Марсианин - Александр Богатырёв

Вид озверевшей Эли был настолько страшен, что он разве что не обмочился. Видя, что отступать некуда, а впереди очень, очень, очень, озверелая молодая, весьма спортивного вида, особа с тяжёлыми лыжами наперевес, он счёл за великое благо извиниться и ускоренно убраться с «поля боя».

Пока бабки поносили последними словами улепётывающего «дерьмократа», Эля слегка пришла в себя и, наконец, задала вопрос, который её мучил больше всего.

— Да что же это у вас тут творится?!

— Капитализьм, дочка, дерьмократия, будь она неладна! — ответил дед и в сердцах сплюнул на снег.

Но тут их «содержательный» диалог был прерван прокатившим мимо них «вездеходом», из окон которого, раздавался отчаянный девичий визг.

Внутри у Эли похолодело только что увиденное и услышанное тут же вылетело из головы и полная недобрых предчувствий она рванула по направлению к магазину.

Ещё на подступах к нему она услышала как голосит продавщица и увеличила скорость. Когда она ворвалась в помещение, то увидела страшную картину: возле прилавка лицом вниз лежал Михаил и вокруг его головы медленно растекалась красная лужа.

Эля на секунду растерялась и стала как вкопанная, но её вдруг кто-то весьма вежливо, но настойчиво подвинул в сторону.

— Извини, Эля… — сказала Юля, спеша к лежащему на полу командиру и вытаскивая на ходу из рюкзака походную аптечку. Приложив тому к шее палец, констатировав «живой, но без сознания» она ловко и профессионально приступила к оказанию первой помощи.

— Куда эти уроды поехали? — услышала Эля голос Владимира у себя за спиной.

— Да домой поехали, — последовал ответ подошедшего, наконец, к магазину спасённого Элей от «дерьмократа» ветерана.

— Где их дом? — по-деловому продолжил допрос Владимир.

Дед объяснил, но спохватился.

— Не ходи туда сынок! Убьют они тебя! Бандиты они и вооружены все. Лучше ОМОН вызови.

— Ага, — тихо и грустно подала голос слегка пришедшая в себя продавщица, — та до ОМОНа они ту дивчину уже и закопать успеют… и собака у них — зверь лютый! — добавила она немного погодя.

— Сынок! Пойми, — продолжал увещевать Владимира дед, — это настоящие бандиты. У них там главный живёт. По всему нашему району главный бандит. Он всех торгашей района данью обложил, и судьи у него все на кормлении…

— И как же вы все здесь дошли до жизни такой?! — в сердцах воскликнул Владимир.

— Дык дерьмократия в стране! — привычно «перевёл» ветеран, — и капитализьм!

— Ладно, уважаемый, скажи сколько у них оружия и какое? Чем они вооружены?

— Ну пистолеты есть… у всех… а ещё говорят автоматы есть…

— Так «говорят» или «есть»?

— Пистолеты точно есть, — усердно подтвердил дед, — сам видел.

— Ясно. Спасибо.

Секунду подумав, Владимир спросил у Юли, имея в виду Михаила: «Как он там?».

— Ничего страшного, — ответила она, — небольшое сотрясение мозга и кожа на голове рассечена.

— Ясно… Так. Вы приводите его в чувство и тащите на «базу». А я пойду, попробую Лену вызволить.

— Подожди! Я с тобой пойду! — взметнулась Юля.

— Нет! Вы вдвоём тащите раненого на базу! — безапелляционно отрезал Владимир.

— Но…

— Никаких «но»! Это приказ!

Юля сникла.

— И Ещё — сказал Владимир поворачиваясь к ветерану, — вы же ненавидите этих бандитов?

— Да.

— Поэтому попрошу, чтобы тут далее ни произошло, но «вы нас не видели». Вы можете вдолбить всем и каждому, кто нас успел увидеть?

Ветеран внимательно посмотрел ему в глаза, вытянулся и чисто машинально, по военному добавил: «Будет сделано, товарищ майор!»

— Полковник, — также машинально поправил его Владимир, с тревогой рассматривая лежащего всё ещё без сознания Михаила.

— Есть товарищ полковник! — чётко на этот раз ответил ветеран и на глаза ему навернулись слёзы.

— Да, и ещё… лыжи наши посторожите пожалуйста, пока не вернёмся.

— Обязательно! Не беспокойтесь.

Владимир кивнул, пожал деду руку и решительно двинул к выходу.

Проходя мимо оконечности прилавка, он заметил лежащую на краю толстую металлическую табличку с каким-то названием.

Он взял её в руки, взвесил, прикинул ширину и длину, и сунул в рукав.

— Если что, скажете что бандиты забрали, — бросил он, через плечо, выходя в дверь.

Ну, вылитый наш майор! — пробормотал дед вслед Владимиру, — как с того света вернулся родимый… ну вылитый он. Но только тот за Зееловских буйну голову сложил…

Бойня

Владимир старался не вспоминать об этом. Но тут, в самом для него неожиданном месте, сама ситуация заставила вспомнить прошлое. Ему сильно не хотелось это даже самому себе это признать, но именно воспоминания о том давнем, о том потрясении, вели его, толкали на весьма безрассудный поступок. Если оценивать всё чисто хладнокровно, то, что замыслил Владимир, так и называлось полное безрассудство.

Много лет назад, когда он, только-только закончивший ВУЗ юнец, попал в Южную Америку как «специалист широкого профиля», он к жизни относился как к большому приключению. И всё вокруг он воспринимал как части этого самого большого приключения. Да что греха таить — большинство мальчуганов, выросших в относительном комфорте высокоразвитой цивилизации, воспринимают мир, как свою большую игровую площадку.

Да, там есть бандиты, да, там есть негодяи, но они все воспринимались как «картон».

Надо было ему попасть именно в Южную Америку и именно в тот, переломный для неё всей момент войны, чтобы понять, что далеко не всё так просто и легко, как пишется в приключенческих книгах. Что жизнь очень многих людей в мире это не розы и даже не шипы, а большое море боли и грязи. «Море», из которого эти страны и народы только-только стали выбираться совместными усилиями и эта дорога часто густо полита и кровью, и слёзами.

Тогда он участвовал в одном из рейдов «Армии Боливара», и мог наблюдать всю жизнь местного населения воочию, а не через объектив телекамеры журналистов, которых он сопровождал. Мотаться пришлось через несколько границ, по территории нескольких государств, разной степени вовлечённости в национально-освободительную войну. Разной степени подконтрольности США. Он видел, как живут крестьяне, какие у них взаимоотношения и между собой, и со вконец осатаневшей от их сопротивления властью.

Так как он к тому времени уже неплохо изучил испанский, то и общался с местным населением напрямую. Прямое общение, оно очень сильно вовлекает в те «мелочи жизни» что всегда остаются «за кадром» у журналистов. Общению также помогал и жгучий, неподдельный интерес «к русским, „советским“» со стороны местных жителей.

Через одну деревню, они курсировали очень часто и к жителям уже относились как к старым и хорошим знакомым. Очень многих знали по именам, знали кто есть кто, и какие у кого проблемы. Если было возможно старались и помогать, чем могли. Так как ходили там многократно, приобрели друзей.

Владимиру особо запомнилась девчушка, лет шестнадцати, которой он несколько раз помогал, как мог. Семья у них была когда-то большая. Но и, как водится в ходе войн, судьба распорядилась с каждым членом семьи весьма по-разному. Многие погибли. Кто от болезней, а кого, особенно из братьев, ушедших в партизаны — убили. На ней была вся оставшаяся семья. Конечно, ей помогали соседи, но далеко не всё эти соседи были в состоянии что-то им сделать. Всегда, когда они проходили через деревню, кому-то из местных нужна была медицинская помощь. То ли по мелочи, то ли по-крупному.

Владимир и познакомился с ней на почве помощи заболевшему брату. Брат поранил ногу, и она у него так сильно распухла, что он не мог ходить. Помощь тогда в лице молодого советского специалиста пришла вовремя. Ещё бы немного и парню пришлось бы делать серьёзную операцию. А так — после нормальной очистки раны, на непривыкший к антибиотикам организм, любое сильное лекарство действует как живая вода в русских сказках.

В последующие приходы в деревню, первой, кого он встречал, была та самая вечно улыбающаяся и вечно подпрыгивающая девушка.

Запала она ему. Заходил и в дом к ним часто. Так что как они живут, знал весьма хорошо. Он раньше даже не предполагал, что можно жить так бедно.

Но однажды, случился рейд правительственных войск в партизанские районы. Усилены они были «Дикими Гусями» и каким-то сбродом, которому заплатили деньги за это. Кто заплатил — правительство, «частные лица», потерявшие здесь «собственность» или же какая-то корпорация, также страдающая из-за потери прибылей — уже не важно. Важно было то, что вместе с армией пришло и зверьё в человеческом обличье.

Удар был исключительно силён. Несколько дней шли очень ожесточённые бои прежде чем их удалось отбить. Ту деревню им пришлось тоже брать с боем. За «правительственными войсками» шёл тот самый сброд, который больше не воевал, а просто мародёрствовал. Вот с ними и столкнулась «Армия Боливара» когда брала деревню. Сопротивление было оказано не настолько серьёзное, чтобы могло сильно задержать «Армию» — такие вояки.