Записки бродячего врача - Иосиф Львович Раскин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А может, милый друг, мы впрямь сентиментальны?» – зададимся вопросом Андрея Вознесенского.
Добро пожаловать домой, доктор Раскин.
Дети и другие звери
Социальная жизнь в Принстоне в 2012 году
У моей жены интенсивная светская жизнь.
Раз в месяц она ест ланч в компании своих старинных принстонских подруг – ученых, программистов, преподавателей… Они собираются в итальянском ресторанчике в середине рабочего дня ненадолго, едят лазанью и какой-нибудь вкусный десерт, запивают его домашним лимончелло и треплются по-русски обо всем на свете – за строгим исключением мужей, детей и неприятностей на работе.
По воскресеньям жена водит дочку в русскую школу. Там дети учат русский, естественно, язык, математику и шахматы, танцуют и поют, а мамы пьют кофе и точат лясы по-русски обо всем на свете – уже без ограничений. Из школы вся компания перетекает на детскую площадку, а оттуда – друг к другу в гости.
По средам – цирковая студия у сумасшедшей англичанки. Там дети помладше кувыркаются на матах, кидаются мягкими мячиками и носятся друг за другом, а мамы и дети постарше крутят хулахуп, жонглируют, ходят по канату (невысоко) и крутятся в шелковых петлях, свисающих с потолка. Беседуют они опять же обо всем на свете, но уже на английском, поскольку русская критическая масса разбавлена национальными меньшинствами вроде белых американцев, венгров и китайцев.
У моей четырехлетней дочери Сани интенсивная светская жизнь.
Пять раз в неделю она ходит в детский сад на задворках Принстонского университета, где довольно большая часть времени посвящена общению и где подтянутые пожилые воспитательницы в фиолетовых сединах приучают детей принстонских ученых, съехавшихся со всего мира, говорить: «Can I have a glass of water, please?» и «Thank you very much».
Воспитательницы говорят на прекрасном английском с самыми разнообразными акцентами – от арканзасского до хорватского, но все как одна ведут свое происхождение от Мэри Поппинс. Саня учит других детей и воспитательниц русскому, а сама, наверно, скоро заговорит на корейском и хинди.
По воскресеньям она ходит в русскую школу, и, пока мама пьет кофе и точит лясы, Саня учится русскому и танцам, разрисовывает себе рожицу, затем до кучи расставляет шахматы и лазает по детской площадке, а уж потом вся компания ходит друг к другу в гости до упаду.
По средам – цирковая студия у сумасшедшей англичанки. Смотри выше. Кроме прочего, иногда там удается покрутить за ногу маму, застрявшую в шелковой петле, свисающей с потолка.
У нашего кота Кузи интенсивная светская жизнь. Днем он дрыхнет и изредка снисходит до общения с нами, но с наступлением темноты стремглав выкатывается из дверей наружу, где за стриженой лужайкой тянется метров на полтораста в длину и на двадцать в ширину полоса первобытного леса – со старыми акациями, лианами толщиной в руку и непроходимым – для человека без мачете – подлеском. Там Кузя общается с котами из соседних домов, дерется всласть с ними, гоняется за белками и птицами (безуспешно) и за мышами и землеройками (иногда результативно – судя по находкам на коврике у входной двери). В общем, полноценная жизнь джентлькота, на интенсивность которой прискорбный факт кастрации, похоже, совершенно не повлиял.
К полуночи Кузя возвращается домой – перекусить чем бог послал и даже вздремнуть немного, но к четырем утра у него накапливаются совершенно неотложные дела, он будит меня, иногда с применением умеренного физического давления (поскольку сам открывать запертую дверь еще не научился), и отбывает уже до того часа, когда соседи начинают выгуливать собак.
Один только я бедный сиротинушка…
Кошка
Еще вечером это была девочка Саня. Она пошла спать после обычной серии усыпительных процедур: поджаривания сосисок и конфет на костре, просмотра ну очень маленького мультика про льва и девять гиен и чтения вслух первой главы сказки «про девицу» (ну, помните, три девицы под окном что-то пряли вечерком?).
Сегодня утром тоже вроде проснулась девочка. Ее удалось выманить из постели предложением посмотреть в зеркале, как здорово ей папа вчера подстриг челку. Но вот сразу после умывания девочка Саня – по моему недосмотру – превратилась в кошку. А кошки, как вы прекрасно знаете, ходят на четырех лапах, изъясняются с помощью единственного слова «мяу», маек и трусиков не носят и уж конечно не ходят ни в какие дурацкие детские садики.
В конце концов был достигнут некоторый разумный компромисс. И если вам встретится рыжая кошка с криво постриженной челкой, в черном бархатном платье и розовых сандалиях, вы знаете, как ее зовут.
Женская доля
Нос Александры неопровержимо свидетельствовал о том, что его обладательница сегодня в детском саду рисовала белой краской.
– Саня, ты была сегодня в детском саду?
– Нет, потому что я ведьма и поливаю цветочек. Он миленький.
– Хорошо, пошли наверх, спать пора.
– Нет, нельзя! У меня болит нога, потому что я не могу ходить.
Ну вот, а вы говорите, что женской логики нет.
Нам уже надо было выходить, а она все еще выбирала наряды, чем довела меня до полного исступления. В конце концов я пригрозил, что брошу ее дома и уйду куда глаза глядят, и она выбрала черное бархатное платье, красные леггинсы и черные носки в белый горошек с малиновыми туфлями. Когда я отвернулся, она накрасила губы ярко-красной помадой и веки – оранжевыми тенями.
И только теперь я смог усадить ее в джип и увезти из дома. В детский сад.
Охота
Дело происходило на территории Института фундаментальных исследований (теоретическая физика, математика, вычислительная экономика) в Принстоне, созданного в свое время под Эйнштейна.
Сегодня на ужин у меня не было оленя. Точнее, лани. Изящной такой, с белым хвостиком и пятнышками в детстве. Бэмби, одним словом.
Лань сделала все от нее зависящее, чтобы таки присоединиться ко мне за вечерней трапезой. Она выскочила среди бела дня из придорожного куста и взлетела в воздух в полуметре перед капотом моего «форестера».
Лани, еноты и канадские гуси чувствуют непреодолимую склонность к фундаментальным исследованиям, особенно с тех пор, как охоту на территории института разрешили только с арбалетами и только по лицензиям, выданным до 1965 года.
И только скорость пять миль в час – чтобы не задавить очередного рассеянного профессора – не позволила мне слиться в экстазе с ланью. Чукча – плохой охотник…
В мире животных
На территории гольф-клуба, где-то на границе между зеленой травкой и не оприходованной еще землей, в кактусах, камнях и каких-то норах живет заяц. По-английски – Antelope Jackrabbit, то есть антилоповый заяц, если по-русски.
Это вам не трусишка зайка серенький и не обычный скромный дикий кролик.
Это мускулистая зверюга в полтора раза больше моего немаленького кота, с длиннющими ушами с черными кончиками. Не удивлюсь, если он
