Заколдованный замок (сборник) - Эдгар По

Следующий этап — разделение общей территории на небольшие квадраты совершенно одинакового размера. Для этого прокладываются узкие тропинки, очень ровные и пересекающиеся под прямым углом на всей площади поселения. На каждом пересечении тропинок сооружается гнездо альбатроса — таким образом каждый пингвин оказывается в окружении четырех альбатросов, а каждый альбатрос — такого же количества пингвинов. Гнездо пингвина состоит из ямки в земле, очень неглубокой и необходимой лишь для того, чтобы единственное яйцо не укатилось. Гнездо альбатроса не настолько примитивно — это бугорок около фута высотой и двух футов в диаметре, сооруженный из земли, водорослей и ракушек, на вершине которого строится гнездо.

Птицы ни на секунду не покидают гнезд за все время высиживания яиц и даже до тех пор, пока молодое потомство не окрепнет и не научится само о себе заботиться. Пока самец охотится, самка несет караул и отлучается только по возвращении партнера. Яйца никогда не остаются открытыми — одна птица слетает, другая садится на ее место. Такая предосторожность вызвана возможностью воровства среди обитателей колонии, которые при первой же возможности с удовольствием похищают друг у друга яйца.

Несмотря на то что в некоторых колониях живут исключительно пингвины и альбатросы, в большинстве из них селятся самые разные морские птицы, которые пользуются всеми выгодами общественной жизни, обустраивая гнезда там, где находят свободное место, но при этом никогда не вторгаясь на занятое более крупными видами. Со стороны подобные поселения являют совершенно необыкновенное зрелище. Над колонией вьется настоящая туча из альбатросов и более мелких пернатых, беспрестанно то улетающих в океан, то возвращающихся домой. Под ними толпой стоят пингвины, некоторые прогуливаются туда-сюда по узким тропинкам, а некоторые с поистине военной выправкой обходят поселение по окаймляющей его дорожке. Словом, при пристальном наблюдении начинаешь понимать, что самое поразительное в этом — видимость разума, которую производят эти пернатые создания, и поистине ничто не дает человеческому уму бóльшей пищи для размышлений, нежели это зрелище.

На следующее утро после нашего прибытия в гавань Рождества помощник капитана, мистер Паттерсон, спустил лодки и (несмотря на то что сезон охоты еще не начался) отправился на поиски тюленей, высадив капитана и его юного родственника на голой отмели к западу от шхуны: им по какому-то делу, природу которого мне не удалось выяснить, нужно было попасть в глубь острова. Капитан Гай взял с собой бутылку с запечатанным письмом внутри и направился с того места, где его высадили на берегу, к самому высокому холму. Возможно, он собирался оставить там послание для какого-то судна, которое должно было прийти сюда после него. Едва он скрылся из виду, мы (Питерс и я тоже находились в лодке помощника капитана) приступили к поискам тюленей. Этому занятию мы посвятили три следующие недели, внимательно обследуя берега не только архипелага Кергелен, но и нескольких крошечных окрестных островков. Впрочем, усилия наши не увенчались успехом. Мы видели множество морских котиков, но они оказались очень пугливыми, и ценой огромных усилий нам удалось добыть каких-то триста пятьдесят шкур. Острова изобиловали морскими слонами, особенно много их было на западном берегу главного острова, но их мы убили всего двадцать, и то с огромным трудом. На мелких островах мы нашли немало обыкновенных тюленей, но их мы не трогали. Одиннадцатого мы вернулись на шхуну, где застали капитана Гая и его племянника, которые поделились с нами своим весьма нелестным впечатлением о внутренней части острова: по их словам, это было одно из самых унылых и пустынных мест в мире. Из-за оплошности второго помощника, который забыл вовремя послать за ними со шхуны лодку, им пришлось провести на острове две ночи.

15

Двенадцатого числа мы подняли паруса, вышли из гавани Рождества и, взяв курс на запад, миновали по левому борту остров Марион из группы островов Крозе. Затем мы прошли остров Принс-Эдуард, тоже оставляя его по левому борту, после чего взяли немного севернее и в пятнадцать дней достигли островов Тристан-да-Кунья под 37°8´ южной широты и 12°8´ западной долготы.

Эта группа, ныне хорошо изученная и состоящая из трех округлых островов, была открыта португальцами, впоследствии здесь побывали голландцы в 1643 и французы в 1767 годах. Острова складываются в треугольник и отстоят друг от друга примерно на десять миль, так что между ними имеются широкие открытые проливы. На всех трех островах местность довольно возвышенная, особенно на самом Тристан-да-Кунья. Это остров, имея в окружности пятнадцать миль, является самым крупным из группы, и он так высок, что в ясную погоду его можно видеть с расстояния в восемьдесят — девяносто миль. Северная часть острова отвесно вздымается над морем на тысячу футов. Отходящее от него высокогорное плато достигает почти середины острова, и на этом плато возвышается огромная коническая гора наподобие Тенерифского пика. Нижняя часть этого конуса покрыта большими деревьями, но верхушка состоит из голых камней, как правило, окутана облаками и большую часть года покрыта снегом. У острова нет ни мелей, ни других особенностей, которые могут угрожать кораблям, берега его круты, а воды глубоки. На северо-западном берегу есть бухта с черным песком, где при южном ветре без труда можно пристать на лодках. Остров богат источниками превосходной воды, также здесь хорошо ловится на удочку треска и другая рыба.

Второй по величине остров и самый западный из группы называется Недоступным. Расположен он точно на 37°17´ южной широты и 12°24´ западной долготы. В окружности он имеет семь-восемь миль и со всех сторон окружен неприступными обрывистыми берегами. У него совершенно плоская вершина, и весь остров почти полностью лишен растительной жизни, здесь не растет ничего, кроме нескольких низкорослых кустов.

Соловьиный остров, самый маленький и южный в группе, расположен на 37°26´ южной широты и 12°12´ западной долготы. Рядом с его южной оконечностью из воды выступает цепочка скалистых островков, несколько подобных образований есть и на северо-восточной стороне. Глубокая долина разделяет неровную и безжизненную поверхность острова на две части.

В сезон на берегах этих островов собирается множество морских львов, морских слонов, котиков и тюленей, а также разнообразных морских птиц. Вокруг нередко можно встретить китов. Из-за того что охота на этих животных здесь не составляет труда, острова часто посещаемы. С самого открытия сюда часто наведывались голландцы и французы. Так, в 1790 году капитан Пэттен на корабле «Индустрия» из Филадельфии достиг острова Тристан-да-Кунья и провел там семь месяцев (с августа 1790 по апрель 1791), охотясь на тюленей. За это время он собрал не меньше пяти тысяч шестисот шкур и утверждал, что без труда наполнил бы большое судно тюленьим жиром за три недели. Четвероногих животных капитан Пэттен на островах не обнаружил, если не считать нескольких диких коз; теперь же они изобилуют ценными домашними животными, которых завезли сюда последующие экспедиции.

Насколько мне известно, вскоре после посещения капитана Пэттена к крупнейшему из островов на американском бриге «Бетси» пристал капитан Колкхун. Его целью был отдых и пополнение запасов. Он посадил здесь лук, картофель, капусту и много других овощей, которые теперь произрастают здесь в изобилии.

В 1811 году на судне «Нерей» остров Тристан-да-Кунья посетил некий капитан Хэйвуд. Он нашел там трех американцев, которые жили на острове, занимаясь заготовкой тюленьих шкур и жира. Одного из этих людей звали Джонатан Ламберт, и он называл себя правителем этих земель. Ламберт расчистил и возделал примерно шестьдесят акров земель и занялся выращиванием кофе и сахарного тростника, которыми его снабдил американский консул в Рио-де-Жанейро. Однако со временем это поселение было заброшено, и в 1817 году британское правительство аннексировало острова, выслав туда военный отряд с мыса Доброй Надежды. Они задержались там недолго, хотя после эвакуации британского населения две-три английские семьи решили остаться там независимо от решения правительства. Двадцать пятого марта 1824 года судно «Бервик» под командованием капитана Джеффри, следовавшее из Лондона на Землю Ван-Димена[25], достигло островов, где обнаружили некого англичанина по фамилии Гласс, бывшего капрала британской артиллерии. Он называл себя губернатором островов и имел в подчинении двадцать одного мужчину и трех женщин. Он весьма лестно отзывался о благотворности местного климата и плодородии земли. Население островов в основном занималось заготовкой жира морских слонов и тюленьих шкур, которые продавали на мысе Доброй Надежды — у Гласса имелась небольшая шхуна. Когда на остров прибыли мы, он все еще являлся губернатором, но его небольшая коммуна значительно увеличилась: на острове Тристан-да-Кунья жили пятьдесят шесть человек, если не считать семерых обитателей небольшого поселения на Соловьином острове. Нам без труда удалось запастись почти всем необходимым: овцы, свиньи, бычки, кролики, домашняя птица, козы, разнообразная рыба и овощи — всего здесь было в достатке. Из-за того что мы смогли бросить якорь очень близко к самому большому из островов, в восемнадцати морских саженях, погрузка прошла без труда. Капитан Гай также купил у Гласса пятьсот тюленьих шкур и немного слоновой кости. Пробыли мы здесь неделю, все это время дул то северный, то западный ветер и стоял легкий туман. Пятого ноября мы подняли паруса и взяли курс на юго-запад, намереваясь обследовать группу островов Аврора, относительно существования которых имеются самые противоречивые мнения.