Онкология любви. Драма женственности - Ольга Ушакова

Сейчас ему тяжело так же, как мне, и он не знает, что делать. Все-таки на подлеца не похож, ну не может полюбить меня, выходит, не судьба. Однако совсем не обращает внимания, неужели я совершенно не интересна? Мы долго лежали молча. Я начала теряться в догадках: если бы он просто хотел соблазнить, то давно бы начал действовать. Значит, не хочет, а чего ждет? А вдруг ляжет ко мне, как себя вести, оттолкнуть? Если нагло и напористо – оттолкну, а если ласково и нежно? Не знаю… вот если бы признался, что хотя бы нравлюсь, не знаю, возможно, и поверила…

Интересная ситуация, кому расскажи – не поверят: мы наедине, а он даже не пытается обнять, выходит, не ветреный и вовсе не бабник. Уж лучше любимому отдаться, чем кому попало, другой, может, еще хуже будет, все они козлы, а Женька еще не самый последний. Был бы безответственный, о детях бы не заикался, а начал бы раздевать. А главное, я уже решила, что он будет первый, но тут эта Лидка вывернулась. Откуда только взялась эта Нахабина? А может, наплевать на нее и рискнуть? Но как наладить после всего высказанного, он даже не смотрит в мою сторону, самой раздеться, что ли?

А что он подумает: сперва допрос учинила, а потом предлагает себя, в гарем согласная. Вот чего дожидается, только не дождется. Так и будем всю ночь в молчанку играть? Видимо, сказать ему нечего. Не стоит голову ломать: не мой он суженый – вот и все. Хорошо бы заснуть, да только все во мне бурлит, не могу смириться с таким безразличием, обидно.

Вдруг Евгений порывисто встал и лег на диван, но поодаль от меня. Он лежал на спине и смотрел в потолок, а его мысли блуждали где-то в небесах. Я почувствовала себя еще более одинокой, чем когда мы лежали на разных постелях. В голове пронеслось: если скажет, что любит, поверю. Так хочется верить, что хотя бы капельку любит. Если солжет, приукрасит, все равно поверю. Но он не хочет лгать, не хочет использовать ситуацию, найду ли я еще такого честного парня? Значит, надо отдаться…

Вдруг он повернулся лицом ко мне, порывисто обнял, потом отстранился и, вновь приблизившись, заключил в свои большие ладони. Он держал меня в руках так осторожно и трогательно, словно боясь, что я внезапно рассыплюсь.

– Лакина, давай поженимся, – грянуло громом среди ясной ночи.

Все, что угодно ждала, только не этого! Своим ушам не верю – что это? От радости у меня отнялся язык – меня выбрал?! Предчувствие не обмануло! А что ответить, а вдруг на одну ночку предлагает пожениться? Шутит, а я на полном серьезе отвечу? А если серьезно предлагает, а я отвечу шуткой? Так что же ответить, чтобы не попасть впросак?

Конечно, я бы поверила, если бы все происходило не ночью на даче, если не знала бы о других девушках. Если отвечу «давай», то надо будет сейчас отдаться, иначе выкажу недоверие. А вдруг он решил отомстить, что на дачу затащила для разборки? Все это слишком неожиданно и непонятно. Я была в полной растерянности и дрожала от страха – обмана боюсь, не выдержу, если бросит, такой пошлости не переживу. Так что ответить? Вот если бы знать, что всерьез предлагает…

– А когда заявление подадим? – выпалила я, но, услышав собственный голос, ужаснулась и сконфузилась: ничего другого не нашла, как эту глупость сморозить, будто себя за штамп продаю.

– Подадим-подадим, Лакина, успеем, – усмехаясь, ответил он.

Высмеивает меня, задребезжали нервы, дурочка, сама все испортила, какой вопрос – такой и ответ. От обиды и слабости вдруг захотелось закричать: «Да плевать мне на этот штамп, не в нем дело, а в том, что не любишь! И никакой загс не поможет, в тебе не уверена, не могу решать жизнь!»

Но я промолчала, и охватило ощущение виновности: ведь я тоже обманула, устроила разборку, а обещала отдаться. А может, спросить: а ты любишь ли меня? А он ответит: нет. И как после этого можно говорить о женитьбе? Нет, он только соблазняет, но каким-то странным образом: не целует, не рассыпает комплименты. Похоже, серьезно хочет жениться, или все-таки играет? Если не решусь, точно бросит, а решусь – шанс все-таки есть. Какие красивые дети у нас могут родиться: мальчик и девочка. Чует сердце – не сможет оставить с дитем… и все-таки страшно. Слышу, как сердце бьется, тик-так, тик-так. И с каждой секундой я теряю его, уходит ночь и уносит мое времечко.

Но здесь и сейчас, на этой грязной постели я должна потерять невинность? Я представляла первую ночь с мужчиной как главный жизненный праздник и непременно с фатой и белым платьем. Но вместо свадебного букета и шампанского получаю стресс и кислую бормотуху. Неужели я не достойна белоснежного наряда и чистой постели? За то, что ждала, в трудные дни поддерживала письмами, даже на шампанское не разорился, а потом предложит по кустам и рыбалкам таскаться? А что будем делать зимой, прятаться от родителей?

Ночь на исходе, а я ничего и не решила. Мы пока рядом, но невидимая черта уже разделяет, с каждой минутой мы отдаляемся. Нет, я не хочу его терять, я не допущу этого – девственностью возьму: не сможет после этого бросить. Значит, надо сказать «давай поженимся» и раздеться, иначе потеряю, но меж нами пустота, но кому же еще отдаваться, если не ему? Многие девушки проходят через это, и я не исключение. Но я думала, что это будет возвышенно и необыкновенно, а тут как-то обыденно и запутанно. Ночь на исходе, тик-так, тик-так – стучит сердце. Но что же он? Спокоен и холоден. Я мучаюсь, извожусь, а ему все равно, лежит себе и думает, дам или нет. Удочку закинул и ждет, тонко действует, а потом заявит: сама захотела. Но на самом деле я этого не хочу, я решаю, уступить или нет. Как я могу хотеть того, чего еще не знаю?

Страх сковал члены, я не чувствую ни малейшей страсти, к тому же это и впрямь может оказаться ерундой, не хватало еще страдать из-за этой ерунды. Только доверься, как он станет веревки вить. Я не хочу жертвовать будущим ради его самолюбия, вообще не хочу жертвовать, хочу любить и быть любимой. Только будет ли у меня в жизни настоящая любовь, а Женьку могу потерять… Вот он еще рядом, близко, очень близко, и можно дотронуться до его щеки, носа, губ, а завтра может стать недосягаемым. В голове не помещается: сегодня можно, а завтра – нет. Где же та грань, перед которой еще можно, а за ней уже нельзя? Я держу судьбу в руках, еще держу, но она ускользает, меж пальчиков утекает.

Ну пусть не любит, но хоть бы сказал, что ему со мной хорошо, весело, интересно. Намекнул бы, что я нежная, чистая и настоящая, хоть чуточку душу отогрел бы, развеял сомнения. Так женится или уже нет, почему молчит? Выходит, самой начинать придется, все самой, а где же его мужское слово? Остается только безрассудство, но я не уверена, его ли я девушка? Зато он уверен в своей неотразимости, не находит нужным даже обольщать, ждет, когда сама разденусь. Только я себя предлагать не стану, не хочу зависеть, не хочу ждать и дрожать: придет – не придет, женится – не женится, и кто у него еще есть. Я человек, а не кукла! Это его вожделение разъедает, а не меня, так пусть предлагает по-человечески. Вот именно, если дорожит мной, а не дорожит – пусть другую дурочку ищет.

Как же безоглядно любила его, как неистово ждала, но за год все перевернулось. Даже не знаю, люблю ли его сейчас? Наверное, люблю, но как-то иначе, страх и недоверие перехлестывают. Да почему я должна напрягаться и окручивать? Я для него недостаточно красива, недостаточно стройна, недостаточно нежна, недостаточно умна и совершенна! И хоть в лепешку расшибись, ничего не изменится: он только позволяет себя любить, снисходит до меня. Не желает даже заглянуть в душу, я ему не интересна! Но ладно, душа вообще мало кого интересует, так его и красивые ноги не привлекают, и моя грудь его не волнует – ничего ему во мне не нравится! Тогда зачем предлагает жениться? Похоже, смеется, а я всерьез приняла, а он с головоломок начал. Надоело бояться, теряться в неуверенности, лучше покончить. Тик-так, тик-так, скоро светает, судьба решается: последний поцелуй.

Вот он еще рядом, но в мыслях уже где-то далеко: похоже, уже простился, а я все бьюсь, все решаюсь. Неужели совсем безразлична? Хочу, чтобы воспылал страстью, значит, надо снять платье. Но как долго смогу удержать постелью – месяц, два или год? Я ответственна за будущих детей. А какие красивые дети могут у нас родиться: мальчик, похожий на него, и девочка, похожая на меня. Но не чувствую его мужское плечо, даже в себе не уверена, будто по тонкому льду иду. А внутренний голос говорит: не сможет бросить, но придется унижаться, бегать и слезки лить. А когда вдоволь наглумится, может, и женится из жалости или долга на пятом месяце беременности. А потом попрекать станет – охомутала. Женитьба их пугает: свободу мы у них отнимаем. Конечно, его можно понять, женитьба – шаг серьезный, но поймет ли он меня? Я как подвешенная, ни на что не могу решиться, а решать что-то надо.