Дочь «Делателя королей» (ЛП) - Филиппа Грегори

Джордж задыхается, как будто подавился вином. Мы все поворачиваемся к нему. Он кашляет и не может отдышаться. Мой отец холодно наблюдает за ним, и не собирается ждать, когда к Джорджу вернется дар речи.

— Этот план может не устраивать тебя, Джордж, — признает отец. — Но ты будешь свояком короля и наследником престола после Эдуарда Ланкастера. После того, как мы свергнем Риверсов, ты станешь ближе к трону. Твои заслуги буду признаны, и ты будешь вознагражден. — отец любезно кивает. Он даже не смотрит на Изабель, которая должна была стать королевой Англии, сейчас все его внимание отдано мне. — Джордж, я позабочусь, чтобы ты сохранил все свои титулы и земли. Ты будешь устроен не хуже, чем раньше.

— Мне станет хуже, — тихо замечает Изабель. — Я лишилась моего ребенка ни за что.

Ей никто не отвечает. Можно подумать, что она стала настолько незначительна, что никто не должен с ней говорить.

— А что, если король еще будет спать? — спрашиваю я. — Когда вы дойдете до Лондона? Что, если вы не сможете разбудить его?

Отец пожимает плечами.

— Это не имеет значения. Пусть он спит или бодрствует, я буду повелевать от его имени, пока принц Эдуард и, — он улыбается мне, — Принцесса Анна не займут престол и не станут королем Эдуардом и королевой Анной Английскими.

— Восстановление Дома Ланкастеров! — Джордж вскакивает на ноги, его губы красны от мальвазии, лицо пошло пятнами от гнева, руки трясутся. Изабель протягивает руку и кладет ладонь на его сжатый кулак. — Разве мы прошли через все это, чтобы восстановить Дом Ланкастеров? Разве мы сталкивались с такими опасностями на суше и на море, чтобы возвести Ланкастера на престол? Я предал брата и покинул Дом Йорков, чтобы увидеть на троне Ланкастера?

— У Дома Ланкастеров хорошие шансы, — признает отец, в одно мгновение отметая союз с Йорками, который его семья укрепляла и защищала в течение двух поколений. — Твой брат не может претендовать на престол, если он действительно, как ты предполагаешь, бастард.

— Я называл его ублюдком только для того, чтобы заставить признать меня следующим наследником, — кричит Джордж. — Мы сражались, чтобы королем стал я. Мы оболгали Эдуарда ради моих претензий. Но я никогда не предавал свой Дом, никогда не клеветал на Йорков! Мы никогда не обсуждали, что королем может быть кто-то, кроме меня!

— Теперь это невозможно, — говорит отец с легким сожалением, словно речь идет о давным-давно проигранной битве в далекой стране, а не об Англии. — Мы пробовали дважды, Джордж, ты же знаешь. Эдуард оказался слишком крепким орешком, его сторону держит слишком много людей. Но в союзе с королевой Маргаритой мы поднимем половину Англии, все сторонники Ланкастеров будут стекаться под наши знамена, ведь они до сих пор не признали твоего брата. Они всегда были сильны на Севере и в Мидлендсе. Джаспер Тюдор ради Маргариты поддержит нас в Уэльсе. Эдуард никогда не победит нас с тобой в союзе с Маргаритой Анжуйской.

Мне так странно слышать ее имя без проклятий, я не могу поверить, что мы забудем все преступления этой женщины, и она станет нашим верным другом.

— А теперь, — говорит отец, — Нужно идти с матерью к швеям. Изабель, ты можешь идти с ними, вам всем понадобятся новые платья для помолвки Анны.

— Моей помолвки?

Он улыбается, как будто наслаждается своей игрой.

— Сначала помолвка, а потом свадьба, как только мы получим разрешение от папы.

— Я буду обручена так скоро?

— Послезавтра.

Анжер, Кафедральный собор, 25 июля 1470

У алтаря стоят две безмолвные фигуры, они поднимают руки, протягивают их к алтарю и клянутся. Свет из большого окна озаряет их торжественные лица. Они склоняются друг к другу, словно дают клятву любви и верности до гроба. Они стоят очень близко, чтобы быть уверенными друг в друге. Глядя со стороны, по упорству их взглядов и близости тел можно подумать, что они заключают брак по любви.

Самые большие враги, мой отец и Маргарита Анжу, стоят в соборе бок о бок. Они заключают великий союз; а я с ее сыном вскоре скрепим нашими телами договор наших родителей. Она первая кладет руку на частицы Истинного Креста, привезенного сюда из Королевства Иерусалимского — и даже с дальнего конца собора я слышу чистый и звонкий голос, произносящий клятву верности моему отцу. Затем наступает его очередь. Он кладет руку на крест, а она поправляет ее, дабы убедиться, что вся ладонь, каждый палец лежат на священном дереве, как будто даже сейчас, в момент принесения клятв, она не доверяет отцу. Отец читает свою клятву, потом они поворачиваются друг к другу и дарят поцелуй примирения. Они стали союзниками и будут ими до смерти, они поклялись торжественной клятвой, и ничто не сможет их разлучить.

— Я не могу это сделать, — шепчу я Изабели. — Я не могу выйти замуж за ее сына, не могу стать дочерью злой королевы и спящего короля. Что будет, если их сын действительно сумасшедший, как все говорят? Что, если он убьет меня, прикажет отрубить голову, как тем двум лордам Йоркам, которые охраняли его отца? Все говорят, что он чудовище с окровавленными руками. Говорят, что он убивает людей просто ради удовольствия.

— Тише, — говорит сестра, она принимает мои пальцы в свои ладони и нежно сжимает их. — Ты говоришь, как ребенок. Ты должна быть храброй. Ведь ты собираешься стать принцессой.

— Я не могу войти в Дом Ланкастеров!

— Можешь, — возражает она. — Ты должна.

— Ты когда-то говорила, что отец использовал тебя, как пешку.

Она вздыхает.

— Неужели?

— Использовал как пешку, а потом сбросил с доски.

— Если ты сможешь стать королевой Англии, он не позволит тебе упасть, — проницательно замечает она. — Он будет любить тебя и служить тебе каждым своим вздохом. Ты всегда была его любимой дочерью, ты должна радоваться, что теперь стала центром его стремлений.

— Иззи, — спокойно говорю я. — Ты была центром его стремлений, когда он чуть не утопил нас всех в море.

Ее лицо кажется зеленоватым в тусклом свете под сводами собора.

— Да уж, — мрачно говорит она.

Я не решаюсь сделать первый шаг, и тогда подходит наша мать и бодро говорит:

— Я представлю тебя ее величеству королеве.

Я иду за ней по длинному проходу, поток света, проходящий сквозь цветные витражи, ложится мне под ноги ослепительным ковром, я словно плыву в чудесном блеске. Вот уже второй раз моя мать представляет меня королеве Англии. В первый раз я видела самую красивую женщину христианского мира. Сейчас — самую жестокую. Королева смотрит, как я приближаюсь, она с терпением убийцы ждет, когда я подойду к алтарю. Моя мать опускается в глубоком реверансе, я приседаю вслед за ней. Я вижу невысокую полную женщину в великолепном платье из золотой парчи, в высоком головном уборе с золотыми кружевами, золотой пояс низко провисает на ее широких бедрах.