22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война - Марк Солонин

В следующем, 1920 году помощником начштаба 6-й кд становится К.А. Мерецков — будущий маршал, Герой Советского Союза, начальник Генерального штаба РККА и заместитель наркома обороны в 1940—1941 гг.

В середине 30-х годов 6-м кавкорпусом командует Г.К. Жуков — будущий маршал, начальник Генерального штаба (после Мерецкого), четырежды Герой Советского Союза, а после смерти Сталина — министр обороны СССР.

Осенью 1939 г. 6-й кавкорпус ведет в бой еще один будущий маршал — А.И. Еременко. Начальником штаба артиллерийского полка в той же 6-й кавдивизии служил и будущий маршал К.С. Москаленко.

Даже с учетом «особой роли» Первой конной в формировании высшего командного состава РККА нельзя назвать 6-й кавкорпус иначе, как элитным соединением красной кавалерии. Остается только добавить, что начало войны с Германией этот незаурядный кавкорпус встретил в старинном польском городе Ломжа — т.е. прямо на границе с Германией!

Повторение — мать внушения. Коммунистические историки-пропагандисты столько тысяч раз рассказывали нам про то, как «накопивший двухлетний опыт ведения современной войны» вермахт обрушился на «плохо подготовленные советские войска», что в конце концов эта весьма спорная (точнее говоря — вздорная) гипотеза превратилась в непререкаемую аксиому. Но давайте попробуем воспользоваться головой и зададим ей простой вопрос: когда и где мог вермахт набраться этого самого «двухлетнего опыта ведения войны»?

Три недели боев в Польше, три-четыре недели активных боевых действий во Франции, неделя в Югославии. Вот и все. Даже чисто арифметически это два месяца, а не два года!

За исключением майских боев во Франции, вермахт имел дело с плохо вооруженным, малочисленным противником. Где же тут было набраться опыта танковой войны, войны машин и моторов? Менее ли значимым был опыт Халхин-Гола и трех месяцев финской войны? Да, у вермахта были еще ожесточенные бои при высадке в Норвегию, на Крите, в ливийской пустыне — но это все «бои местного значения», в которых приняло участие всего три-четыре дивизии.

Разумеется, кадровые дивизии вермахта были обучены и подготовлены в лучших традициях прусской военщины. Но много ли их было — кадровых?

До начала Второй мировой войны Германия успела подготовить только 35 кадровых пехотных дивизий. На их базе были сформированы так называемые «пехотные дивизии первой волны» — элита вермахта. 22 июня 1941 г. в составе групп армий «Север», «Центр», «Юг» таких дивизий было всего 24 — одна пятая от общего количества пехотных дивизий!

Теперь от этих общих соображений вернемся к трагической истории разгрома 6-й кавдивизии. Как мы уже знаем, дивизия эта — одна из лучших и старейших во всей Красной Армии. А какая подготовка, какой «двухлетний опыт ведения войны» мог быть у противостоящих ей немецких пехотных дивизий с номерами 162 и 256? Обе созданы уже в ходе войны, обе после Французской кампании отведены на восток, где и простояли в бездействии до 22 июня 1941 г. Да что уж говорить про немецкую пехоту, если даже в самой мощной танковой группе Гудериана из пяти танковых дивизий две (17-я и 18-я) были «новорожденными». Первая из них была создана в октябре 1940 г. (т.е. уже после завершения боев в Польше и во Франции) на базе 27-й ПЕХОТНОЙ дивизии, вторая — в том же месяце на базе 4-й и 14-й ПЕХОТНЫХ дивизий. В Балканской кампании эти дивизии не участвовали, так что 22 июня 41-го года стало для них первым днем войны...

Вернемся, однако, к мемуарам Гречаниченко.

«...25 июня немецкая артиллерия открыла массированный огонь на всю глубину боевого порядка полка. В воздухе на небольшой высоте непрерывно барражировала вражеская авиация... Уже в первые часы все наше тяжелое вооружение было выведено из строя, радиостанция разбита, связь полностью парализована. Полк нес тяжелые потери, был плотно прижат к земле, лишен возможности вести какие-либо активные действия. Погиб подполковник И.Г. Петросянц. Я принял на себя командование полком, а точнее — его остатками...»

Стоит отметить, что есть и несколько другие описания этих событий:

«...6-я кавалерийская дивизия с утра 25 июня в исходном районе для наступления (Маковляны, кол. Степановка) подверглась сильной бомбардировке с воздуха, продолжавшейся до 12 часов дня. Кавалеристы были рассеяны и в беспорядке начали отходить в леса...» [8]

К концу дня 25 июня от всей 6-й кавдивизии остался отряд в 300 человек, который под командованием автора мемуаров и старшего лейтенанта (оцените воинское звание командира, принявшего на себя командование остатками полка!) Я. Гавронского из соседнего, 48-го кавполка начинает безостановочный отход, практически не имея какого-либо соприкосновения с противником.

Вот и весь «краткий курс» истории разгрома 6-й кавдивизии.

Сильным и мужественным мужчинам свойственно быть добрыми и терпимыми к слабостям других людей. В.А. Гречаниченко — человек исключительного мужества. Именно ему командующий 3-й армией В.И. Кузнецов доверил 2 июля 1941 г. возглавить отряд прикрытия прорыва группы войск Западного фронта. Самому Владимиру Алексеевичу выйти из окружения не удалось, он стал партизаном и освобождение Белоруссии встретил в должности комиссара 1-й Белорусской кавалерийской партизанской бригады.

Автор этой книги на звание мужественного мужчины не претендует. И у него, как у специалиста, знакомого с историей Второй мировой войны в ее конкретно-цифровом измерении, не может не вызвать недоумения размер потерь, понесенных 6-й кавдивизией. Практически за несколько часов артобстрела дивизия потеряла более 90% своего штатного состава! Могли ли боевые потери быть такими огромными?

Вскоре после окончания войны, в 1946 году Воениздат выпустил книгу генерал-полковника Ф.А. Самсонова «Артиллерийское наступление». Обобщая опыт боевых действий, автор приходит к средним «нормам» в 150—200 орудий на 1 км фронта наступления и 50 тысяч снарядов калибра «выше среднего» (122 мм) для подавления обороны пехотной дивизии. Это — в среднем. Фактически на завершающем этапе войны создавались гораздо большие плотности.

Одним из самых выдающихся примеров роли артиллерии при прорыве вражеской обороны является Висло-Одерская операция Красной Армии (январь 1945 г.). Утром 12 января передний край обороны немецких войск был сметен массированным артогнем. Генерал Д.Д. Лелюшенко в своих воспоминаниях пишет: «...лес был буквально как косой срезан осколками снарядов... многие пленные были взяты в траншеях в невменяемом состоянии, просто полусумасшедшими... большинство солдат 574-го полка вермахта было убито или ранено...» [22]

Но для достижения такого результата советское командование создало в полосе прорыва чудовищную артиллерийскую плотность — 420 орудий на километр фронта! На каждом метре обороны немецких войск разорвалось (в среднем) по 15 снарядов крупного калибра. В полосе наступления 5-й ударной армии за один час было израсходовано 23 килотонны боеприпасов — это мощность «хиросимской» атомной бомбы [107, с. 96].

Ничего подобного в полосе наступления 20-го и 8-го корпусов вермахта в июне 41-го года не было и быть не могло. Полностью укомплектованная по штатам военного времени немецкая пехотная дивизия могла иметь на вооружении всего 74 пушки и гаубицы калибров 75—105 мм. В среднем на одну дивизию 20-го и 8-го корпусов приходилась полоса фронта в 15 км. Другими словами, переправив по понтонным мостам через Неман и Бебжу свои конные обозы с боеприпасами, немцы, даже с учетом привлечения корпусной артиллерии и разумного массирования средств на главных направлениях, могли располагать максимум двумя десятками орудий на километр фронта наступления с одним возимым боекомплектом снарядов.

Если бы такими огневыми средствами можно было уничтожать по одной дивизии за один день, то Вторая мировая не продолжалась бы шесть лет. Она бы закончилась за месяц — по причине полного взаимного истребления сторон...

Политдонесение политотдела

Столь же противоречивую й маловразумительную информацию имеем мы и об очень коротком боевом пути 11-го мехкорпуса. Тем не менее то немногое, что известно автору, позволяет предположить, что именно 11-й МК — «слабое звено» в составе КМГ Болдина — доставил немцам наибольшее беспокойство.

Любые упоминания об 11-м МК в традиционной советской историографии сопровождаются горестными причитаниями: «укомплектован на 23% танками устаревших марок... укомплектованность автотранспортом и тракторными тягачами составляла 15—20% от штатных норм... укомплектованность офицерами-танкистами составляла 45—55% от штата...» Ну и так далее.

Все это — чистая правда. Вообще. Перейдем к конкретным подробностям. Прежде всего, заменим все эти «проценты неизвестно от чего» абсолютными величинами.

Главное вооружение мехкорпуса — танки. В исторической литературе встречаются самые разные цифры: от 237 единиц [ВИЖ, 1989, № 4] до 414 («1941 год — уроки и выводы»). Автор предлагает взять за основу цифру 331 — именно такое количество танков указано в документе, составленном непосредственными участниками событий.