Юность в кандалах - Дмитрий Великорусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Петух
Гашенный Артём поехал на приговор и не вернулся, освободившись из зала суда. В хате стало некому убираться. Стукач Саня, приехавший со мной из пресс-хаты, следил за чистотой на дубке, полы и дальняк были за Артёмом. Теперь же, когда тот освободился, нужно было найти замену. «Смотрящего за дубком» Саню на полы бросать[139] мы не собирались: он своё обещание держал и не ссучил. Среди других сокамерников подходящей кандидатуры тоже не было, в хате уже сложился дружеский коллектив, и напрягать кого-то особо не хотелось.
Надо заметить, что полы и дальняк по понятиям помыть не стрёмно, если в хате нет того, кому полагается по жизни[140] этим заниматься. Уборка один из залогов гигиены и чистоты, которые являются одними из арестантских «добродетелей». Но когда есть кому убираться, то смысл напрягаться самим? Поэтому мы подтянули Саню, объяснили ситуацию и пообещав, что вскоре кого-нибудь перетянем в хату на уборку, подписали его на полы. Он ситуацию понял и возражений не было.
Вообще Саня весёлый парняга был, хоть и сука. Когда в камеру заезжали зелёные или арестанты с других хат, то все по традиции представлялись. Когда доходила роль до Санька, он отчеканивал: «Саня,» — после чего делал небольшую паузу и добавлял: «Сука!» Говорил он это с такой интонацией, что мы каждый раз сотрясались всей хатой от смеха.
Раз Саньку пообещали, то нужно было перетягивать кого-то в хату для уборки. Теперь это не составляло особого труда: малолетка была разморожена, Гмырин больше не лютовал, и с ним стало можно найти общий язык без сотрудничества.
Вопросы переводов арестантов решал именно опер. Затянуть в хату телевизор, сходить на православную лекцию или просмотр фильма в класс, который располагался на нашем этаже[141] — такие вопросы решались через воспетов[142]. Перетянуть кого-то в хату — это решал кум.
На беседу с Гмырином отправили Фаната, он лучше всего находил с ним общий язык, меня Гмырин недолюбливал. Вскоре Рома вернулся в хату.
— Ну что? — мы облепили его с вопросами.
— Всё будет! — довольно ответил Фанат.
С настоящими тюремными петухами до этого я не сталкивался, но много раз слышал, что на малолетке регулярно пользуются их «услугами». В сексуальном плане малолетки те ещё извращенцы. Помимо обычного акта онанизма на дальняке, который называли походом «на сеанс», подростки придумывали всяческие подручные изделия, которые должны были помочь снять неугасающее сексуальное напряжение периода пубертата. Одним из таких изделий была «мамба-шлямба», которая изготавливалась из носка и ваты (которую брали из матраса.) и имитировала искусственную вагину. Вместо презерватива малолетки использовали целлофановый пакет, и при этом ещё верили, что тот защитит от ЗППП[143].
Мамба-шлямба была ещё вполне безобидным приспособлением. Однажды наш хатный экс-стукач Саша рассказал про «реалистичную» замену женского полового органа, способ изготовления которого он почерпнул, сидя в другой камере. От пластмассовой полулитровой бутылки отрезается горлышко, и в полученную ёмкость засовывается выпаренное сало. Одевается пакетик и … Ну вы поняли. Ладно, если бы это ограничилось рассказом, но кто-то с хаты предложил сделать данное приспособление, за что Саша принялся с усердием. От выпаренного сала стояла жуткая вонь, но, что удивительно, это не помешало некоторым индивидам встать с бутылкой и пакетиками в очередь на дальняк.
Были всяческие специфические термины для сексуальных отношений с петухами, которые я слышал только на малолетке. Например, «хабдыч» означал оральные ласки пальцев на ноге, «бурлявчик» — анилингус. «Чайный пакетик» — мужские яички, «заварить чайный пакетик» — думаю не нужно объяснять, и так всё понятно. «Моргунчик» был, наверное, самым диким извращением — во время этого процесса, петух, моргая, ласкал мужской половой орган своими ресницами. Использовались ли на практике хотя бы половина из этих терминов — не знаю. Но зная безбашенность малолеток — не исключаю.
Многие малолетние поговорки были основаны на гомосексуальных отношениях:
«Обиженных в жопу еб*т!» — в тюрьме слово «обиделся» использовалось только по отношению к обиженным. В традиционном значении использовали слово «огорчился».
«Игнорация доводит до педерастии!» — игнорировать другого арестанта считалось непорядочным. «Общение — это святое!» — говорили в тюрьме, и нельзя было проигнорировать чью-то фразу или вопрос. Ответ нужно дать обязательно: либо предупредить, что ты не в настроении общаться, либо не считаешь правильным вести разговор на эту тему. Щемят на общение мусора, и уподобляться им арестанту не подобает.
«Кишкоблудство доводит до попоё*ства!» — обжорство или как его называли в тюрьме, кишкоблудство, было пороком по понятным причинам. В неволе вдоволь редко наедаешься, и приходиться делить еду с другими арестантами, поэтому тяга к излишнему употреблению пищи могла выйти боком. Данная поговорка, в отличии от предыдущей, была вполне обоснованной. Бывало, что на лагерях от голода некоторые становились педерастами ради дополнительного пайка, и арестанту считалось неподобающим быть зависимым от желудка. А уж тем более объедать хату.
Были и подколы на мужеложские темы.
— А ты на свободе пьяный в жопу дрался? — спросит кто-нибудь у новенького.
Ничего не ожидавший новичок, особенно не отличавшийся быстрой сообразительностью, часто с гордостью отвечал, выпятив грудь: «Да, конечно, дрался!» — за что в лучшем случае подвергался осмеиванию со стороны хаты. Если проявит слабость, то могут и совсем сожрать.
Или тихонько спросят у зелёного: «На мой хочешь?». А ему слышится как «домой», и он может дать утвердительный ответ. Но такая шутка на самой грани, и за это могли разбить голову. В нашей хате мы подобные приколы сразу пресекали и могли ещё и всечь за такие шутки. Дом и семья — святое, и затрагивать это нельзя.
Вот так на малолетке и жили. На шутках, прибаутках и характере. Верно говорил зек с Петровки: «Не верь, не бойся, не проси!».
Вскоре к нам в хату заехал петух с семёрок. Погоняло у него было — Дух. Наглый п*дор, надо сказать. Мы сразу объяснили ему положняк[144] в хате: будет вовремя и тщательно убираться, знать своё место — будет жить нормально, разумеется в рамках своего статуса. Под «нормальным жильём» подразумевался сон на «острове», питание у себя на шконке, отсутствие избиений. Будет ох*евать — загоним под шконку, где и будет спать на одном матраце, а ходить по хате ему придётся ниже дубка, не поднимая головы. На малолетке
