Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты) - Леонид Cловин

— Ладно, — комитетчик кивнул. — Бакланову я помогу. С новым вашим замначем мы вместе работали. Всё? — спросил он снова.

— И насчет хомута! — За Бакланова можно было не беспокоиться и подумать наконец о себе. — Что за дела? За это можно ведь и по морде схлопотать. И никто не заступится. Мы все-таки мужики… — А, в сущности, что ему этот «хомут»! В этом ли всё дело?

Рыжий принужденно засмеялся.

— Хомута беру назад… Хотя вы там, менты, со своей липовой статистикой совсем оборзели. Ваше счастье, что комитету всё не до вас. У него своих дел много. — Он кивнул нетерпеливо переминавшимся коллегам у круглой башни. — Тем более сегодня…

— Трест ресторанов? — поинтересовался на всякий случай Игумнов. — Торговлю трясете?

— Ладно. Чао, бамбино. До новых встреч.

Пока Бакланов расплачивался в складе за рейку, Игумнов со двора по разболтанному телефону, выставленному на подоконник, позвонил в дежурную часть. В отделе трубку взял Цуканов.

— Может, перезвонишь наверх? — Он не хотел, чтобы в дежурке слышали их разговор. — Я сейчас перейду к себе!

— Валяй! — согласился Игумнов. Спешить было некуда.

Цуканов сообщил последние новости.

— Ночью заседала коллегия. Скубилин уходит. Жернакова на пенсию. Исполняющим обязанности начальника управления назначен Авгуров. Картузов идет к нему замом…

— Ничего не изменилось. Как было, так и будет. — Игумнов не испытал радости оттого, что генерала Скубилина поперли.

— Вообще-то, да. Одна банда сменила другую. Зато мы выиграли, Игумнов! — зам попытался поднять ему настроение. — Раз Картузов идет наверх, Исчуркову конец. Инспекция от тебя отваливает. Так что попробуем поработать. Правильно я понимаю?

— Посмотрим, — милостиво разрешил Игумнов. Он почувствовал, что на ходу засыпает. — Качан у тебя?

— Все отделение тут.

— Делать вам нечего.

В душе он был рад: никто не ушел, пока они с Баклановым гнали преступников по Кольцевой.

— Хотели отметить…

— Да ладно!

Он сделал несколько коротких шагов, раскручивая закрутившийся шнур.

Теперь он стоял лицом к дороге.

Подъездные пути впереди упирались в невысокий лесок, сворачивали, теряясь среди деревьев. Второй конец путей уходил по насыпи вверх, где виднелись дома. Тут же была свалка. И шоссе, по которому нескончаемой чередой двигался транспорт.

На свалке жгли мусор.

Пассажиры проезжавших автобусов приподнимались с сидений, чтобы разглядеть дымы.

В перемещении людей и предметов шла жизнь.