Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интервью на крыше, оборудованной под зимний сад, прочло очень удачно, даже Артур, нервничавший из-за своей отстраненности в съемках, сильно повеселел.
— Ты их просто сразила, крошка. Такая нежная утомленность, возвышенная печаль… И это упоминание о розах, как символе секретности… Заинтриговала — завтра в газетах напустят дыма. Особенно тот, маленький, из «Нью-Йорк таймс», — он явно поклонник научной фантастики.
— Ну уж, конечно, не моих ножек, которые ты заставил так усердно демонстрировать, — Виктория покосилась на свои крошечные шерстяные шортики.
— Детка, это не просто какие-то голые ножки. Это ноги Антонии Браун, стоящие очень не мало… Хотя могли бы быть и потоньше лодыжках, если уж претендуют на такое лестное сходство…
Утром Хейли Симонс предупредила Викторию по телефону, что съемки будут происходить на «полигоне», шофер в курсе. Мисс Браун ждут ровно к десяти, без текста.
«Чтобы это значило?» — задумалась Виктория, но решила одеться по-спортивному — белые джинсы и в пестрых орнаментах африканский свитер типа пончо. Ручная работа — птички, жучки, цветочки, квадраты и ромбы — все цвета радуги сочных, южных оттенков. Как раз к мрачному серому дню.
— Добрый день, мисс Браун. Отлично выглядите. Вам здесь понравится. Хейли встречала Викторию у огромных металлических ворот, охранявших вход на «полигон». — Эта территория три года назад приобретена студией для натурных съемок. Хотя мы здесь и не в Голливуде, но построили восемь ангаров с ландшафтом — есть поверхность Марса, и Тадж-Махал, и сибирская деревня. Есть и открытые площадки, так называемые «комби». Да вы знаете. Сегодня работаем в «комби прерия».
Они прошли через пропускной пункт, миновали алюминиевую высокую ограду с рекламными щитами все тех же сигарет и напитков, известных каждому школьнику, и когда, продолжая здороваться с идущими навстречу людьми, Хейли пропустила Викторию в самооткрывающуюся высокую дверь, девушка охнула от удивления — необъятные просторы прерии нежились под жарким южным солнцем. Вдаль, сколько видит глаз, уходят поросшие ковылями холмы.
На горизонте вырисовывается редкий лесок гигантских кактусов. Виктория огляделась, с удивлением понимая, что и «небеса» у горизонта, и перспектива холмов — бутафорские, а ощущение тепла и света в этот промозглый дождливый день дают мощные софиты, снабженные сверкающими крыльями зеркальных рефлекторов. Народу здесь было меньше, чем вчера, но «команда» Ингмара сосредоточенно занималась своим делом. Двое мужчин вывели под уздцы из фургона пару чудесных скакунов — белого и черного, блестящего чистым рояльным глянцем.
К Виктории подошла вчерашняя костюмерша, протягивая чашечку дымящегося кофе.
— У нас имеется десять минут, чтобы согреться, — улыбнулась она Вике и та с благодарностью взяла кофе.
В «комби прерия» было тепло, но Викторию начал трясти вчерашний знакомый озноб. Среди парней в черных комбинезонах она увидела Ингмара, выглядевшего точно так же, как и вчера, будто ему так и не пришлось оторваться от работы. Оглянувшись, он тут же помахал Виктории рукой и, отдав какие-то распоряжения светотехнику, направился к ней легкой танцующей походкой.
— Добрый день. Все в порядке? — Прищурившись, оглядел с ног до головы. — Отлично, что тебе удалось выспаться. Газету с твоим интервью я читал — прямо завораживающая фантазия. «Принцессы рождаются в розах».
— Я была чрезвычайно сдержана в признаниях и не откровенна, — твердо заметила Виктория.
— А если бы откровенна, что бы ты заявила кроме того, что цветы славы имеют шипы? — Ингмар усмехнулся.
— Ты всегда хочешь казаться насмешливым и легкомысленным, когда речь идет о том, что тебя действительно волнует! — сказала Виктория, прямо глядя в янтарно-желтые, глубокие глаза Мага.
— Один один. Это за то, что я угадал пролитые духи? Все просто — моя жена предпочитает такие же.
— Тогда я тоже открою свои карты: если бы я была откровенной вчера с журналистами, то заявила бы, что чуть не умерла со страха.
Виктории почему-то не понравилось, что у свободного, как полет воображения, волшебника есть жена.
— Вообще-то я в разводе. Но мне понравилось, что тебе не понравилось… А пугать я сегодня не буду. Гляди — это твоя дублерша. Ингмар подвел Викторию к высокой девушке, поправлявшей подпругу белого как снег скакуна.
Узенькие замшевые брюки для верховой езды, шелковая свободная белая блуза, рассыпанные до лопаток золотые кудри. «Привет!» — девушка повернулась, оказавшись молоденьким пареньком в рыжем парике с приплюснутым, явно перебитым когда-то носом.
— Редкое сходство, — сказала Виктория, протягивая ему руку. — И лошадей, думаю, я знаю не хуже. Позволь?
Она взяла уздечку и одним махом взлетела в седло. Ощущение показалось совсем новым, конь был высок, горяч, но послушен. Виктория чуть пришпорила белого красавца, он понесся по равнине и, сделав круг, остановился, выгнув шею и колотя копытом песок возле Ингмара.
— Слазь сейчас же! — Ингмар побледнел от злости, но тут же успокоился. — Вы первый раз нарушили правила и я прощаю, мисс Браун. А правило одно — командую здесь я.
Парнишка-дублер и Вика стояли, опустив глаза, с пылающими щеками.
— Я думала, что могу и сама справиться с трюком, — промямлила Виктория.
— Думаю здесь тоже я.
Виктория послушно подверглась переодеванию и гримировке — на этот раз она очень понравилась себе: абсолютный «натурель», только немного загарного тона и костюм точь — в-точь как тот, что был на «дублерше». Даже ковбойские сапожки пришлись как раз в пору. Виктория повела плечами — ни резинок, ни проводов в покрое блузы не чувствовалось.
— Вот здесь сзади на бриджах у вас крючки. Не надо трогать рукой, можно пораниться, — сказала девушка, пристраивая за ухо Виктории тонкую дужку. — Это радиотелефон. Вы будете все хорошо слышать.
Она действительно прекрасно слышала холодный, звучащий металлом голос Ингмара. Сидеть было неудобно — после живой лошади на пластиковой спине бутафорского муляжа. Двигался он довольно быстро вместе с платформой, везущей камеру.
— Под тобой горячий скакун. Это не конь, а сама магия. Вместе с ним ты покоришь все стихии, — бубнил Шон.
«Лучше бы ты помолчал», — думала Вика, все ещё дуясь за «дублершу» и пластиковое чучело под седлом.
— Только не бойся, детка. Сейчас ты пройдешь сквозь пламя. Но сделаешь это с удовольствием. Ну вспомни — горячие объятия любимого… нашептывал в микрофон Ингмар.
Виктория не смогла не фыркнуть — объятия любимого! Не было у неё ни того, ни другого. Вот похватались бы за животики вчерашние журналисты, да и сам Маг, от такого признания!
Пламя ослепило, пахнуло серой, тележка с оператором и Викторией неслась прямо в огненное кольцо.
— Эй, как ты?
