Тайна асассинов - Александр Воронель

Не только согласие, но даже и обсуждение подобных вопросов, не может быть обеспечено без принятия какого-нибудь общего принципа, который смог бы послужить начальной аксиомой для обществ, не имеющих между собой в культурном отношении почти ничего общего. Обменивать «территории на мир» — такое же пустое, бессодержательное выражение, как «поменять пространство на время».

Есть, впрочем, в Библии призыв, который внятен почти всем народам и, в первом приближении, мог бы рассматриваться как нулевая аксиома для всех: «Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…» (Втор. 30, 19.)

Предпочтение жизни для всех жизнелюбивых народов кажется чуть ли не само собой разумеющимся. Если люди хотят жить, можно попытаться найти такую общую формулу, которая позволила бы им примирение перед лицом неминуемой смерти. Даже и «джихад» предусматривает такой компромисс для крайних случаев — «сульх» — перемирие. Однако, призыв «Избери жизнь!» становится действенным, только когда люди ценят свою жизнь и в самом деле чувствуют, что в противном случае смерть неминуема.

Таким было в свое время воздействие атомной бомбардировки на Японию… Подобным впечатлением для арабов был троекратный разгром египетской армии в 1956, 1967 и в 1973, после которых Египет, (а фактически еще раньше Иордания) пошли на соглашение с Израилем.

До образования Израиля британские власти каждую неделю вешали лихих арабских разбойников, еще не догадавшихся тогда объявить себя идейными борцами против империализма. Но со временем в изменившейся международной обстановке, и отчасти пользуясь израильским либерализмом, «предводители клик объединяются с соплеменниками, издавна существующими на сопредельных территориях, создают там базы, втягивающие всякого рода маргинальный сброд, повстанцев и диссидентов. Эти формирования наёмников-подростков действуют как власти на подконтрольных им территориях. Война становится для них повседневным занятием.» (A. Mbembe, Le Monde Diplomatique, Nov. 1999.)

Предшествующие слова написаны африканским автором на основе наблюдения жизни африканских стран, но они адекватно описывают и возникновение «израильско-палестинского конфликта» и многих других. Если мы хотим сейчас удержать арабов от убийств, мы можем сделать это только силой.

Нам не на что жаловаться. Через такое чистилище прошли все современные народы. Собственно, остались жить на земле лишь те из них, которые выдержали это испытание. Существование еврейского народа во 2-й мировой войне оказалось под угрозой только потому, что в его распоряжении не было никаких внушительных коллективных средств защиты. Исполнителям геноцида ничто не угрожало.

В прошлом уже окультуренную западную Европу в течение веков разоряли гунны, готы, вандалы. Потом венгры, арабы и скандинавы. Славянские княжества веками страдали от набегов торков, печенегов, половцев… И ничто не могло остановить этот беспредел, кроме ответного систематического убийства. Профессиональные головорезы — рыцари, варяги — средневековый «спецназ» — были остро востребованы при всех королевских дворах. Ежедневно, выходя из дому, европеец рисковал быть убитым на улице. Не выходя, он тоже рисковал сгореть вместе с домом. Тогда еще не было и в помине «международного террора», или «освободительной борьбы». Просто — грабеж. Без лозунгов и объяснений.

У людей «евразийского пространства» идея постепенного накопления ценностей сформировалась не сразу, потому что сама эта идея порождается чувством времени. Исходно они представляли свое обогащение только «пространственно», в форме прямого захвата. Как пишет о нашем времени современный специалист:

«Нищие общества многодетны и «молодёжны». Существующие на грани выживания молодые люди из зон нищеты пополняют ряды повстанческих движений. Фактически они живут грабежом — институционализированным грабежом.».

Т.е. глубинная психологическая основа явления осталась неизменной с варварских веков: для многих молодых людей и в наше время война и смертельный риск предпочтительнее, чем ежедневный труд и размеренное существование. Как написал чуждый застенчивости Э. Лимонов: «Определенный сорт мужиков испытывает биологическую жажду войны и никакая «цивилизация» никогда не сможет изменить их природу». Нулевая аксиома культурных народов существует не для всех.

Впрочем, встретив непреодолимые препятствия на пути разбоя, поставленные перед выбором между жизнью и смертью, некоторые вышеперечисленные народы рано или поздно нашли для себя образ жизни, позволивший им со временем включиться в сообщество цивилизованных наций. На это, правда, в Европе ушло несколько столетий.

Для той части человечества, которая живет с нами по соседству, эта история еще не закончилась. Она, собственно, еще и не началась. Только если у нас хватит решимости и терпения силой удерживать вождей палестинцев от войны, у них появится исторический шанс.

Недавно, произошло обнадеживающее событие, которое может коренным образом повернуть всю историю израильско-арабских отношений к оптимистическому варианту.

Футбольный клуб израильских арабов селения Сахнин с триумфальным успехом провел спортивный сезон в Израиле. Для амбиции арабской молодежи возникла новая точка приложения, которая может вывести их на экраны телевизоров не только в качестве убийц или жертв. Еще несколько таких событий и, может быть, наберется достаточное число смелых молодых арабов со вкусом к жизни, у которых хватит мужества прекратить бесперспективную, самоубийственную войну и найти себе и соплеменникам другое, достойное занятие. С этого момента и начнется отсчет времени в их обществе, которое пока что все еще принадлежит к «цивилизации пространства».

Пока это не произошло, именно объективная ситуация и справедливость требуют от нас сохранять ту меру насилия, которая диктуется нашим субъективным чувством безопасности.

2. ЛИЧНЫЙ ОПЫТ СОУЧАСТИЯ В ИСТОРИИ

Не весь народ безмолвствовал

На днях я получил письмо из далекого Челябинска от Георгия Ченчика (брата Олимпийской чемпионки по прыжкам Таисии Ченчик) — человека, с которым расстался около 60-и лет назад и до сих пор не знал, жив ли он. Летом 1946 года мы просидели два месяца в одной камере внутренней тюрьмы челябинского ГБ.

Так давно это было… мне даже немного неловко признаться, что я такой старый. Но тогда мне было только 14 лет, а ему 18, и я воспринимал его как взрослого. Оба мы были посажены за «антисоветскую деятельность», и конечно на воле не подозревали ни о существовании друг друга, ни о многих других подпольных, молодежных кружках, возникавших в те годы по всей стране.

В России, да и в Израиле, теперь часто поминают сталинские репрессии, но, в основном, 30-х годов, когда эти репрессии относились к людям, вовсе неповинным в сознательной «антисоветской деятельности». Это были и в самом деле, так называемые, «неоправданные репрессии».

Невольно подумаешь: что же это была за страна, если при таком свирепом режиме, когда «запрещалось все — даже то, что разрешалось», все репрессии были неоправданные. Не означает ли это, что никто и не сопротивлялся? И «народ безмолвствовал». Поэт Наум Коржавин так и писал об этом мертвом (вернее мертвящем, но все же далеко, далеко не мертвом) времени:

Можем рифмы нанизыватьПосмелее, попроще,Но никто нас не вызоветНа Сенатскую площадь.Мы не будем увенчаныИ в кибитках снегамиНастоящие женщиныНе поедут за нами…

Но это неправда… Не только смелые рифмы занимали молодых людей в те годы. И женщины за ними тянулись так же бесстрашно, беззаветно… О Сенатской площади, конечно, в 50-е не могло быть и речи, как и об увенчании…

В своем письме Георгий пишет, что, кроме него, из их кружка «Социал-демократической молодежи», и из тогдашнего местного поэтического общества «Снежное вино» никого уже не осталось в живых. Но недавно в городе была организована выставка «Неформалы 50-х» и студенты университета приходили брать материалы для своих рефератов. Посетители постарше признавались, будто не могли себе и представить, что «среди окружающей их молодежи были сверстники, которые думали по-другому». В России, к сожалению, все еще принято говорить, будто люди, которые не верят пропаганде и сопротивляются насилию, «думают по-другому» — «инакомыслящие». После почти 20 лет либерализации можно бы уже понять, что суть не в том, что «по-другому», а в том, что вообще «думают». Но это, наверное, займет еще сколько-то лет.

Георгий просил прислать для их выставки описание нашей подпольной группы и дальнейших судеб ее участников. Я и спешу выполнить его просьбу, надеясь, что одновременно это будет моим посильным вкладом в празднование радостной даты — юбилея смерти И. В. Сталина.