Второй потоп - Кирилл Шарапов

— Все-таки пырнул, подонок, — выругался он, пытаясь выдернуть заточенный гвоздь из ноги. Это оказалось не так просто. Наконец, сцепив челюсти, Стасу удалось вырвать заточенный кусок металла из своего бедра. Посмотрев внимательно на проткнувший его кусок металла, Стас ругнулся. Оружием подручных оказался двадцатисантиметровый гвоздь с крючком на конце. Поэтому он так неохотно выходил из тела. Стас с трудом склонился над поверженным противником и вырвал из глазницы свой нож. Вытерев его об одежду убитого, он вернул его в потайной кармашек на трусах.

— А теперь давай поговорим с тобой, — припадая на левую ногу, парень направился к растерянному «божеству», которое пребывало в полном трансе. — Ты, подонок, считал себя сильным? — приблизившись вплотную произнес Стас. — Ты считал, что можно измываться над теми, кто слабее тебя?

— Я не …, — проблеяло «божество».

— Ты не…, — сказал Стас, сжав в руке гвоздь, и резким ударом вгоняя его в сонную артерию и также резко выдергивая, расширив крючком рану, из которой тут же выплеснулся фонтан багровой крови, — пережил этот вечер, — закончил Стас начатую фразу и, бросив заточку на пол, пошел в свой угол.

По пути он согнулся над одним из поверженных врагов и забрал себе пластиковую ложку. Осмотрев трофей, он кивнул сам себе и пошел дальше. Рабы с ужасом взирали на кровавую бойню, устроенную Стасом. Он же, как ни в чем не бывало, уселся в углу, оторвал кусок тряпки и принялся перевязывать пробитое бедро.

Стас был удивлен, он ожидал, что охрана попытается прекратить драку, но она даже не вмешалась, хотя, по идее, потеря четырех рабов, это серьезный удар по инфраструктуре бункера и банде Черепа. Но даже после того, как все закончилось, охрана не торопилась. Спустя минут десять дверь в камеру распахнулась, рабы, копошащиеся в шмотках покойников, прыснули в темные углы, как мальки от щуки. Но Егор и Степан даже не обратили на них внимания.

— Проверь этих, — пнув одно из распростертых на полу тел, приказал Егор.

Степан брезгливо перевернул раба, которого Стас уложил первым.

— Живой вроде, — произнес он, — только все одно, до утра не дотянет.

— Добей, — равнодушно произнес старший.

Рука Степана потянулась к кобуре пистолета.

— Ты что, совсем дебил? Не трать патроны на эту падаль! — крикнул Егор.

Степан ухмыльнулся и, достав нож, просто вонзил в глазницу раненого.

— Остальные готовы, — спустя пару минут доложил он.

Но Егор с интересом рассматривал Стаса, спокойно сидящего у стены.

— Вставай, — наконец, приказал он.

Стас с трудом поднялся. Левая нога слушалась плохо, рана была глубокая, и кровь не желала останавливаться. Степан на всякий случай навел на него ствол автомата.

— Откуда у тебя нож и где он сейчас? — начал допрос старший.

— Нету у меня никакого ножа, — устало произнес Стас.

— А этих чем? — Егор кивнул на тела, валяющиеся на полу.

— Все раны от их заточек. Вон две штуки валяются.

Старший глянул на пол, где валялись заточенные гвозди.

— А этого чем? — указал он на труп с пустой глазницей.

— Заточкой, — не вдаваясь в детали, ответил Стас.

— Эй, свиньи, видели ли вы у него нож? — громко спросил Егор рабов, забившихся по углам.

Повисло долгое молчание.

— Степан, — коротко бросил старший.

Живодер шагнул к седому мужику.

— Ты видел нож?

— Нет, — едва не накладывая в дырявые штаны от испуга, пролепетал тот.

— А ты видел? — задал он тот же вопрос рабу, который работал со Стасом по соседству на грядках.

Тот отрицательно покачал головой, за что и получил от Степана кулаком в солнечное сплетение.

— Ты мне головой не качай, — начал заводиться Степан, — видел нож?

— Не видел, — прохрипел раб, свернувшийся у ног «живодера».

Допрос продолжался минут пять, но все рабы, трясясь от страха, говорили одно и тоже — ножа не видели.

— Они не скажут, — подвел итог Степан.

Егор кивнул:

— Я тоже так думаю. Ладно, пришли кого-нибудь убрать трупы, — и, прихватив с собой заточки, старший вышел. На пороге он обернулся и, глянув на Стаса, бросил, — а этому рану прижги, а то, либо кровью истечет, либо заразу какую подхватит.

Через пару минут в комнату заперлись боевики и, подхватив под руки трупы, потащили их из камеры. Степан вышел последним, перед этим, накалив на бензиновой зажигалке гвоздь, которым и продырявили Стаса, он неумело прижег рану. Бросив на рабов быстрый взгляд, Живодер, как называли его между собой боевики, вышел, на Стаса он посмотрел только, когда почти закрыл дверь, и парню на мгновение показалось, что в этом быстром взгляде проскочило что-то неуловимое, совершенно несвойственное такому жестокому человеку. С другой стороны двери лязгнул засов, и все стихло.

И тут Стас понял — этот человек с пистолетом, автоматом, в бронежилете его боится. Он сильный только со слабыми. А теперь Живодер осознал, что Стас тоже сильный, причем намного сильнее его.

Раб, который работал рядом с ним на грядках, подсел поближе. Минуты две он просто смотрел в пол. Наконец, он решился заговорить:

— И что дальше?

Стас неопределенно пожал плечами.

— Будем дальше жить, — немного подумав, ответил он. — Грязи в мире стало меньше со смертью этой четверки. Бог даст, и остальное разгребем. Как тебя зовут?

— Аркадием, но все зовут просто Арком.

— Давай спать, Арк, завтра будет тяжелый день.

Аркадий поднялся и прошел к подстилкам «божества» и его подручных. Прихватив пару, принес и сложил у ног Стаса.

— Они им больше не понадобятся, — заметив взгляд своего нового знакомого, произнес он.

Стас кивнул и, разложив подстилку, улегся на бок. Но одна мысль не давала парню уснуть, он отвернулся к стене и закрыл глаза, чтобы никто не мешал думать.

«Это неправильно, что в мир пришел закон силы. Не правильно, что, кто сильнее, тот и прав. Всегда найдется сила, которая больше той, что есть у тебя. А значит, это замкнутый круг. Как вернуть все на круги своя, или хотя бы уменьшить зло, причиненное „Апокалипсисом“? Раньше существовало подобие закона, теперь его заменил человек с автоматом. Рано или поздно пули кончатся, техника придет в негодность, и земля погрузится в мрачное средневековье со всем вытекающим. Вернее, она уже в него погрузилась. Чем Череп хуже князя, чем его боевики хуже дружины? Рабы так и остались рабами, для них даже нового слова придумывать не пришлось».

«Либо ты наверху, либо внизу, — произнес внутренний голос. — Пора тебе выбираться наверх. Хочешь уменьшить страдание людей, стань главным, создай собственный порядок. Не иди на поводу у обстоятельств».