Возвращенный оккультизм, или Повесть о тонкой семерке - Авессалом Подводный

Пафос этой семьи — самоутверждение. Крупный семейный дракон постоянно требует пищи, которую составляют похвалы в адрес семьи в целом или какого-либо из ее членов. Точка сборки семьи очень устойчиво пребывает в области под названием "Какие мы все замечательные", и человек, пытающийся вывести свою точку сборки из этой области, немедленно становится открытым врагом семейного эгрегора. Внешне эта семья может выглядеть очень эффектно, но дружба на равных с ней невозможна; с другой стороны, она охотно принимает общение с людьми и семьями на условиях искреннего ей поклонения.

Переходя ко внутрисемейным отношениям, важно понимать их искренность, поскольку с точки зрения внешнего наблюдателя происходящее в семье слишком напоминает фарс; однако нужно всегда иметь в виду, что общий семейный сдвиг точки сборки создает плотную реальность, выйти из которой членам семьи очень трудно, даже если она резко отличается от общесоциальной. В данном случае, например, большой семейный дракон сдвигает точку сборки так, что семья попадает в реальность, в которой она действительно играет огромную роль, и можно только удивляться, как этого не замечают остальные.

Семьи с сильным драконом могут выглядеть по-разному в зависимости от того, кому из членов семьи преимущественно попадает его инвольтация. Здесь можно выделить две основные категории: семьи с отчетливым лидером и демократические семьи с динамическим распределением инвольтации семейного дракона.

В семье первого типа один из ее членов (лидер) имеет крупного личного дракона, который получает регулярную инвольтацию от семейного дракона; при этом драконы отдельных членов семьи малы по величине и в целом имеют забитый вид, поскольку дракон лидера воспринимает их как своих потенциальных врагов и актуальных рабов, налагая на них регулярную энергетическую дань; в редких случаях особо примерного поведения и послушания второстепенных членов семьи лидер может кинуть их дракону небольшую подачку ("Вы тоже имеете некоторое отношение к моим великим успехам: жена варила суп, а сын клеил марки на конверты"). Роль лидера устанавливается непосредственно семейным дьяволом, который соответственно направляет развитие событий в семье и регулирует инвольтации семейного дракона личными драконами членов семьи. Поэтому лидером иногда оказывается ребенок, который часто ухитряется установить господство над семьей с пеленок, а иногда и с момента зачатия. И горе неудачливому гостю, который не оценит должным образом семейное сокровище, а то и (о ужас) вовсе не обратит на него внимания — понятно, что на порог этого дома он уже не ступит никогда.

Если лидер в такой семье — муж, то жена и дети будут смотреть на него с обожанием; он (с их точки зрения) самый умный и всемогущий, фактически полномочный полновластный представитель Бога на Земле (автор напоминает, что дракон — черный учитель по сахасраре — чакре, отвечающей за религиозные чувства). Если какой-то посторонний человек сумеет объяснить жене лидера, что ее муж — дурак, он снимет с нее проклятие данного брака, но и разрушит его.

К счастью или несчастью, но такой сильный сдвиг точки сборки чрезвычайно труден, а если происходит, то чаще всего в отдалении от семьи (например, в отпуске), а при возвращении в семью ее магия моментально восстанавливает статус-кво. В этой семье ее лидер — гордость, цель и смысл ее существования, и подвергать его сомнению и не хочется, и опасно для жизни во всех отношениях.

Второй вариант семьи с крупным драконом более демократический; здесь инвольтацию семейного дракона имеет тот член семьи, который сегодня добился максимальных успехов, им гордится вся семья, и его личный дракон получает от семейного венок на одну из шей или бантик на хвост. В этой семье личные драконы не сражаются, а восхищаются друг другом, и обстановка в целом довольно дружная, пока кто-то из членов семьи не начинает глядеть в сторону.

Зато извне эта семья плохо переносима, поскольку нужно постоянно восхищаться любым ее проявлением, иначе вас просто не поймут и сочтут умственно неполноценным, или, хуже, тривиально завистливым. Основная особенность такой семьи — никто из ее членов не имеет права искренне восхищаться ничем, кроме достижений семьи, что ведет к сильному замыканию и прекращению роста — по существу, эта семья эксплуатирует имеющиеся у нее каналы, сама себе блокируя доступ к остальным эгрегорам. Здесь дети приветствуются, но когда они подрастают, то кто-то берет семейное проклятие на себя, а остальные подвергаются остракизму и входят в социум голыми — без каналов, т. е. благословения семейного эгрегора, но и без его проклятия.

В отличие от драконов, личные свиньи плохо уживаются друг с другом, поэтому в случае сильной инвольтации семейным дьяволом семейной свиньи эгоизма среди домочадцев обычно выбирается один — лидер потребления, или семейный эгоист, чья свинья получает особую инвольтацию семейной свиньи, а личные свиньи прочих членов семьи находятся, как правило, в бедственном состоянии. В редких случаях бывает иное распределение инвольтаций, например, процветающие свиньи детей или даже всех членов семьи, исключая одного, приносимого в жертву ("Золушка"). Однако в любом случае, если инвольтируемых личных свиней больше, чем одна, между ними будет отчетливое антагонистическое соперничество.

Внешне семья с крупной свиньей может выглядеть довольно привлекательно, особенно если она обеспечена материально; тогда здесь характерно гостеприимство, но гость в обмен на улыбки хозяев, их мягкую мебель и вкусную еду должен предложить информационно-энергетический поток, существенно превышающий энергию, которую он получил в течение визита, и потом он испытывает какое-то неопределенное чувство в сочетании с неизъяснимой неблагодарностью к этому внешне симпатичному, благожелательному и хлебосольному дому. Эта неблагодарность объясняется очень просто: фактически за все полученные улыбки и съеденные продукты ему пришлось расплатиться в десятикратном размере личной энергетикой и реализационной властью.

Точка сборки семьи с крупной свиньей соответствует мировосприятию приблизительно с таких позиций: "Мир должен мной восхищаться и меня постоянно, разнообразно и всесторонне кормить и благодетельствовать — ведь я такая замечательная!" — и в этом находить свое удовольствие, радость и счастье, по сравнению с которыми все остальные радости меркнут. Так, как она здесь изложена, жизненная позиция свиньи звучит несколько странно и самонадеянно, но это вообще характерно для трансляций Фокермы, которая искажает реальность и смещает точку сборки так, что пока с этим искажением непосредственно не столкнешься, поверить в его реальность трудно, и, более того, это трудно даже после того как столкнешься.

Например, в семье с сильной свиньей мать — лидер потребления — может спокойно устраивать себе пиршества со всевозможными лакомствами, выделяя при этом дочери черствый кусок хлеба, и сопровождать свою трапезу сентенциями типа: "Мне, женщине немолодой и с моими болезнями, необходимо полноценное и разнообразное питание, а тебе предстоит жить в суровом мире, наполненном врагами и борьбой за существование, поэтому лучше с детства не расслабляться и привыкать к аскетизму — кто о тебе, бедной, позаботится, когда я скоро умру!"

Однако не следует думать, что акцентуация идеи потребления в семье относится только к лидеру потребления; это вовсе не так. К потреблению, хотят они того или нет, подсознательно стремятся все члены семьи, а разница заключается в том, что самая крупная личная свинья лидера перехватывает пищу прямо перед носом личных свиней остальных членов семьи, а если одной из них все же удается проглотить кусок, он вынимается у нее прямо из желудка.

Например, влюбившийся сын приводит (против своей воли) девушку, после чего она поступает в ведение лидера-отца.

Очень своеобразный эффект возникает, когда члены семьи поодиночке отправляются во внешний мир. Тогда все их свиньи получают сильную инвольтацию от семейной свиньи, которая предвкушает знатную добычу. И скромный домочадец с маленькой, забитой свиньей неожиданно для самого себя оказывается крупным вампиром, рассматривающим окружающую среду, в том числе социальную, под соответствующим вполне определенным углом зрения. Самое печальное для него заключается в том, что ничего из того, что (обычно нечестным путем) попало в его распоряжение, не достается его личной свинье, а проносится мимо ее алчущей пасти и отдается свинье лидера или прямо семейной. У человека возникает сильная фрустрация, усугубляющаяся тем, что семейный дьявол такой семьи как раз очень склонен создавать ситуации, в которых можно "на халяву" поживиться энергией и услугами добрых, но наивных жертв, которые в конце концов начинают смотреть на членов семьи как-то несколько косо (хотя фактически последним мало что достается): в конечном счете любая свинья служит Фокерме и никому другому.