Арбалетчик с Тверской - Вячеслав Юшкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но для меня снова нашлось время и человек, который умирал, не выполнив своего предназначения на Земле. И снова не было длинного светлого коридора и не было разговоров с апостолами. Снова я ощутил себя в теле другого человека и снова сильно болела голова и с трудом открыв глаза я обнаружил себя в каких-то развалинах и в лохмотьях. Ничего нового и опять будет война. Но раз я живой то и надо жить. Раз время так нервно реагирует на богатство то и будем значит, где-то посредине. Нищим я не хочу и не смогу быть потому и попробуем не пробиваться в олигархи и просто станем зажиточным горожанином. Чем плохо буду жить в городе и просто торговать и никаких военных приключений и никаких прорывных технологий и стартапов, просто буду жить по формуле: товар — деньги — товар. И никакого послезнания и прочих попаданческих штучек.
С трудом выполз и этих развалин и силы меня оставили решил слегка полежать и собраться с силами. Что-то я поспешил и не рассчитал силы. Пока полежу и вспомню, кто я такой сейчас. Сейчас я попал опять на ту же войну на ту самую тридцатилетнюю войну и самое печальное я нахожусь в Магдебурге и сегодня у нас пятнадцатое мая 1631 года и совсем не факт, что я переживу эту осаду.
Сейчас на землях Центральной Европы бушевала Тридцатилетняя война, крупнейший вооружённый конфликт эпохи. Начавшись как прозаическое усмирение мятежного пфальцграфа, она превратилась в масштабное противостояние, где на одной стороне находилась Священная Римская империя (нынешние Австрия, Чехия, Германия и ряд других территорий) при поддержке германских католических князей и Испании, а на другой — пёстрый конгломерат протестантских владык Германии, которым помогали Франция, Дания и Швеция.
Обычная для этих мест ожесточенная борьба за влияние, земли и богатства осложнялась религиозными спорами: империя выступала в качестве оплота католичества — по крайней мере, официально, — а её противники отстаивали позиции протестантизма. Ещё хуже было то, что новые участники вступали в конфликт постепенно, и каждый раз, когда война, казалось бы, должна была закончиться, по разбитым европейским дорогам снова начинали греметь сапоги солдат. К 1631 году походы и сражения длились уже 13 лет, но конца и края им всё ещё не было видно.
Сейчас в дело вступила Швеция. Во главе её стоял король Густав Адольф, знаменитый Лев Севера, амбициозный и энергичный монарх. Он уже прославился на войне с Польшей и теперь был полон решимости создать протестантскую империю вокруг Балтики. Шведская армия во главе с таким королем выглядела вполне способной добиться этой цели.
Тем более что на стороне империи в это время как раз царил разлад и хаос. Незадолго до высадки шведов на севере Германии в отставку отправился Альбрехт фон Валленштейн, лучший военачальник католического лагеря. Валленштейн, родившись захудалым дворянином, во время войны быстро сделал карьеру.
При этом он не столько действовал в качестве полководца, сколько выступал в роли военного олигарха. Он создал структуру, которую сейчас назвали бы частной военной корпорацией. Валленштейн быстро понял, что война — это не только всеобщее горе, но и прибыльное предприятие. На своих землях он завёл мастерские, снабжающие войска всем необходимым. Суконные мануфактуры, пороховые мельницы, литейные, поля и фермы… но главное — наёмная армия. Благодаря щедрости и бесперебойному снабжению Валленштейн мог извлекать как будто из кармана десятки тысяч солдат, которые по его приказу занимались блестяще организованным грабежом. Это были люди со всех концов империи и из-за её пределов: немцы, чехи, хорваты, венгры, испанцы, итальянцы…
Для крестьянских парней карьера наёмников была чуть ли не единственной возможностью перестать быть жертвами первого попавшегося мушкётера и самим стать хищниками. Разбой и вымогательство имперский полководец поставил просто-таки на индустриальные рельсы, причём систематическому разграблению подвергались не только вражеские, но и собственные территории. В результате на собрании имперских владык незадолго до начала войны со Швецией вопрос о Валленштейне стал одним из основных, и полководец с треском вылетел в отставку, одобренную императором.
Войско возглавил фельдмаршал Тилли. Дисциплинированный, набожный и компетентный, этот полководец, однако, был просто исполнительным грамотным солдатом. Валленштейн же подложил ему настоящую свинью, передав армию, но полностью исключив даже разговоры о возможности снабжения.
В результате армия стала расползаться у Тилли прямо в руках. Оголодавшие солдаты, ходившие в рваном обмундировании, толпами дезертировали. Лошади умирали от бескормицы. Войско слабело день ото дня, к вящему злорадству Валленштейна. И тогда Тилли вместе с его помощником, кавалерийским генералом Паппенгеймом, решили попытаться поправить свои дела за счёт захвата и разграбления крупного нелояльного империи центра. Это был Магдебург.
И вот в этом самом Магдебурге я и очнулся. Можно было бы мне и другое место подобрать. Вот только с кем я сейчас говорю. С кем я спорю — этот спор бесполезен от слова совсем. Надо теперь как-то определиться с моим социальным статусом. Хотя по моим лохмотьям статус у меня не сказать, что очень высокий. Есть ли сейчас бомжи или нет. Что за глупости приходят в голову. Какой мне дело до бомжей. Мне надо прибиться к какой-то армии или мне быстро придет конец, просто умру от голода.
Крупный богатый торговый город на средней Эльбе до сих пор искусно лавировал между императором и протестантами. Город Девы, называвшийся так по изображению на его гербе, почти не страдал от войны, бушевавшей за стенами. Германия представляла собой лоскутное одеяло, и каждая земля сама спасалась как умела. Долгое время у Магдебурга это получалось лучше прочих, однако здесь и заключалась главная проблема: островок спокойствия среди разорённых земель, с которых ландскнехты унесли уже всё, что можно съесть, и всё, что может звенеть в кошельке, просто-таки провоцировал на то, чтобы использовать его в качестве нетронутого склада. Благо Тилли имел все основания наложить руку на Магдебург: город был протестантский.
Весной 1631 года имперская армия приблизилась к городу на Эльбе. Паппенхейм в качестве одного из авторов плана нападения принял руководство осадными работами. Жители, пригласившие в качестве коменданта офицера шведской службы, теперь мрачно рассматривали готовящуюся к штурму армию. Густав Адольф, от которого ждали помощи, имел более важные дела по всей Германии и спасать Магдебург не шёл. С другой стороны, город был неплохо укреплён, и тридцатитысячное население чувствовало себя относительно спокойно, несмотря на то что в лагере осаждающих сидело почти столько же людей — и это были сплошь профессиональные солдаты. Ополченцы Магдебурга были в состоянии защитить свой город по крайней мере до прибытия помощи: шведская армия находилась всего-то в нескольких днях пути.
Сейчас надо было помыться и привести себя в порядок. По правилу — встречают по одежке и только провожают по уму. Сейчас мне надо было примкнуть к ополчению и только затем действовать по обстановке. Хотя обстановку я знал — хоть и не хотел использовать послезнание, но в такой критической обстановке придется.
Однако Тилли и Паппенхейм в своём лагере просто не могли дождаться, когда Магдебург капитулирует. Армия продолжала разлагаться, к тому же они-то не могли знать, когда Густав Адольф решится спасать город. Поэтому оба имперских полководца решили взять Магдебург приступом.
Имперцы несколько дней обстреливали город при помощи массы осадных орудий, пытаясь проломить бреши в стенах. Канонада так и не помогла принудить город к капитуляции, но решительным Тилли и Паппенхейму отступать было некуда.
Неистовый Паппенхейм решил возглавить штурм лично. Для этого человека слова «страх» не существовало, его тело украшали десятки шрамов, и собственную жизнь он ценил лишь немногим
