в наших условиях — занятие не для слабонервных хлюпиков. Я его не оправдываю. Я его — уважаю. А ты можешь оставаться при своем мнении.

— Разумеется. Я слышала о нем жуткие вещи! Дыма без огня не бывает… Ты меня ни сколечко не убедил. Гангстер, он и есть гангстер. Бандит, если выразиться по-русски!

— Все. Приехали.

Саша нажал на клаксон. Раз. Другой.

— Соседей моих сзываешь?

— Нет.

У машины выросли старик и юноша с сумками в руках.

— Привет, Михалыч.

Сказал Саша, выпрыгивая на снег.

— Давно ждете?

— Пять минут.

Пропел спутник хмурого старика.

— Пять минут.

Липкий взгляд скользнул по лицу Арины, куртке, ногам. Девушку передернуло. Она отвернулась.

— Пошли, Карузо, не пялься на даму.

Михалыч подтолкнул парня в спину.

— Извините его девушка. Молодой, дурак. Иди. Че застыл? В какой подъезд?

— Мне объяснят суть дела?

Поинтересовалась Арина после общей паузы.

— А я не говорил?

Сам себе изумился Саша.

— Вот болван. Телефон ставить будем.

— Что?

— Мое дело маленькое. Федор распорядился.

— Дал приказ?

— Слава Богу, просто попросил. Арина ты не представляешь, как я рад, что могу сделать что-нибудь приятное для него.

Живописной группой ввалились в квартиру. Арина бросила всех в прихожей, не деликатничая, и пошла посмотреть на бабусю. За пятнадцать минут Саша успел ей жутко надоесть. Его манера общаться. И подобострастное виляние хвостиком перед Федором. «Самодовольный денежный мешок». Сказала она негромко. «Уважающий только себе подобных»!

Михалыч и его молодой озабоченный напарник управились за час с небольшим. Юрик бросал недвусмысленные алчные взгляды и плотоядно облизывался. Старика это бесило, по-видимому он опасался репрессий со стороны Саши, который устроил на кухне филиал офиса, обложившись десятком бумаг, и звонил, звонил, звонил. Арина приготовила ему кофейный напиток, ожидая брезгливой гримасы. Ничуть ни бывало. Выпил пару чашек, поблагодарил. Послал собеседника по известному адресу, извинился перед Ариной, (а что делать? С идиотами работаем! Человеческого языка не понимают!) и продолжил свое плавание по штормовому морю российского бизнеса. С кухни доносились приказы, советы, проклятья и междометия. Бабулька слушала по радио концерт Зыкиной и умиротворенно улыбалась.

— Арина!

— Да?

Юрик приблизился вплотную и добился-таки своего, она покраснела.

— Где у вас туалет?

Громко вздохнул Михалыч, которого маневр напарника не обманул.

— Налево по коридору. Выключатель рядом.

— Спасибо.

Провожая рабочих, Саша расплатился. И сказал неожиданно.

— Как тебя зовут, парень? Юра? Увижу возле этого дома — шею сверну.

Арине он пояснил.

— Вот наглец. Наверняка решил, что ты моя подружка, и все равно крючки забрасывал.

Перед уходом позвонил.

— Мариночка, это я, твой цыпленок. Избегался, соскучился, заеду на стройку, да, должен, самому жаль, и со всех ног к тебе. Что привезти? Виноградику? Конечно. И я тебя.

Арине смешно было слышать его сюсюканье, но стрелки на весах сами собой склонились в Сашину сторону. Мужчина, который не стесняется проявить нежность, при этом однозначно мужчина сильный и не бестолковый, заслуживал уважения. Ей даже стало грустно. Видимо банальная бабская зависть, дремавшая на дне души, пошевелилась, растревоженная.