За кулисами Антанты (Дневник британского посла в Париже) - Фрэнсис Берти

7 февраля. Я удостоверился в том, что целью беседы Ллойд-Джорджа с Брианом, при которой присутствовали Бонар-Лоу и Робертсон, была попытка отговорить Бриана от серьезных наступательных действий из Салоник и убедить его сосредоточить все усилия на французском фронте: попытка эта не имела никакого успеха, так как Бриан оставался все время загадочным. Упорно держится слух, что дни Жоффра сочтены, и что он будет заменен Лиотэ из Марокко.

Я имел беседу с дель-Муни,[57] который сказал мне, что он оставил свое уединение ради попытки наладить лучшие отношения между Францией и Испанией. Его аргументы сводились к следующему: Германия ведет в Испании активную политику против Франции и Англии, она тратит много денег и привлекла на свою сторону священников и клерикальную партию. Она проповедует, что страна, не имеющая идеалов, неизбежно гибнет. Испания должна иметь идеалы и справедливое честолюбие, но на ее пути стоят Франция и Англия. Франция – в Танжере и в Марокко, Англия в качестве хозяина Гибралтара и вследствие ее договоров с Португалией, которые препятствуют созданию какого-либо подобия Иберийского Союза. Эта германская кампания, по мнению дель-Муни, представляет большую опасность для дела Антанты. Испания фактически выгнана Францией из Марокко, а Танжер является больным местом испанцев. Он говорил об этом с президентом Французской республики и с Брианом, но те посоветовали ему подождать до окончания войны. Но тогда будет поздно, так как, если Германия будет бита, Франция не предложит Танжера Испании. Идеал испанцев, на осуществление которого полностью они, однако, не надеются, это соглашение с Португалией с целью создания конфедерации государств (Португалия сохраняет при этом свои суверенные права) и овладение Танжером, частью Марокко, а также Гибралтаром. Я прервал своего собеседника, сказав, что присоединение Гибралтара невозможно: даже в том случае, если бы Германия победила, она не отдала бы Гибралтара Испании, а взяла бы его себе. Он согласился, что Гибралтар – недостижимая мечта. Но он добивается немедленно го обещания, что Танжер войдет в состав испанской зоны, чтобы этим обещанием положить конец германской пропаганде; остальные же вопросы, как, например, вопрос о превращении некоторой части Марокко из французской в испанскую, соглашение с Португалией с согласия Англии, а также некоторые возможные колониальные приращения должны быть обсуждены по окончании войны.

12 февраля. Я видел хорошо осведомленного джентльмена из Швейцарии; он сказал, что швейцарцы-французы очень возбуждены против своих немецких соотечественников из-за того, что швейцарское правительство поместило вклады сберегательных касс в германские займы. Опасаются возможности революции. Французско-швейцарские войска посылаются в германскую Швейцарию и наоборот. Опасаются, что в случае революции Германия сможет использовать момент для прохода во Францию через Базель; все это преувеличено, но тем не менее серьезно.

13 февраля. Из газет я не могу вылепить, принял ли Вильсон германские предложения относительно «Лузитании», или нет. Быть-может Гауз указал, что принятие условий восстановит популярность Вильсона среди немцев, и что, поскольку мы отвергнем условия, согласно которым наши торговые суда должны быть не вооружены, он не может рассчитывать навязать их нам. Я не думаю, чтобы он смог привести в исполнение свою скрытую угрозу: рассматривать торговые суда, имеющие орудия для самозащиты, как военные суда, с распространением на них соответствующих ограничений в нейтральных портах, а именно – не более одного посещения за три месяца; стоянка длится не более двадцати четырех часов или столько времени, сколько требуется для временного ремонта и погрузки угля для перехода до ближайшего национального порта.

14 февраля. Робертсон был сегодня в Шантильи, где он совещался со штабом. Ожидается крупная атака германцев между Верденом и Реймсом. Армия Макензена будет спешно переброшена из Швейцарии на французский фронт. Французы настроены очень уверенно. «Пусть они придут, – говорят они о немцах. – Чем больше их будет, тем лучше. Пусть все они придут!». Французы обеспокоены положением дел в Швейцарии и возможностью там беспорядков, которые дадут немцам повод для проникновения во Францию через Базель; на этот случай сделаны необходимые приготовления.

Для секретных нужд палата вотировала кредит в 28 000 000 фр., что составит 1 120 000 ф. ст. по паритету и 1 000 000 ф. ст. по нынешнему курсу. Эти деньги будут использованы для французской пропаганды в нейтральных странах; распоряжается этой суммой Вертело, управляющий делами кабинета Бриана; он очень умен. Бриан ничего не делает, а Вертело очень много работает. Он имеет большое влияние на своего шефа, на мой взгляд неблаготворное, так как он британофоб до глубины души.

15 февраля. Уррутиа рассказал мне, что немцы предлагают Испании Гибралтар в обмен на испанские береговые сооружения в Марокко, т.-е. Цеуту и Мелилью, а также свободу действий в Португалии. Танжер, говорят немцы, нужен нам самим, равным образом вся французская часть Марокко; Испании могут быть предоставлены остатки Марокко. Французам следовало бы сейчас объявить об отказе в пользу Испании от прав на Танжер, чем можно было бы приостановить агитацию, поддерживаемую в Испании на немецкие деньги, а также положить конец интригам против держав Антанты. Я бы хотел, чтобы Грей нашел какую-нибудь компенсацию, которая могла бы сохранить престиж Франции при отказе от прав на Танжер; нам стоит это сделать.

Я читал одну из статей Диллона, опубликованную в а Дэйли Телеграф», от 8 февраля; многое из того, что он говорит, очень верно, но кое-что принадлежит к разряду esprit d’escalier. К кому он обращается со своими открытиями и пророчествами? Слишком много чужого добра было роздано, задолго до устранения прежних владельцев; обещание относительно Константинополя было огромной глупостью, чтобы не сказать – преступной ошибкой. Далее, тупостью и ребячеством было верить, что Германия допускает ввоз оружия и припасов в Болгарию, не заручившись содействием Фердинанда, и думать, что турки сделали Болгарии территориальную уступку вблизи Адрианополя без какого-либо реального qui pro quo в форме соглашения с Германией. О’Бейри, который пришел, весь пропитанный русской верой в преданность болгарского народа матушке-России, был озадачен Фердинандом и его министрами. Далее идет одурачивание союзнических посланников в Афинах и их начальства королем Константином. Если бы это все не было так трагично, то могло бы оказаться хорошей комедией. Хотя, быть-может, сербы не подготовили свои войска настолько, чтобы быть в состоянии атаковать болгар в момент, когда Фердинанд объявил мобилизацию, державам Антанты не следовало давать Сербии решительный совет воздержаться от наступления на Болгарию. Очень больно, что мы оказались такими идиотами и были так одурачены. Я не принадлежал к числу верующих в успех такой политики.