Замок. Откровение черного колдуна - Илья Андреевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Седлай лошадей, собирай войско, мне нужно повидать отца. Я не могу бесконечно долго ждать известий от Эстэра, возможно, его уже нет в живых. Мне нужно знать о происходящем в Эльхаиме.
– Отец убьет тебя!
– Вот поэтому мне и нужна армия.
Душераздирающий полумладенческий крик залил Этилию и повторился снова. На него сбежались все. Тим с Эдуардом протиснулись через все пребывающую толпу и оказались около двери, ведущей в один из недавно построенных домов для жителей города. Дверь оказалась открыта, и они вошли внутрь, прямо, на сменивший крик, жалобный стон. Почти у самого порога лежало тело… тело девушки, над которым, склонившись, сидел староста и бормотал какую-то молитву.
Впервые, за все время пребывания в Горном Соколе, произошло убийство. Юноша видел всевозможные смерти, но такой – никогда. Распростертое на полу тело оказалось почти полностью рассеченным надвое, от самой макушки головы и до низа живота. Сделавший подобное, поистине считался зверем. Меч проделал аккуратную линию, разрубив за один взмах все кости, внутренности и, оставив нетронутой только кожу спины, которая напоминала о своем существовании слабыми очертаниями.
Тим, утопая в крови, обогнул старца и остановился у головы несчастной. Произошедшее не укладывалось в мыслях и действительно пророчило начало конца.
Его сердце остановилось и упало вниз, мир взорвался черными осколками и перестал существовать. Все былое исчезло и превратилось в прах, оставив лишь горе и страдания. Он упал на колени и, схватившись дрожащими руками за изуродованное лицо, не в силах больше сдерживаться, огласил местность срывающимся криком:
– Дженни!
Найден мрачно посмотрел на него, молча призывая к тишине и памяти мертвой, и с ненавистью покачал головой, показывая этим, что увлечение хрупкой девушкой дорого обошлось и до конца лет осядет в душе скорбной памятью.
Эдуард, в полной тишине положил руку на плечо друга, но тот резко встал и, не в силах видеть подобную картину, выбежал из дома.
До самого вечера никто не знал, где искать молодого императора. Он скрывался ото всех, даже от самого себя. Он не верил в случившееся и находился в полнейшем отчаянии, таком, какое не посещало его с самого рождения. В Вековечном Лесу он долгими усилиями отыскал то самое место, где сделал ей предложение и теперь лежал на траве, глядя в голубое небе и, теряя слезы горечи, вспоминал ушедшие навсегда лучшие моменты его жизни, которые он никогда не сможет забыть. На него нахлынуло уныние, и одиночество тяжелым колпаком накрыло его сверху. Слезы медленно текли по лицу и капали на зеленую, ничего не понимающую траву. Он не боялся и не стыдился их, в любви нет понятия стыда, и юноша хорошо знал это. Подступивший к горлу комок, заставил закрыть глаза. Взору моментально предстала живая, красивая, любимая Дженни. Он поднял влажные веки – видение моментально исчезло, растворилось, к нему пришла запоздавшая осознанность того, что больше никогда не увидит ту, которой так недавно отдал сердце, ту, у которой еще вчера ощущал всю сладость губ в волшебном поцелуе. Тим хотел умереть, хотел слиться с ночным мраком, оставить Этилию и все ради того, чтобы быть с любимой. Он чувствовал себя опустошенным, с бессмысленно и бесцельно проживаемой жизнью. Новая тяжесть свалилась на его плечи, всем весом прижимая к земле и не давая вздохнуть полной грудью. Несбывшиеся грезы взорвались и растянулись в черную пелену брызг. Сейчас юноша хотел только одного – умереть, умереть именно сейчас… Он закрыл глаза, представляя знамя смерти…
Какой-то мальчик утопал в грязи, с ужасом взирая по сторонам. Вокруг него, кольцом, стояли взмыленные, потные лошади, тяжело дыша после быстрого дальнего бега. На них восседали странные люди, спокойные ко всему происходящему, но в то же время внушающие страх. Один из них поднял закованную в жесткую железную перчатку руку и потянулся к ребенку.
– Папа! – донесся из глубокого подсознания режущий уши крик.
Тим открыл глаза и, скорчившись от боли, застонал. Опустившаяся ночь совершенно его не беспокоила, он как будто бы даже и не заметил ее.
– Папа! – вновь послышался голос, когда он вновь попытался открыть глаза.
Откатившись в сторону, он уткнулся лбом в землю и зарыдал. Кто-то потревожил его, он не успел, не хватило доли секунды… он не успел… Боль вспыхнула с новой силой и крик обезумевшего зверя потряс кроны могучих деревьев.
Глубокой ночью распахнулась дверь покоев Тима, и он измученный, совершенно без сил, почти что ввалился в комнату. Тайный тоннель, открытый им совершенно недавно, благополучно скрыл его от охраны и совершенно незамеченным доставил в замок. Казалось, никто не знал, что он вернулся. Так оно и было на самом деле, но… тусклым огнем вспыхнули восковые лампы и осветили все пространство. Ближе всех стоял маг и пристально смотрел на ничего не выражающие, пустые глаза юноши. За ним, в кресле сидел Эдуард и мрачно оглядывал друга. Позади всех, в самом темном углу – Соня, не совершая ни единого движения. Тим развернулся, шагнув к выходу в коридор, но тяжелая дверь захлопнулась перед самым его носом и задвинулась на засов. Он прислонился к ней лбом и закрыл глаза, собираясь с силами, чтобы не заплакать.
– Тебе не стоит так рано уходить из жизни, – тихий и спокойный голос мага, казалось, как покрывало, обволакивал сознание, смягчая боль. – Ты молод и в тебе нуждается королевство. Оно должно встать с колен!
– Зачем мне все это? – так же тихо и не поворачиваясь, произнес юноша. – Умерла та, кто был для меня символом чистой, искренней любви. Ее больше нет, ее убили… так зачем мне жить?
– Опомнись друг, горе проходит…
– Но оно не забывается…
– Да, оно не забывается, но никогда нельзя терять надежду на лучшее. Ты просто устал, тебе нужно все забыть…
– Забыть? – закричал он и шагнул к Эдуарду.
– Прости! … Попытаться отвлечься. Но Лазарь прав, ты нужен городу, всем им, всему войску, империи, отцу…
– Отец проклял меня!
– Но он нуждается в твоей помощи. Ты разве забыл? Братья убьют его, если им не помешать.
Глаза Тима блеснули невиданной до сего момента злобой и всеуничтожающей ненавистью. Боль ушла сама собой. Ее место сменили языки пламени, готовые испепелить любого, ставшего на их пути.
– Да! – медленно, как завороженный, произнес он. – Отомстить! – в глазах явственно чувствовалась угроза. – Алан! Именно он намеревался принести отцу голову моей Джен, и он убил ее, зная, что я последую за ним
