Скелет под колоколом - Роберт ван Гулик

Подумав, судья Ди заметил:

— С тех пор, как она находится в Пуяне, Линь Фан ничего против нее не предпринимал. Не будем, однако, на это полагаться. Ма Чжун, уже сегодня ты этим займешься. В качестве последней меры я разошлю циркуляр во все армейские посты вдоль канала — на север и юг от Пуяна — с требованием задерживать джонки с эмблемой дома Линь и проверять, не перевозят ли они контрабандную соль.

Секретарь Хун улыбнулся.

— Через несколько дней, — сказал он, — Линь Фан почувствует себя, будто муравей на горячей сковороде, как в нашей старой пословице.

Судья Ди согласно кивнул и заключил:

— Когда Линь Фану станет известно обо всех этих мерах, у него появится ощущение, что он в западне. Здесь он далеко от Кантона, где сильно его влияние и куда он отослал большинство своих подручных. Более того, он ведь не знает, что у меня нет против него даже тени доказательств. Он будет беспокоиться, а не сообщила ли мне госпожа Лян какой-нибудь новый и неизвестный ему факт, а не обнаружил ли я его контрабандных махинаций, а не сообщил ли мне кантонский коллега дополнительных опасных для него сведений. Я надеюсь, что это его настолько растревожит, что он поведет себя неосторожно, и сам себя выдаст. Признаюсь, шанс очень невелик, но это единственное, на что мы можем рассчитывать.

15. СУДЬЯ ДИ НАНОСИТ ВИЗИТ КАНТОНСКОМУ КУПЦУ. НЕОЖИДАННОЕ ПРИБЫТИЕ ДВУХ МОЛОДЫХ ЖЕНЩИН

На следующий день, после полуденного заседания, судья сменил официальный наряд на простое синее платье, затем сел в паланкин и приказал носильщикам доставить его к Линь Фану. Сопровождали его лишь два стражника.

Когда паланкин остановился перед жилищем, судья Ди приподнял занавеску и увидел с дюжину людей, занимавшихся расчисткой развалин слева от большого портала. Сидя на груде кирпича, сияющий и хорошо видный Тао Ган наблюдал за ходом работ.

Едва один из стражников постучал в дверь, как обе ее створки распахнулись, и носильщики прошли во внутренний двор. Выйдя из паланкина, судья увидел высокого, худощавого мужчину, с довольно выразительным лицом, ожидавшего у подножия ведущей в зал приемов лестницы.

Помимо коренастого и широкоплечего человечка, в котором судья угадал управляющего, других слуг не было видно.

Высокий, худощавый мужчина низко склонился перед судьей и глухим голосом произнес:

— Ничтожную особу, имеющую честь обращаться к вашему превосходительству, зовут купец Линь, по имени Фан. Пусть ваше превосходительство соблаговолит войти в мою жалкую хижину.

Поднявшись по ступеням, хозяин и его гость вошли в просторный зал, обставленный просто, но со вкусом.

Как только они сели на кресла из резного черного дерева, управляющий разлил чай, затем принес кантонские сладости.

Состоялся обмен установленными этикетом любезностями. Линь Фан свободно говорил на языке северных провинций, но с заметным кантонским акцентом. Беседуя, судья исподтишка разглядывал хозяина дома.

Линь Фан был одет в строгую длинную рубаху и халат из узорчатой ткани, вроде тех, что любят кантонцы, на голове — простенькая шапочка из черного шелка. Ему около пятидесяти лет, подумал судья. Худое, вытянутое лицо было обрамлено жидкими усами и седой бородкой. Судью особенно поразили его глаза. Странной была их мертвенная застылость, казалось, они двигались только вместе с поворотом головы купца. Если бы не неподвижность холодного взгляда, было бы трудно поверить, что на совести этого хорошо воспитанного и достойного человека насчитывается до дюжины убийств.

— Мое посещение не носит официального характера, — приступил к беседе судья Ди. — Мне просто хотелось частным образом переговорить с вами об одном небольшом деле.

Склонив голову, Линь Фан произнес монотонным голосом:

— Слушающий вас жалкий невежественный торговец целиком в вашем распоряжении.

— Несколько дней назад, — продолжал судья, — пожилая женщина из Кантона по имени Лян явилась в присутствие и рассказала длинную и бессвязную историю, в которой обвиняла вас в разных преступлениях. Мне было трудно ее понять. Позже один из моих работников сообщил мне, что ум этой бедной женщины расстроен. Она передала мне сверток документов, которые я не дал себе труда прочитать, потому что они наверняка заполнены бредом ее больного рассудка. К несчастью, закон не позволяет мне закрыть дело, не выслушав жалобщика хотя бы один раз на открытом заседании суда. Поэтому я решил нанести вам визит — визит чисто дружеский — чтобы в ходе этого неофициального посещения мы могли бы найти возможность внешне удовлетворить старую женщину, при этом не теряя слишком много времени. Конечно, вы понимаете, что действовать так значило бы нарушать все существующие нормы. Но очевидно, что бедная женщина не вполне владеет рассудком, а, с другой стороны, вы — человек всеми признанной безупречной репутации, так что мое решение представляется вполне оправданным.

Линь Фан встал и низко поклонился судье в знак своей благодарности. Вернувшись в кресло и опечаленно покачав головой, он сказал:

— Это очень грустная история. Мой покойный отец был лучшим другом покойного мужа госпожи Лян. В течение многих лет я делал все, чтобы продолжить, больше того, чтобы укрепить традиционные узы дружбы, соединяющие оба наших семейства. Временами это было мучительно трудным делом. Вашему превосходительству да будет известно, что, если мои дела процветали, то дела семьи Лян шли все хуже и хуже. Отчасти это было результатом бедствии, против которых ничего нельзя было поделать, но также и отсутствием делового чутья у сына друга моего отца, Лян Хона. Время от времени я протягивал ему руку помощи, но, похоже, само Небо ополчилось на него. Бандиты с большой дороги убили Лян Хона, и дела взяла в свои руки старая госпожа. Результатом совершенных ею просчетов стали крупные убытки. Преследуемая кредиторами, она совершила еще более страшный просчет, связавшись с контрабандистами. Это раскрылось, и все имущество семьи было конфисковано. После этого старая женщина решила переселиться в деревню. Разбойники сожгли ее усадьбу, убили двоих внуков и нескольких слуг. После истории с контрабандой мне пришлось порвать с ней отношения, но несчастье, выпавшее на долю семейства, с которым мое отношение было столь долгие годы дружественным, было таким ужасным, что я не смог этого вынести и предложил высокое вознаграждение тому, кто поможет задержать убийц. Я испытал чувство удовлетворения, когда суд покарал негодяев. Увы, эта цепь испытаний подорвала рассудок госпожи Лян, и в ее больной голове зародилась мысль, что я несу ответственность за выпавшие на ее долю несчастья.

— Какая нелепая мысль! — воскликнул судья Ди. — Вы, ее лучший друг!

С грустью покачал Линь Фан головой и вздохнул.

— Да. Поэтому вашему превосходительству не составит труда понять, что я уехал из Кантона в значительной степени ради того, чтобы скрыться от ее козней. Ваше превосходительство поймет мое положение. С одной стороны, я не мог прибегнуть к защите закона против дружественного мне семейства. С другой, если бы я не отвечал на эти обвинения, мое положение в Кантоне пострадало бы. Я надеялся обрести покой и отдых в Пуяне, но эта женщина преследовала меня и здесь, обвинив в похищении ее внука! Его превосходительство Фон сразу же отверг это обвинение. Несомненно, госпожа Лян его возобновляет?

Прежде чем ответить, судья Ди выпил несколько глотков чая. Затем, не торопясь, он попробовал принесенные управляющим сладости.

— Ах, мне страшно жаль, что я просто не могу отмести ее жалобы! — наконец сказал он, — Но как мне ни горько, поверьте, причинять вам это неудобство, я буду вынужден вызвать вас в присутствие, чтобы выслушать вашу защиту. Само собой разумеется, это чистая формальность, ведь ваша невиновность бросается в глаза.

Линь Фан снова ему поклонился. Его столь странный застывший взгляд остановился на судье.

— Когда ваше превосходительство намерены заслушать меня?

Судья погладил свои бакенбарды.

— Мне трудно сейчас это уточнить. Есть отложенные нерешенные дела, и у меня накопилась масса административной работы. К тому же мой помощник обязан — о, это пустая формальность! — просмотреть переданные госпожой Лян бумажки, чтобы изложить мне их содержание. Мне очень жаль, что я не могу назвать вам точного срока. Но будьте уверены, что мы будем вести дело без всякой волокиты.

— Ничтожный купец, каким я являюсь, будет вам глубоко признателен. Моего присутствия в Кантоне ждут важные дела. У меня было намерение выехать уже завтра, оставив дом на попечение управляющего. Именно в связи с предстоящим отъездом мое жилище выглядит таким заброшенным. Большинство слуг уехало еще на прошлой неделе. По этой же причине столь скудно мое гостеприимство, за что приношу тысячу извинений!