Неподходящее место для леди - Джоан Смит

Проехав несколько миль, он повернул карету на Дикую улицу. Доставив меня домой, он тут же ушел. Я решила, что в Уайтхолл, друзья не зря видно язвили по этому поводу. Примерно через час посыльный доставил для меня великолепный букет, состоящий из орхидей, для корсажа вечернего платья.

В записке, приложенной к букету, значилось: «С нетерпением жду чести провести вечер в вашем обществе». Вместо подписи стояли инициалы, не очень разборчиво написанные, но авторство не вызывало сомнений. Лакей, который доставил цветы, производил сильное впечатление своей зеленой ливреей, щедро расшитой золотом. Я решила, что Алджер одолжил его у лорда Долмана.

Оставшуюся часть дня мы провели в приготовлениях к театру. Следовало, конечно, привезти с собой необходимые туалеты, для подобных случаев, но, позаимствовав кое-что из гардероба тетушки Талассы, мы с мисс Теккерей решили, что Алджеру не придется за нас краснеть.

Я нашла для себя экзотическую шелковую шаль, рисунком напоминавшую расцветку павлина, всю в цветах, с длинной бахромой до щиколоток. Мисс Теккерей заметила, что в этой шали я напоминаю особу не очень серьезного поведения. Но потом мы решили, что нужно попробовать, ведь мы не имели ни малейшего представления о том, что свет надевает в театр, а шаль придавала определенный стиль моему зеленому шелковому платью. Мисс Теккерей обещала соорудить из моих волос высокую прическу с помощью двух перламутровых гребней тетушки Тал. Для себя она подобрала элегантную шаль из небеленой хлопчатой ткани, которая, как она считала, оживит ее темное платье.

Я бдительно прислушивалась, ожидая, когда придет Алджер. В половине седьмого хлопнула входная дверь. Я вышла в холл, чтобы поблагодарить его за цветы. Он удивленно заморгал и, казалось, ничего не понял.

— Я не посылал цветов, — сказал он, слегка смущенный тем, что не догадался этого сделать. — Видите ли, для театра они не обязательны.

— Кто же мог прислать их? В Лондоне вы единственный джентльмен, которого я знаю.

Он нахмурился, но тут же нашел разгадку.

— Сэр Джайлз! Я видел, как этот негодяй пялил на вас глаза! Теперь вы понимаете, что у меня была причина поскорее увезти вас от своих дружков. Вы сохранили записку?

Я достала ее. Не сразу удалось разобрать инициалы: последняя буква была похожа на «с».

— Это не сэр Джайлз, а Харли Сомс, — заключил Алджер.

— А, этот высокий, — сказала я. Он был также интересен внешне.

— Вижу, вы оценивали их в качестве потенциальных поклонников.

— Так поступают все леди, мистер Алджер.

Он хитро покосился в мою сторону.

— Интересно, как я котируюсь? Я тоже высокий, не ниже Сомса и уж значительно выше сэра Джайлза. Как, черт возьми, он узнал ваш адрес? Должно быть, ехал за нами всю дорогу от Сомерсет-Хаус. Я был уверен, что на Челси-Роуд мы никого не встретили… — он виновато замолчал.

— Никто не увидит вас в обществе провинциалки? Вот теперь я поймала вас с поличным, мистер Алджер. Ваша репутация погибла.

— Мило с вашей стороны, что вас это трогает, но, по правде говоря, у меня не настолько высокая репутация, мне нечего терять.

— Надо сообщить мистеру Сомсу, что я не поеду с ним в театр. Лакей не подождал ответа. У него очень элегантные слуги, не правда ли? Лакеи все в золоте… Вы знаете его адрес?

— Да. Но… лакей… У Сомса нет лакея, тем более в ливрее. Он снимает квартиру в Олбани, обходясь одним слугой, который служит ему и дворецким, и камердинером и всем прочим.

— Возможно, цветы послал сэр Джайлз.

— А, да, тот самый, который невысокий, — Алджер пожал плечами. — Чертовски беспардонно с его стороны питать уверенность, что вечером вы свободны. Пусть он сюда явится и уйдет, с чем пришел.

— Некрасиво будет так поступить с ним, но у меня нет другого выхода, он не вложил адреса. Хотя орхидеи превосходны, — добавила я, в душе прощая незадачливого джентльмена за непредупредительность. — Две шикарные орхидеи. Весьма дорогой подарок.

— Вам нравятся орхидеи? Обещаю запомнить, Катрин.

Он произнес мое имя так, что оно прозвучало без фамильярности, но с оттенком особой интимности. Или, может быть, его улыбка придала такое звучание. Это была его обаятельнейшая улыбка — нежная и открытая.

Когда же он зашел, чтобы отвезти нас в театр, в его руках было целых три орхидеи. Меньший букетик прикрепила к корсажу мисс Теккерей. Мы уже были одеты и готовы к выходу, когда в дверь постучали. Алджер распахнул дверь — на пороге стоял старый полковник Стоун.

Его отвисшие морщинистые щеки растянулись в улыбке при виде нас.

— Вы уже одеты и ждете меня. Великолепно! Я знал, что на вас можно положиться, мисс Ирвинг. Вы прикрепили мои орхидеи? Премного обязан. Я снял отдельную гостиную в Кларендоне. — И устрицы, без сомнения, входили в программу. Его слезящиеся глазки пытались заглянуть под шаль, в вырез платья, под предлогом полюбоваться подаренным букетом для корсажа.

— Извините, полковник, сегодня я занята, — произнесла я, едва сдерживая смех.

— А? Что вы имеете в виду?

— Мисс Ирвинг проводит вечер со мной, полковник, — решительно выпалил Алджер.

Полковник бросил оценивающий взгляд на широкие плечи соперника и что-то пробормотал под нос.

— Рини дома? — осведомился он.

Она, видно, услышала голоса и свесилась через перила.

— Полковник! Мы идем куда-нибудь сегодня? Клянусь, вы забыли меня предупредить. Только что мне пришлось отклонить предложение пообедать. — Мне было доподлинно известно, что у нее не было посетителей. — Подождите внизу, я скоро выйду. Впредь не забывайте сообщать о ваших планах заранее.

Полковник крикнул, подняв голову, чтобы разглядеть площадку третьего этажа:

— Буду ждать здесь, Рини. Поторопитесь, я умираю от голода.

Этот эпизод придал комическую окраску началу вечера, которому суждено было втянуть нас в ряд необычайных событий, прежде чем мы вернулись на Дикую улицу.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мы подкатили к Ковент-Гарден с непривычным для нас блеском — в карете с мягкими сиденьями, крытыми бархатом, отделанными серебром, с вензелем на дверцах, призванным вселять почтение в сердца менее удачливых смертных. Иными словами, мистер Алджер позаимствовал на вечер экипаж лорда Долмана. Как бы мне хотелось, чтобы нас сейчас увидели Хеннесси.

Я всегда считала Королевский театр в Бате грандиозным сооружением, но он и в подметки не годился Ковент-Гарден. Несколькими годами раньше Ковент-Гарден сгорел дотла и был заново отстроен — величественный, как собор. Великолепный мраморный фасад казался лишь прелюдией к роскоши внутреннего убранства. Порфировые колонны, алебастровые статуи и плюшевые диваны в длинных галереях не уступали по красоте знаменитым классическим образцам древности.